18. Видекинд Ю. История десятилетней шведско-московитской войны XVII века. - М., 2000. С. 280.

19. Фомин В.В. Варяги и варяжская русь. С. 23.

20. Rudbek О. Atland eller Manheim. - Uppsala, 1937.

21. Ibid. 4.1. S. 228-231.

22. Ibid. S. 231.

23. Ibid. S. 231-237.

24. Ibid. S. 293-301.

25. SvennungJ. Op. cit. S. 91.

26. Эта тенденция столь сильна, что проявляется, в той или иной мере, в работах даже наиболее серьезных исследователей русско-скандинавских связей раннего Средневековья: Глазырина Г.В. А1аborg «Саги о Хальвдане, сыне Эйстена». К истории Русского Севера // ДГ. 1983 г. М., 1984. С. 200-208; Древнерусские города в древнескандинавской письменности: (тексты, перев., коммент.) / Сост. Г. В. Глазырина и Т. Н. Джаксон. - М., 1987; Мельникова Е.А. Скандинавские антропонимы в Древней Руси // ВЕДС. С. 23-24; ее же. Рюрик, Синеус и Трувор в древнерусской историографической традиции // ДГВЕ. 1998 г. М., 2000. С. 143-159; Мельникова Е.Л., Петрухин В.Я. Название «Русь» в этнокультурной истории Древнерусского государства (IX-X вв.) // ВИ, 1989, № 8. С. 24-38; Петрухин В.Я., Раевский Д.С. Очерки истории народов России в древности и раннем средневековье. - М., 2004. С. 285-286; Пчелов Е.В. Генеалогия древнерусских князей IX - начала XI в. - М., 2001. С. 68-96; Свердлов М.Б. Rorik (Hrorikr) i Gordum // ВЕДС. С. 36-37; Скрынников Р.Г. Русь IX-XVII века. - СПб., 1999. С. 14-27; Успенский Ф.Б. Варяжское имя в русском языковом обиходе (К этимологии слова «олух») // ДГВЕ. 1999 г. М., 2001. С. 263-280; Успенский Ф.Б., Литвина А.Ф. Выбор имени у русских князей в X-XVI вв. Династическая история через призму антропонимики. - М., 2007.

27. Rudbek О. Op. cit. Ч. III. S. 194-199, 347-349.

28. Байер Г.З. О варягах,// Фомин В.В. Ломоносов: Гений русской истории. - М., 2006. С. 353-354.

29. Rudbek О. Op. cit. Ч. I. S. 324-325.

30. Кузьмин А.Г. Указ. соч. С. 81.

31. Лурье С.Я. История Греции. - СПб., 1993. С. 43.

32. Latvakangas A. Op. cit. S. 97.

33. SvennungJ. Op. cit. S. 64-65.

34. Montesquieu Ch.L. Om lagarnas anda. - Stockholm, 1990. S. 165.

35. Нильсен Й.П. Рюрик и его дом. Опыт идейно-историографического подхода к норманскому вопросу в русской и советской историографии. - Архангельск, 1992. С. 17-18.

36. Voltaire. Karl XII.- Stockholm, 1993. S. 12.

37. Фомин B.B. Ломоносов. С. 347.

38. Петрухин В.Я., Раевский Д.С. Указ. соч. С. 272.

39. Latvakangas A. Op. cit. S. 95; Nordstrom J. Op. cit. S. 98-99.

40. Svennung J. Op. cit. S. 56.

41. Шлёцер АЛ. Нестор. 4.1. - СПб., 1809. С. XIX-XXVII.

42. Фомин В.В. Варяги и варяжская русь. С. 99.

43. Marx Karl. 1700 - talets hemliga diplomati. - Varnamo, 1990. S. 6.

44. Ibid. S. 131-133.

45. Покровский M.H. Русская история с древнейших времен. Т. I. - М., 1910. С. 58-59.

46. Петрухин В.Я., Раевский Д.С. Указ. соч. С. 325.

Деятельность варягов и варяжской руси явилась одной из причин образования крупнейшего государства раннего Средневековья, именуемого в древнейшей русской летописи - Повести временных лет (далее ПВЛ) - исключительно как Русь, Русская земля, Русская страна, и в котором жили наши предки, называвшие себя русь, русские, русины, говорившие на русском языке и жившие по «закону русскому»[1]. Но при этом летопись нигде прямо не указывает ни на их этническую принадлежность, ни на их родину. Такая ситуация, естественно, вызвала большое число предположений, и варягов, и русь выдавали за норманнов, славян, финнов, литовцев, венгров, хазар, готов, грузин, иранцев, кельтов, евреев и т. д. В связи же с политической значимостью варяго-русского вопроса в его трактовке не обошлось без псевдонаучных спекуляций. Более того, он и был рожден политикой, и начало ему положили представители шведской донаучной историографии XVII века.

Именно они, обслуживая великодержавные устремления своих правителей, начали в массовом порядке проводить мысль, что варяги были шведами, а в подтверждение этой посылки выдвинули доказательства, обычно приписываемые Г. 3. Байеру, Ю.Тунманну и А. Л. Шлецеру, труды которых по варяго-русской тематике выходили в 1735-1809 годах. Так, именно они отождествили варягов с византийскими «варангами» и «верингами» исландских саг, слово «варяг» объявили древнескандинавским, за скандинавские выдали имена русских князей и т. д. В целом, как подводил черту крупнейший норманист XIX в. А. А. Куник, «в период времени, начиная со второй половины 17 столетия до 1734 г. (в 1735 г. в «Комментариях Петербургской Академии наук» была опубликована на латинском языке статья Байера «De Varagis»[2], с которой несколько столетий ошибочно связывалось начало норманизма. - В. Ф.) шведы постепенно открыли и определили все главные источники, служившие до XIX в. основою учения о норманском происхождении варягов-руси»[3].

И эта «основа учения о норманском происхождении варягов-руси» представляет собой смесь домыслов и самых буйных фантазий, порожденных ярко выраженным у шведов XVII в. комплексом национального самолюбования и национального самовосхваления, а также чувством самого крайнего неприятия русских. Первым, кто вообще озвучил мысль, что летописные варяги есть шведы, был П. Петрей, в 1601-1605 гг. выполнявший в России роль политического агента Швеции и осуществлявший сбор всевозможных сведений о прошлом и настоящем Российского государства. Итогом пристального интереса Петрея к нашему Отечеству стала его «История о великом княжестве Московском», опубликованная в 1614-1615 гг. в Стокгольме на шведском языке и в 1620 г. с дополнениями и исправлениями переизданная на немецком языке в Лейпциге. И в ней он сказал, что «от того кажется ближе к правде, что варяги вышли из Швеции»[4].

Тезис о шведском происхождении варягов активно затем внедряли в умы западноевропейцев соотечественники Петрея, работы которых выходили в Швеции и Германии на шведском и латинском языках: Ю. Видекинд (1671, 1672 гг.)[5], О.Верелий (1672 г.), О.Рудбек (1689, 1698 гг.)[6]. Шведская природа варягов утверждалась в диссертациях Р. Штрауха и Э.Рунштейна, защищенных соответственно в 1639 и 1675 гг. в Дерптском и Лундском университетах[7]. В 1734 г. А.Скарин выпустил в Або «Историческую диссертацию о начале древнего народа варягов», т. е. шведов[8]. При этом все названные лица, начиная с Петрея, за основу своих рассуждений брали сфальсифицированную шведскими политиками, желавшими любой ценой удержать захваченные в годы Смуты русские земли, речь новгородских послов, произнесенную 28 августа 1613 г. в Выборге перед братом шведского короля Густава II герцогом Карлом-Филиппом, в которой те якобы сказали, что «новгородцы по летописям могут доказать, что был у них великий князь из Швеции по имени Рюрик».

Эта фальшивка и легла в фундамент норманской теории, ставшей острием широких захватнических планов Швеции. Еще в 70-х гг. XVI в. начала вырисовываться конечная цель ее внешней политики - превращение в великую державу, достижение господства на Балтике и на всем севере Европы. И цель эта была достигнута в результате Тридцатилетней войны (1618-1648 гг.), когда Швеция захватила экономические и стратегические позиции в Северной Германии (с переходом в руки шведов южного берега Балтийского моря само это море воспринималось ими как «шведское озеро»). Столь же успешно действовала Швеция и в восточном направлении, при этом опираясь на специально разработанную в 1580 г. развернутую программу территориальных приобретений за счет нашей страны (именуемую в зарубежной историографии «Великой восточной программой»), И согласно которой планировалось захватить все русское побережье Финского залива, города Ивангород, Ям, Копорье, Орешек и Корелу с уездами, большую часть русского побережья Баренцева и Белого морей, Кольского полуострова, северной Карелии и устье Северной Двины с Холмогорским острогом, установить контроль над Новгородом, Псковом, ливонскими городами, провести шведскую границу по Онеге, Ладоге, через Нарову[9].