- Ты поедешь со мной,- сказал он решительно. - Может, это развлечет тебя.
Я склонила голову в знак повиновения. На самом деле мне было совершенно безразлично, куда он меня повезет. Хотя... Дворец Правителя... Там может быть он! Я пошатнулась и едва удержалась, чтоб не упасть.
- Да что с тобой? - спросил Жрец, подошел, вгляделся в мое лицо. - Ты побледнела. Что тебя гнетет, ответь же!
- Повелитель, я не достойна такой чести.- Я еще ниже опустила голову, чтоб не выдать себя.
- Посмотрим, достоин ли Правитель увидеть мою дару,- усмехнулся Жрец.
Идея показать меня Правителю захватила Кетцаля целиком - он погрузился в хлопоты о моем наряде, украшениях. Я улыбалась, примеряя очередное платье, но ему все не нравилось. Мне же было все равно, в чем я пойду рядом с ним на заклание.
Наконец, он определился. Я стояла у большого посеребренного стекла и видела перед собой незнакомую девушку с мертвыми глазами, длинными светлыми волосами, платье, достойном богини - но это была не я. Та я, которую помню, бегала босиком по каменным тропам, хохотала, бросаясь в холодную воду озера, могла летать, мечтать... Ей принадлежал весь мир. Я же и себе не принадлежу.
Но Жрец смотрел с восхищением, как на свое творение.
- Ты подобна рассвету, после долгой ночи вливающему свет в холодную тьму. Айя...
Он встал за моей спиной, обнял за плечи, я смотрела на нас двоих и думала: "Не было в мире столь разных, столь далеких друг от друга души, незримо связанных воедино".
Он словно прочел мои мысли, погрустнел и сказал:
- Я все решу. Воля богов священна, но иногда и они ошибаются...
- Не впускай в свое сердце сомнения, повелитель,- ответила я. - Они убивают веру.
- Я верю в то, что Орис услышит меня. - Я увидела, как изменился его взгляд, и поежилась, будто от холода.
В день праздника меня разбудила музыка. Она доносилась с площади. Люди готовились веселиться, а сам праздник должен растянуться на многие дни. Я посмотрела на приготовленный для вечера наряд и вздохнула. Может, боги будут милостивы, и разведут наши с незнакомцем пути?
Весь день слуги занимались мной - сначала заполнили купальню свежей водой и добавили благоухающих масел в нее. Я долго нежилась в рукотворном водоеме, плескалась и терпеливо подставляла тело под умелые руки служанок, отмывших меня до скрипа. Они сплели мои волосы в затейливые косы, перетянули их золотыми нитями и бусами. Лоб захолодил тонкий изящный обруч, руки стянуло браслетами, на шею тяжело легло ожерелье со знаком Огня на массивной вязи. Символ Ориса, как напоминание о том, кому я принадлежу - рабыня, вещь, собственность. Ласковой шелковой волной скользнуло по телу платье, обтянуло грудь, упало до самого пола сияющим великолепием.
Слуги не скрывали восхищения, склонились в почтительном поклоне. Кетцаль, войдя в зал, шутливо прикрыл лицо руками:
- О, я ослеп! Айя, ты отражение солнца!
Я улыбнулась, на сердце потеплело: как же красив мой господин, особенно когда в глазах его плещется радость.
Мои надежды осуществились - город лег моих ног, и я вошла в него завоевательницей - рядом с Кетцалем. Теперь я поняла величие Жреца: перед ним склонялись все - от торговца до нищего, стражи вытягивались, поднимая сверкающие мечи, самые смелые из горожан подбегали к нему, целовали милостиво протянутую руку. Мускулистые рабы храма плавно и умело несли носилки, на которых восседал Жрец и я - у него в ногах. На меня зеваки смотрели, раскрыв рты. Кетцаль довольно щурился, поглядывая сверху вниз на восхищенных горожан. Кричальники бежали впереди нас, возвещая, что Великий Жрец Кетцаль-ото изволит следовать во Дворец Правителя. А я любовалась городом. Он предстал передо мной во всем своем великолепии - украшенный к празднику, звучащий переливающейся на все лады музыкой и нежными голосами уличных певцов. Танцовщицы выгибали стройные станы, звенели браслетами, вскидывали тонкие руки. Мелькали пестрые платья, благоухали цветы, щедро расставленные в больших каменных чашах, обвившие каменные стены домов, разбросанные по каменной дороге. Дух праздника захватил и меня, сердце наполнилось радостью, ноги готовы были хоть тотчас сорваться в пляс.
К Дворцу вела широкая величественная лестница, уходящая далеко вверх. Рабы легко несли носилки, а я дрожала от волнения. Наконец, мы достигли верхней площадки перед Дворцовыми вратами, открытыми в честь празднества.
Если есть на земле сооружение совершеннее Дворца Правителя, то от одного взгляда на него можно умереть. Я мельком взглянула на Кетцаля: неужели он ничего не чувствует? Стены Дворца, сложенные из валунов, ровнехоньких, будто братья-близнецы, сочились магией. Не руки людей складывали это строение, камни управлялись волей Иного. Хранители... Их дух здесь был особенно силен. Когда-то это был их дом.
Мы сошли с носилок и вдвоем вошли в распахнутые двери. Громкий голос кричальника объявил о нашем прибытии, Кетцаль едва слышно шепнул мне: "Не бойся!", и под звуки труб мы шагнули в огромный зал приемов.
Я задохнулась от хлынувшего со всех сторон света. Он отражался от стен, роскошных кованых светильников, покрытых бронзовыми пластинами колонн, нарядов знати. И жемчужиной этого пиршества роскоши стал трон, стоящий на возвышении в конце зала.
Мы чинно шли между склонившимися в поклоне рядами знатных горожан, советников и торговцев, мореходов и воинских глав. Мужчины разглядывали меня, как великое чудо, женщины вздыхали при взгляде на Кетцаля, и завистливо выгибали губы в мою сторону.
"Да, мы красивая пара,- подумалось мне, - но он не мой кац, и не станет им. Позавидовал ли кто-нибудь моей участи, зная, что жизнь моя уже предназначена Орису?"
Трон Правителя пустовал. Кетцаль уверенно повел меня к приготовленному для нас месту. И снова я подумала о величии Жреца - не было никого, кто встал бы между ним и Правителем. Мы прибыли в числе последних гостей. Зал заполнился цветом знати, за спиной Кетцаля собрались жрецы, напротив, с другой стороны трона - воители, в тяжелых, начищенных до блеска, шлемах, нагрудниках с изображением раскрытого глаза - символом власти Правителя Тимнеона.
Я, оглядев толпу, успокоилась. Того, с кем я встречалась, здесь не было. Ни среди слуг, ни среди гостей. Волнение понемногу отпустило, я стала отвечать на улыбки Жреца и выпрямила спину.
Под перестук тампасов в зал вбежали танцовщики - праздник начался. Зазвучала музыка, и певцы затянули посвящение правящей семье с пожеланием всех благ. Юноши и девушки в легких одеждах исполняли танец с таким жаром, что даже те, кто стояли здесь уже несколько часов, оживились, раскраснелись, принялись подбадривать плясунов криками. Я увлеклась созерцанием красочного действа. Его хорошо придумали - в руках девушек распускались, как цветы, разноцветные ленты, а юноши легко подхватывали и кружили легких, как пух, красавиц. Под конец танца искусники подбросили вверх горсти золотой пыли, и она под восхищенные вздохи наблюдателей заискрилась в розовом закатном свете.
Музыка стихла, танцовщики упали на колени и склонились до земли. Наступила тишина. Из дверей вышел главный кричальник - седой осанистый старец и провозгласил:
- Правитель и Владетель Божественного Атла и присоединенных земель севера и юга, восхода и заката, суши и вод, недр и высот, Сиятельный Тимнеон...
Все согнулись в поклоне.
Раздались гулкие шаги. Я стояла, не поднимая головы, а самой безумно хотелось скорее взглянуть на того, чей лик так близко могли наблюдать только избранные. Шаги приближались. Передо мной, опустив голову, стоял Жрец, заслоняя вид на трон, так что увидела я только ноги властителя.
- Я приветствую достойнейших из достойных, пришедших разделить с нами радость обретения нашей нареченной катцемаа...
Я покачнулась и едва не упала. Дыхание замерло в горле, кровь отлила от лица. Этот голос... Не веря, не желая признавать свои догадки, медленно подняла голову, заглянула через плечо Кетцаля.
