— Зачем ты это сделал? — прошептала она, когда он поднял голову.

— Я хотел вспомнить, почему ты вошла в мою кровь. — Он хрипло вздохнул. — Теперь вспомнил. — Внезапно он ее отпустил, вскочил на лошадь и, пришпорив ее, скрылся из вида. Изумленная Мариан долго глядела ему вслед.

В полдень на опушке леса охотники устроили завтрак. Леди Гертруда, заметив ревнивый взгляд Мариан, брошенный на усевшихся рядом Дерека и Анне-Лиз, отвела ее в сторону.

— Моя дорогая девочка, думаю, вы уже успели заметить, что у вас есть соперница.

— Эта маленькая мышка? — фыркнула Мариан. — Она, может быть, мила для среднего уровня, но Дерек вряд ли может серьезно воспринимать дочь певца псалмов.

— Воспринимает, и более чем серьезно, — произнесла с ударением леди Гертруда. — У них давняя связь, если я не ошибаюсь. Вы правильно сделаете, поставив мышеловку, если хотите получить кота.

Жалкое снисхождение к Дереку, которое он почти стер своим жарким поцелуем, теперь исчезло совсем. Для Мариан стало очевидным, что Дерек томился без женской ласки. Темперамент Мариан соответствовал ее огненным волосам. Никто не одержит над ней легкой победы!

Выбрав момент, когда Дерек наконец отошел от Анне-Лиз, Мариан направилась к ней:

— Мисс Девон, я так скучала без вас в Брайервуде. Хочу пригласить Роберта и Дерека на бал по случаю… ну, например, лета. Надеюсь, вы тоже будете?

— Ну конечно, если это доставит вам удовольствие, — ответила Анне-Лиз. — Так мило с вашей стороны, что вы приглашаете меня!

— Видеть вас — всегда большое удовольствие, — ответила Мариан с тонкой улыбкой. — Можете быть уверены.

Анне-Лиз улыбнулась Дереку и протянула к нему обнаженные руки, лежа в траве на вершине холма, с которого был виден Клермор.

— Как будто я на облаке плыву по небу! — пробормотала она счастливо. — Ты не думаешь, что Господь не простит нам этого, хотя сам и разрешил нам быть счастливым?

— Нет, если он позволяет ангелам вроде тебя спускаться на землю. — Дерек провел травинкой по ее губам. — Мне кажется, что я никогда не смогу полностью насладиться тобой: мне всегда хочется еще.

Анне-Лиз не ответила. С той самой охоты Дерек стал проводить с ней меньше времени. Часто ей казалось, что он мыслями где-то далеко, и еще: она подозревала, что тогда, в роще, он был близок с Мариан. За это время Дерек посетил несколько званых вечеров, но ни разу не позвал Анне-Лиз с собой. Она была обижена больше, чем когда-либо раньше, но не так, как ожидала. Теперь, совсем выздоровев, он вернулся к прежнему образу жизни… в которой ей не стало места. Она предполагала, что это когда-нибудь случится, но не думала, что так скоро. Она и представить себе не могла той тоски, которая охватила ее, как серый холодный дождь поздней осенью! Все ее существо восставало против такой несправедливости. Однако она не хотела, чтобы Дерек заметил ее страдания. Для него она была, как всегда, сильной, поддерживающей его дух. Расставание, когда оно придет, будет честным. Она не будет плакать. Не будет докучать Дереку. Она просто уйдет из его жизни, и пусть их любовь останется прекрасным воспоминанием для обоих.

Дерек спрятал лицо в изгибе ее шеи. Анне-Лиз очень бы хотелось знать, о чем он думает. Слишком долго он молчит, как будто что-то его тревожит, а он боится или не хочет сказать об этом.

И она молчала тоже.

Дерек закрыл глаза, чувствуя, как волосы Анне-Лиз щекочут его веки, они развевались от ветра, как тончайший китайский шелк, воздушные, исчезающие в неизвестности. Очень часто он боялся, что она также исчезнет в тумане забвения. Только он никогда не забудет ее, не забудет легкую уступчивость ее тела, бархат ее поцелуев, брызги счастья, задурманившие их дни, проведенные вместе. Мариан была более земной, чем Анне-Лиз. Каким-то образом любовь к Мариан представлялась ему более реальной, несмотря на то, что он ее временно оставил. Он хотел, чтобы Мариан вернулась, однако, если она вернется, он должен будет навсегда потерять Анне-Лиз. А будущее без Анне-Лиз казалось ему бесплодной пустыней, пустой и беспощадной. Благодаря Анне-Лиз он исцелился, снова занял свое общественное положение, возобновился его интерес к жизни. Тем не менее с ней он чувствовал себя человеком, попавшим на забытый остров, где все было дружелюбным, но каким-то незнакомым.

Анне-Лиз ни разу не сказала, что любит его. Об этом говорил каждый ее жест, но вслух она ни разу не произнесла этих слов. Она легко могла бы заменить ему Мариан, с ее страстью, улетавшей с шепотом ветра. И однако где-то в глубине души он знал, что это не так, Анне-Лиз может быть только единственной. Он ясно ощущал это, когда обнимал ее так крепко, что слышалось биение сердца. Наклонившись, он поцеловал ее, тихонько пробуя ее губы, как свежую струйку летнего ручейка. Он хотел сказать ей о любви, но так же, как и она, не мог. Они были разными мирами.

Тело Дерека говорило Анне-Лиз о любви больше, чем он мог бы сказать словами. Их словами были ласки и поцелуи, которые кружили голову, как молодое забродившее вино. Она обняла его, и будто поток воздуха, играющего ветерка, увлек его в глубины страсти. Ее поцелуи заставляли Дерека забыть все на свете от наслаждения, и когда он вошел в нее, он попал в рай.

Тонкая и прекрасная Анне-Лиз пришла в его объятия, как бы ища приюта, гавани, не защищенная и все же веселая. Она заставила его душу петь. Тело Дерека как будто было создано для нее. Когда же долгожданный момент настал, дрожь прошла по их телам, словно бурное эфирное крещение. Он крепче прижал ее, будто боясь потерять, отдаляя момент разъединения. Облака клубились над их головами, мир кружился под ними, наконец, пришло время, и нельзя уже было откладывать их полного слияния.

— Какой редкий восторг, какое удовольствие мы получили! — выдохнул он наконец. — Откуда ты знаешь, как удовлетворить меня? Я испытал невозможное, сказочное блаженство. Я боюсь, что однажды это закончится, и я снова упаду в эту мрачную бездну несчастья, где ты нашла меня, — он погладил ее волосы. — Ты всегда должна быть со мной. Обещай остаться в Клерморе, пока у меня будут силы делать тебя счастливой.

— Лишь бы я была тебе нужна, Дерек, — сказала она мягко. — Только шепни мое имя, и я тут же приду. А если мы будем далеко друг от друга, я услышу тебя сердцем.

— Я запомню твое обещание, — он нежно прикоснулся к ней губами. — Когда гильзаи оставили меня умирать в Кибере, они и не подозревали, что оставляют меня для гораздо более счастливой жизни, чем та, которую я вел раньше. Я хочу… — Он колебался, желая сказать слова обручения, которых она так ждала, но не смог. Молчание накрыло их плотным одеялом. Несмотря на всю ее прелесть и изящество, для нее не было места в безжалостном обществе Клермора. Ей нужны были спокойствие, нежность, вера и свобода. Ей нужно было жить там, где все ее любили. Анне-Лиз создана не для лицемерия и фальши, узкой кастовой вражды и презрения окружающих.

Дерек был уверен, что не сможет уберечь ее от насмешек, клеветы и сплетен. Женится он на ней или нет, она всегда будет для местного общества мишенью для оскорблений.

И все же, когда он целовал Анне-Лиз, нектар ее губ заставлял Дерека забыть обо всех несчастьях, уготованных ей судьбою. И он все откладывал решение отослать ее в Лондон. Он хотел только ласкать ее и укрывать своими руками. Это время, эта радость, сияющая, как диадема раджи, принадлежала лишь им двоим. Подобно красивым механическим птичкам, заведенным какой-то божественной рукой, они были счастливы, пока не заканчивался завод, и тогда крошечные винтики начинали вращаться медленнее и крылышки безжизненно опускались.

Так проходили дни, и лето кончалось. Розы еще благоухали в саду Клермора, но ласточки уже собирались на юг, в Африку, а может и в Индию. Леди Гертруда все откладывала свой отъезд. Хотя она претендовала на безразличие, тем не менее всякий раз она давала понять Анне-Лиз, что связь Анне-Лиз и Дерека ей неприятна.