Правомерная критика Ломоносовым норманской теории была проигнорирована шведскими, немецкими, а за ними, естественно, и российскими исследователями. Более того, непреклонная вера в норманство варягов заставляла их постоянно подпитывать эту теорию новыми домыслами и возрождать давно забытые. Так, в 1774 г. швед Ю.Тунманн, констатируя, что шведы никогда не именовали себя русами, выводил из финского названия Швеции Ruotsi форму «русь», уверяя, что шведов восточные славяне стали именовать «русью» посредством финнов, т. к. у славян, отдаленных от моря, были затруднительны отношения со шведами, в связи с чем их настоящее имя не скоро сделалось им известным.
А. Л. Шлецер в «Несторе» вдохнул новую жизнь в другой аргумент шведских авторов XVII в. - в Рослаген, считая, что из этого названия образовались финское «Ruotsi» и славянская «Русь» и что из этого прибрежного округа вышли варяги-русь, давшие славянам свое имя (но при этом он отметил тот факт, который не «замечают» современные норманисты, что летопись различает шведов и руссов). Преподнося свою гипотезу в качестве непреложной истины, Шлецер встал на путь категоричного отрицания исторического бытия черноморской (понтийской) руси, нападавшей на Византию задолго до призвания варягов и их прихода в Киев, многочисленные известия о которой сокрушали норманскую теорию, и отнес ее к «неизвестной орде варваров», не принадлежавшей к русской истории. Н.М. Карамзин своей «Историей государства Российского» закрепил в сознании русского и зарубежного читателя идею Шлецера, что в Швеции «одна приморская область издавна именуется Росскою, Roslagen» и что она была родиной шведской руси. И. Кайданов, в 1829 г. указывая на Рослаген, твердо и с пафосом сказал: «Здесь начало нынешнего государства Российского», ибо это родина отрасли скандинавов - варяго-руссов, «коим отечество наше одолжено и именем своим и главным своим счастием - монархическою властию»[32].
Параллельно с тем в науке, в том числе и среди норманистов, начала нарастать волна несогласия с доводами, которые уже ассоциировались только с именами Тунманна и Шлецера. В 1814 г. ученик последнего, Г. Эверс, указал на очень позднее появление названия Рослаген (а оно стало прилагаться к прибрежной части Упланда Роден лишь к XVI в.), после чего сказал: «И потому ничего не может доставить для объяснения русского имени в 9 столетии». К этим словам он добавил, что «беспримерным и неестественным мне кажется, чтоб завоевывающий народ переменил собственное имя на другое, употребляющееся у соседа, и сообщил сие принятое имя основанному им государству».
Говоря, что Тунманн «придавал великую важность» этимологии, Эверс резонно заметил, что, во-первых, «при исследованиях исторических давно уже признано за правило, что этимология некоторых слов порознь может служить только к подтверждению доказанного положения, а основания истины должны быть гораздо прочнее», во-вторых, «мы видим только сходство звука, но самое величайшее сходство не предохраняет от заблуждения. В самых далеких между собою странах звуки по одному случаю часто бывают разительно сходны», в-третьих, кто-то может «писать историю, которой никогда не бывало, и даже может надеяться из труднейших словопроизводств извлечь величайшую пользу, смотря по своим намерениям»[33].
В 1816 г. немецкий ученый ГФ. Голлман, ведя речь о «натяжках» Шлецера, подчеркнул, что слово Ruotsi «столь не сходно со словом руссы, что на нем никак нельзя основаться». В 1825 г. М.П. Погодин, абсолютно уверенный в том, что варяги-русь - это одно из норманских племен, так же, как и Шлецер, констатировал, что ПВЛ различает шведов и русь, что Рослаген «ничего не доказывает» в пользу шведского происхождения руси и что «в Швеции неизвестно было название руссов»[34].
В 1827-1828 и 1839 гг. Г.А.Розенкампф, отмечая, что берега Упландии в старину именовались Seeland (поморская земля), установил, что слова Ruotsi и Рослаген «не доказывают ни происхождения, ни отечества руссов». Rodslagen (т. е. корабельный стан), продолжал он далее, производно от rodhsi-гребцы, причем буква d в произношении слова Rodslagen «почти не слышна», а затем ее вовсе выпустили, так что оно стало звучать как Roslagen. Розенкампф, обращая внимание, во-первых, на то, что в Упландском своде законов 1296 г. нет понятия Rodslagen, во-вторых, что термин rodhsi употребляется там в смысле профессии, а не в значении имени народа, в-третьих, что в том же значении он используется как в общем Земском уложении середины XIV в., составленном из областных сводов (Ландслаге, и его редакции 1442 г.), так и в уложении 1733 г., заключил: вооруженные упландские гребцы-«ротси» не могли сообщить «свое имя России». В связи с чем, искренне поражался ученый, «еще удивительнее, что Шлецер мог так ошибиться и принимать название
военного ремесла за имя народа»[35].
В 1837 г. Н. А. Иванов, констатируя, что «нынешний Рослаген не назывался так в древности», а именовался Роден, заметил, что буква с входит в название Родлагена «только по грамматической форме германских языков для обозначения родительного падежа» и «что росс или русс не означает гребца по-шведски». На следующий год «ультранорманист» О. И. Сенковский с нескрываемым недоумением восклицал: «Если только другие народы давали им название руссов, то очень странно, что нордманны, покорив славянские земли, приняли имя, чуждое своему языку и себе, и основали империю под иностранным и, конечно, обидным для себя прозвищем!»[36].
В 1842 г. Н.В. Савельев-Ростиславич, говоря, что шведы никогда не называли себя русами и что в слове «Rod'slagen» буква 5 не принадлежит корню «Rod», а есть знак родительного падежа, резюмировал: Rod'slagen не мог сообщить своего имени Руси (эти же слова ученый повторил в 1845 г.). В 1842 г. С. А. Бурачек заметил, что скандинавы «ни телом, ни душой не виноваты ни в начале, ни в продолжении Русского государства; что скандинавы никогда не назывались русъю, не знали даже этого имени, то и подавно не могли его сообщить нам». Вместе с тем он, как и многие его современники, обращал внимание на то существенное обстоятельство, что слово Род'слаген, «во-первых, не древнее, во-вторых, значит не место сборищ руссов, а пристанище гребцов или корабельный стан. Буква 5 тут в слове Rod's знак родит, падежа: гребца», что византийцы до Рюрика называли Черное море «Русским морем» и что «Нестор очень различает свеев (шведов), урман (норвежцев), англян (англосаксов датских) от варягов».
В 1844 г. норманист А.А. Куник, осознав полнейшую бесперспективность дальнейшего увязывания имени «Русь» с Рослагеном, стал убеждать, неправомерно перенося решение чисто исторического вопроса в область лингвистики, что посредством финского названия Швеции Ruotsi имя «Русь» якобы восходит к шведскому слову rodsen-«гребцы», которое прилагалось к жителям «общины гребцов» Рослагену, и что население этой части береговой полосы могло называться, как он предположил, «Rodhsin» (от Rodhs), «Rookarlar», «Rudermanner». В 1847 г. М.П. Погодин, заключая, что «результаты Шлёцеровы теперь уже ничего не значат», публично отпустил ему, так сказать, научные грехи: «А за шведов с руотси и Рослагеном, за его понятия о вставках, за понтийских руссов, и пр. и пр. - прости его Господи!»[37].
Слова Погодина свидетельствовали о глубочайшем кризисе норманской теории, и этот кризис заставил пойти на кардинальную ревизию ее основных положений. Прежде всего это коснулось судьбы черноморской (понтийской) руси, которую Шлецер в большой досаде вычеркнул из русской истории. Но тенденциозность его вывода очень скоро продемонстрировал Г. Эверс, доказавший существование южной Руси в дорюриково время. И этот факт начали учитывать норманисты, хотя «скандинавский догмат», априори принятый ими за абсолютную истину, неудержимо толкал их смотреть на русскую историю только через его призму, а значит, продолжать порождать эфемерные конструкции. Так, в 1821-1823 гг. немецкий востоковед И.С.Фатер, обращая внимание на «столь очевидно бытие росов» на юге, предложил понимать под ними остатки готов, проживавших на северных берегах Черного моря, среди которых разместились значительные колонии варягов-норманнов, ставших прозываться русью. При этом он заметил, что Нестор «сказал весьма ясно, что сии варяги зовутся русью, как другие шведами, англянами: следственно, русь у него отнюдь не шведы».
