Проснулась в слезах на мокрой подушке. Медленно открыла глаза - утро, самый рассвет. По стенам - отсветы розовых лучей. Пахнет лекарствами. Тихо, только где-то в коридоре какое-то движение. Прислушалась к себе: да, это я, живая и закованная в гипс. Шея сжата чем-то жестким. Губы пересохли, потрескались. Пить хочется. Скосила глаза - за стеклянной стеной перебирает на столе бумаги медсестра. В палату вошел вчерашний врач. Осмотрел меня, заулыбался, а мне так нравились его лучики - морщинки. Я улыбнулась в ответ.

   - Простите, я вчера слишком была... в общем, даже не сказала вам спасибо.

   Он кивнул.

   - Не за что. Это моя работа, а благодарить будешь бога за то, что осталась жива, да и то, когда встанешь на ноги.

   - А вы говорили вчера о девушке, что меня спасла...

   - Татьяне? Да, это настоящее чудо. Не каждому врачу так посчастливится - вытащить пациента из лап костлявой, - он задумался. - Побольше бы такого везения. А Таня наш врач, со "скорой". Ты теперь ей как крестница, - усмехнулся, - она тут как тень бродила, все о тебе спрашивала. Сейчас дома, поди, отсыпается. Но придет, наверняка.

   - А можно мне ее увидеть? - прошептала я.

   - Да пустим, теперь-то можно, - улыбнулся он. - Она и сама захочет войти.

   Сердце застучало сильнее. Я увижу ту, что спасла мне жизнь! Что сказать ей? Как отблагодарить? И еще...

   - Доктор?

   - Да?

   - Со мной что-то странное... Не могу понять...

   Врач посмотрел очень внимательно.

   - Что-то не так? Болит? Как? Тянет, режет?

   - Я... я не знаю. Я как будто другая. Хочется плакать, на душе тяжесть, и такие сны...

   - Это шок, он пройдет, не волнуйся. А ты как хотела? Тебе пришлось пережить серьезное потрясение, и понадобится время, чтобы все вернулось - и чувства, и ощущения. Ты хорошо все помнишь? Нет ощущения провалов?

   - Нет, я все помню, но... Как будто это все не со мной было. Как будто другой человек.

   - Пока не нужно напрягаться, давай подождем, пока ты восстановишься? Ушиб мозга - это не шутки. Тебе нужно поменьше думать, побольше спать. И, конечно, не переживать и не нервничать. Договорились?

   Я опустила веки. Врач легко пожал мои пальцы и вышел.

   Вот моя действительность теперь: неподвижность, бинты, нудная тупая боль. Мне сказали, нужно пытаться шевелиться. Я пыталась, и каждый раз в живот словно всаживали нож.

   - Так надо, - терпеливо повторяла медсестра. - Быстрее заживет и спаек не будет.

   Я слушалась и снова поворачивалась, превозмогая боль. Стискивала зубы. Плакала. Уставала и проваливалась в дремоту. А когда просыпалась - одна, вспоминала. Вернее, мучительно пыталась понять, кто был для меня важен, чем я жила, почему сейчас я не чувствую тяги и тоски по знакомым, друзьям? Родных у меня нет - давно умерли и родители, и бабушка. Никто не ждет меня дома. Никто не тревожится.

   Я журналист. В памяти всплывали интервью, записи, люди, лица. Я и дома-то бывала нечасто, набегами, между работой и очередной вечеринкой, где тусила в надежде застать медийное лицо. Как все это далеко сейчас! При мысли о том, что придется этим заняться снова, тошнит. Не хочу. Благо, у меня есть неплохой счет в банке. На первое время хватит, а там подумаю.

   Ближе к полудню дверь тихонько открылась и в палату вошла невысокая брюнетка в белом халате.

   Не знаю, как это произошло, но в голове что-то щелкнуло, стало ясно, что это - Таня, и хорошо, что она пришла. Так бывает, когда при встрече с незнакомым человеком появляется ощущение, что знаешь его сто лет. Так вот, ее я определенно знала. Такое милое, родное лицо, улыбка, блеск в карих глазах. Я почему-то была уверена, что она много курит, часто ругается, но добрая и душевная, практически не пользуется косметикой и очень любит кофе...

   Она не торопилась начать разговор, я тоже не могла сказать ни слова. Горло сжал спазм, в глазах скопились слезы, и я видела сквозь водяную пелену, как она приближается, садится рядом и промокает салфеткой мои мокрые щеки.

   - Ну, здравствуй... Так вот ты какая...

   - Какая? - улыбаясь, выдавила я.

   - Красивая, - так же улыбаясь, ответила она. - Я ведь тогда, ночью, тебя не рассмотрела. Узнала меня?

   Я не могла кивнуть, но моргнула, и она поняла. В ее глазах отразилось море чувств: и нежность, и тревога, и облегчение - будто она боялась получить другой ответ.

   - Как же вы...

   - Ты, - мягко поправила она.

   - Как же... ты... не бросила меня? Почему?

   Она пожала плечами.

   - Не знаю. Интуиция, наверное. Знала, что смогу. Помнишь, я материлась и кричала?

   Я улыбнулась.

   - Правильно кричала. Помогло же. Врач говорит, это чудо.

   - Ну, считай так, - отшутилась она. - Пусть чудо. К слову, у меня впервые такой случай, и, дай бог, не последний. И ты молодец - держалась, боролась. Просто герой. Так что все будет хорошо. Но только от меня теперь не избавишься. Я ведь как бы несу ответственность за свою крестницу.

   Мне стало тепло от этих слов, и вдруг так очевидно проявилось мое прежнее одиночество. Как же мне было пусто и холодно, оказывается. А вот пришла эта незнакомая девушка - и стала роднее всех родных. Я все стерплю - боль и неподвижность, любые процедуры и долгое ожидание, только знать, что она рядом, и придет, и сядет вот так же - просто поговорить. От ее рук идет тепло, приятно согревает мои пальцы. Как отплатить ей за спасение? Какие слова найти?

   - Я... хочу сказать... спасибо, - голос дрогнул.

   - Не говори ничего, - Таня сжала мои пальцы. - Не нужно. Слава Богу, что ты есть, ты здесь, это и есть самое настоящее чудо. И теперь ты просто обязана поправиться. Обещаешь?

   - Обещаю, - улыбаясь, ответила я.

   - Мы проведем вместе много-много вечеров. Тебе не будет скучно. А потом, когда встанешь на ноги, будем бродить по улицам, говорить, говорить, говорить... Я знаю, мне понравится дружить с тобой. И я сделаю все, чтоб вернуть тебя... - она осеклась, - к прежней жизни.

   Я замолчала, обдумывая ее слова. Она волнуется, голос срывается. Неужели мне повезло встретить такое искреннее сочувствие в наше сложное время?

   - Ну, теперь отдыхай, а я приду еще вечером, и вообще, буду приходить часто, хорошо?

   Я снова моргнула.

   Она ушла, а я еще долго улыбалась, смакуя в уме подробности ее визита, вспоминая ее глаза, голос, теплые пальцы. Как же так? Почему у меня такое отношение к ней? Очевидно, от шока. Другого объяснения не было.

   Настроение поднялось, и даже травмы уже не так беспокоили. У меня появилась надежда. Сны больше не тревожили, напротив, в них мне было хорошо и уютно, я смеялась и чувствовала тепло и заботу кого-то близкого, родного. Проснувшись, долго не могла избавиться от ощущения, что меня ждут и любят. Впрочем, если это последствия шока, то всем бы такие. Я была почти счастлива.

   Прежние друзья, наконец, соизволили поинтересоваться моей судьбой. В палату их не пустили, но мне принесли записки от них с охами-ахами и пожеланиями выздоровления. Я слушала, как медсестра читает их послания и вспоминала: это от Ольги, вместе учились в институте, потом славно бузили по клубам и дискотекам. Много пьет, курит, громко смеется, часто меняет мужиков, каждый раз переживая разрыв как главную трагедию своей жизни. Одевается ярко, броско, волосы красит в кричаще-рыжий цвет, отчего кажется старше. Раньше часто встречались, по крайней мере, звонили друг другу, делились сплетнями. Хочу ли встретиться с ней сейчас? Прислушавшись к себе, ответила: нет.

   Еще одна записка от Вадима - и снова абсолютная пустота в душе. О чем мы говорили? Сейчас и не вспомнится. А ведь, кажется, он мой друг, и интересуется моим здоровьем искренне. Хотя... После того, как медсестра отнесла им послания от меня с известием о том, что мне придется надолго забыть о нормальной жизни, впереди месяцы больницы, костыли, - от них больше ничего не последовало.