Наивно было бы думать, что все абсолютно ясно с этнонимом варяги. В полиэтническом Балтийском регионе он десятилетиями наполнялся новым смыслом в связи с бурными переменами, происходившими как в Южной Прибалтике, так и в Скандинавии. Сходили с исторической арены поморские славянские государства, набирали силу скандинавские государственные образования. Заметим, что этноним «варяги» еще существовал на Руси в XIV в. Так он появился в одном источнике рубежа XV в. при перечислении состава войска Дмитрия Донского на Куликовом поле. Конечно же, никакого отношения к скандинавам этот факт иметь не может. Между тем какая-то часть южнобалтийских славян, какой-то осколок варяжского мира могли появиться в качестве вооруженной силы на Руси, в пору ее противостояния с Ордой, как, кстати, и отряды «литовской Руси» во главе с братьями Ольгердовичами.

Но все это уже не имело никакого отношения к такому единичному, скажем, «разовому» политическому акту, каким стало «призвание варягов», появление Рюрика в восточнославянских землях, определившему новый этап в развитии восточнославянской и российской государственности.

Примечания:

1. ПВЛ. Ч. 1. С. 18, 23

2. Там же. С. 10.

3. См., например: Тихомиров МЛ. Происхождение названий «Русь» и «Русская земля» // СЭ. Вып. VI-VII. - М.-Л., 1947; Вилинбахов В.Б. Балтийские славяне и Русь // SO. Т. 22. Poznan, 1962; Ловмяньский Г. Руссы и руги // ВИ, 1971, №9; Кузьмин А.Г. «Варяги» и «Русь» на Балтийском море // ВИ, 1970, № 10; его же. Об этнической природе варягов // ВИ, 1974, № И; Ильина Н.Н. Изгнание норманнов. Очередная задача русской исторической науки. - Париж, 1955; и другие.

4. Петрухин В.Я., Раевский Д.С. Очерки по истории народов России в древности и раннем средневековье. - М., 1998. С. 257.

5. Мельникова Е. Варяжская доля. Скандинавы в Восточной Европе: Хронологические и региональные особенности // «Родина», 2002, № 11-12. С. 30-32.

6. См. об этом подробнее: Сахаров А.Н. Дипломатия древней Руси. IX - начало X в. - М., 1980. С. 36-46.

7. Гильфердинг А. История балтийских славян. - М., 1855; Седов В.В. Славяне в древности. - М., 1994. С. 293-318.

8. Хордадбех Ибн. Книга путей и стран. - Баку, 1986. С. 124.

9. Васильевский В.Г. Древняя торговля Киева с Регенсбургом // ЖМНП, 1888, июль. С. 123.

10. ПВЛ. Ч. 1. С. 20.

11. Там же. С. 54.

12. Татищев В.Н. История Российская с самых древнейших времен. Т. I. - М.-Л., 1962. С. 290.

13. Фомин В.В. Русские летописи и варяжская легенда. - Липецк, 1999; Анохин Г.И. Новая гипотеза происхождения государства на Руси // ВИ, 2000, № 3; Яманов В.Е. Рорик Ютландский и лето-писный Рюрик // ВИ, 2002, № 4; и др.

От внимания современной науки ускользнул тот факт, что основой норманистских концепций явились античные мифы о гипербореях в истолковании шведских историков XVI-XVII вв., стремившихся доказать, что Гиперборея находилась на территории современной Швеции, а под именем гипербореев выступали прямые предки шведов. Такой взгляд позволял шведам рассматривать себя как основоположников древнегреческой цивилизации, образовавшей фундамент европейской культуры, а заодно и как основателей крупнейшего восточноевропейского государства - Древней Руси. Не отмечен и вклад в распространении шведской «гипербореады» французских просветителей XVIII в. Рассмотрению именно этих двух вопросов и посвящена данная статья.

Связь современного норманизма с политической историей Швеции XVI в. продемонстрирована в работах А.Н. Сахарова, А. Г. Кузьмина, В. В. Фомина[1].

В работах В.В.Фомина впервые представлена развернутая аргументация, опровергающая укоренившееся в науке представление о Г. 3. Байере как родоначальнике норманизма, и рассматривается вопрос о его предшественниках. Историк показывает, что истоки норманизма уводят нас в Смутное время, а купелью его была не Германия XVIII в. и «"немецкий патриотизм", свысока взиравший на "варварскую Русь"», а Швеция XVI-XVII вв. и политическая мысль шведских придворных кругов, связанных с завоевательной политикой Швеции того периода. Одним из представителей этих кругов был дипломат и историк-любитель П. Петрей (1570-1622)[2]. Его сочинение «История о великом княжестве Московском» («Regni muschovitici sciographia»), опубликованное в 1614-1615 гг. на шведском языке в Стокгольме, а в 1620 г. также и на немецком языке в Лейпциге, характеризуется как краеугольный камень норманизма. Здесь, в рассказе о первых русских правителях, впервые в историографии была высказана мысль, что варяги русских летописей были выходцами из Швеции: «...оттого кажется ближе к правде, что варяги вышли из Швеции». И если в шведском издании мысль о том, что варяги были шведы, была выражена со всей определенностью, то в немецкой версии ему была придана некая альтернативная форма: «...aus dem Konigreich Schweden, oder dero incorporirten Landern, Finland und Lieffland...»[3].

Исследователь варяжской проблемы из Финляндии А. Латвакангас отмечает неожиданность появления в «Истории о великом княжестве Московском» мысли о шведском происхождении варягов. Буквально за два года до этого сочинения П. Петрей опубликовал трактат по истории Швеции «Краткая и благодетельная хроника обо всех свеярикских и гётских конунгах» («Ееп kort och nyttigh chronica om alia Swerikis och Gothis konungar»). Здесь он постарался обрисовать, в духе времени, подвиги древних шведских конунгов и утверждал, что они завоевали полмира, достигнув пределов Азии, и собирали дань со всех земель к востоку и югу от Балтийского моря. Затрагиваются и отношения с русскими, но ни слова не говорится о шведском происхождении/ русских князей. Более того, в 1614 г., когда уже начала выходить из печати шведская версия «Regni muschovitici sciografia», было опубликовано второе издание названной хроники, в котором П. Петрей указал, что «не нашел i? русских хрониках каких-либо сведений о завоеваниях шведских конунгов, но это и понятно, поскольку хроники начинают рассказ с прихода Рюрика, Синеуса и Трувора из Пруссии в 562 г.»[4]. Тем самым П. Петрей фактически воспроизвел так называемую «августианскую» легенду, перепутав только дату призвания Рюрика.

Таким образом, создается впечатление, что рассуждения о шведском происхождении Рюрика и варягов П. Петрей внес в готовый текст «Regni muschovitici...», не успев согласовать их со своими прежними публикациями. Спрашивается, что же побудило П. Петрея в кратчайший срок между двумя публикациями перенести и варягов, и Рюрика в Швецию?

В науке долго преобладало представление, будто на переговорах в Выборге 28 августа 1613 г. новгородские послы сами заявили о том, что когда-то у них был князь шведского происхождения, по имени Рюрик. В официальным отчете шведской делегации о переговорах в Выборге, хранящемся в Государственном архиве Швеции, имеется запись, что руководитель новгородского посольства архимандрит Киприан отметил, что «новгородцы по летописям могут доказать, что был у них великий князь из Швеции по имени Рюрик» («De Nougardiske kunde bewijsa af sijne Historier, at the hafwe hafft ifran Swerige en Storfurste benamndh Rurich»)[5]. Но со временем выяснилось, что «речь Киприана» - подлог, совершенный сановниками Густава II Адольфа, которые сфальсифицировали часть данных в отчете о переговорах, добавив от себя Фразу, будто был в Новгороде «великий князь из Швеции по имени Рюрик». Сличение протокола с неофициальными записями, которые также велись при встрече в Выборге и которые также сохранились в Государственном архиве Швеции, позволило восстановить подлинные слова Киприана: «...В старинных хрониках есть сведения о том, что у новгородцев исстари были свои собственные великие князья... так из вышеупомянутых был у них собственный великий князь по имени Родорикус, родом из Римской империи» («...uti gamble Cronikor befinnes att det Nogordesche herskap hafuer af alder haft deres eigen Storfurste for sig sielfue... den sidste deres egen Storfurste hafuer uarit udaf det Romerske Rikedt benemd Rodoricus»)[6]. Следовательно, архимандрит представил ту же самую «августианскую» легенду, подчеркивая древность родословия новгородских князей.