В целом китайская армия, как я нашел ее в 1941 г., была способна вести активные военные операции против японского агрессора. Однако китайское командование систематически от этого уклонялось, преследуя иные цели.
События в Южном Аньхое
Цели эти очень скоро обнаружились. Наш консул в Ланьчжоу был прав, с тревогой приглядываясь к перегруппировке чанкайшистских войск вокруг Особого района. Оказалось, что осенью 1940 г. чрезвычайно обострились отношения между Чан Кайши и коммунистами. Как выяснилось в дальнейшем, гоминьдановцы подготавливали нападение на Новую 4-ю армию коммунистов[24]. Приказом Чан Кайши была сформирована и угрожала с юга Особому району специальная группа войск во главе с генералом Ху Цзуннанем, верным и надежным ставленником Чан Кайши. Эта группа обеспечивалась лучшим оружием и снаряжением.
В Москве при изучении обстановки в Китае таких данных не было. Об этом не знали и в аппарате военного атташе, а также наши военные советники, находившиеся в Чунцине.
Для лучшего уяснения обстановки я постарался предварительно встретиться с представителями КПК, которые находились в Чунцине при ставке Чан Кайши. В эту группу входили Чжоу Эньлай, Е Цзяньин и Дун Биу.
Чжоу Эньлай и Е Цзяньин без обиняков заявили мне, что врагом номер один для Чан Кайши были не японцы, а китайская коммунистическая партия и ее вооруженные силы. По их словам, под влиянием КПК находились не только 18-я армейская группа[25] и Новая 4-я армия, но и большинство партизан, действующих в районах, оккупированных японцами. Однако в ответ на мои вопросы о действиях их войск они ограничивались жалобами на Чан Кайши, на тяжелые материальные условия жизни армии и особенно на слабость ее вооружения.
В высказываниях Чжоу Эньлая и Е Цзяньииа чувствовались недоверие и обозленность по отношению к Чан Кайши. На мой вопрос, как обстоит дело с единым фронтом против японцев, ни Чжоу Эньлай, ни Е Цзяньин ничего толком ответить не могли. Из беседы с ними я почувствовал, что единый фронт гоминьдана и КПК к тому времени уже дал серьезную трещину.
Чан Кайши, конечно, знал и учитывал силу и влияние компартии Китая. Поэтому он пытался при всяком удобном случае обессилить ее, покончить с ее влиянием в стране. Пользуясь своей властью генералиссимуса и верховного главнокомандующего всеми антияпонскими военными силами Китая, Чан Кайши стремился подставить войска коммунистов под удар японцев или дать им явно невыполнимые задачи, не оказывая при этом никакой помощи. В конечном итоге такие действия были направлены сначала на ослабление, а затем и на ликвидацию вооруженных сил коммунистов. Уяснив это, я счел необходимым как-то повлиять на сложившуюся обстановку, чтобы не допустить дальнейшего обострения взаимоотношений между вооруженными силами гоминьдана и КПК.
В то же время чувствовалось — и дальнейшие события это подтвердили, — что часть руководства КПК в лице Мао Цзэдуна и его ближайших соратников также считали своим врагом номер один не японцев, а гоминьдан и его армию. Между ними шла жестокая, хотя и скрытая борьба, но о ней знали многие.
У меня постепенно складывалось все более крепнувшее в дальнейшем мнение: и Чан Кайши и Мао Цзэдун одинаково считали, что исход начавшейся второй мировой войны должен и будет решаться в борьбе между великими державами, в то время как они, избегая активных действий против агрессора, должны сберечь и накопить силы для будущей схватки друг с другом.
В начале 1941 г. отношения между КПК и гоминьданом обострились настолько, что войска Чан Кайши, применив оружие, напали на части Новой 4-й армии КПК. Часть войск этой армии была разгромлена. Это произошло в первых числах января 1941 г., в первые дни моего пребывания в Китае. Как выяснилось, события развивались следующим образом.
Вскоре по приезде в Китай я получил информацию, что незадолго до этого между Чан Кайши и Чжоу Эньлаем имел место очень серьезный разговор о дислокации Новой 4-й армии. Фактически к этому времени Чан Кайши закончил подготовку своей армии для организации провокаций против, войск КПК. Чан Кайши в ультимативной форме потребовал от Чжоу Эньлая, чтобы 18-я армейская группа и Новая 4-я армия подчинялись его приказам.
Чан Кайши заявил, что КПК «за последние годы проявила себя нехорошо, перешла в другой район, расширяя свое влияние, увеличивая без разрешения свои войска, организуя партизанские отряды, сосредоточивая свои войска вокруг войск центрального правительства». Для «урегулирования» этих вопросов он в категорической форме предложил перевести войска Новой 4-й армии на северный берег Янцзы. В противном случае Чан Кайши угрожал в ближайшее время выступить против армии КПК и уничтожить ее по частям. «Вы понесете поражение не от рук врага, а от наших войск», — заявил он Чжоу Эньлаю и в заключение добавил, что войска КПК необходимо сосредоточить в указанном им месте, ограничить их численность 80 тыс. солдат, обещая, что тогда военный министр Хэ Инцинь выполнит его приказ о снабжении КПК боеприпасами и деньгами. Тем самым Чан Кайши сделал вид, что он якобы хочет избежать военных столкновений между войсками гоминьдана и КПК, в то время как эти столкновения уже имели место во многих районах, а главный удар по Новой 4-й армии был уже подготовлен.
Заявление Чжоу Эньлая о том, что «части Новой 4-й армии 1 декабря начали подходить к южному берегу Янцзы для переправы на север», ничуть не повлияло на позицию Чан Кайши и его генералов. Остановить занесенный удар никто не хотел и не мог. Возможно, ответ Чжоу Эньлая лишь подлил масла в огонь и ускорил нападение гоминьдановцев на коммунистические войска.
Приказ о разгроме штабной колонны Новой 4-й армии был подписан военным министром Хэ Инцинем, а не самим Чан Кайши. В случае необходимости Чан Кайши мог отвести обвинения в свой адрес, сославшись на самовольные «предупредительные» действия его генералов.
Новая 4-я армия действовала против японцев в треугольнике Шанхай — Нанкин — Ханчжоу. Этот район входил в границы 3-го военного района, которым командовал гоминьдановский генерал Гу Чжутун. Рост регулярных войск КПК и стремление компартии создавать новые Освобожденные районы в Центральном Китае особенно тревожили Чан Кайши и его генералов.
Еще в октябре 1937 г., когда решался вопрос о создании Новой 4-й армии, между гоминьдановцами и представителями компартии шел спор, кому быть ее командующим. КПК настаивала на назначении на этот пост коммуниста, так как армия была создана коммунистами, которые сражались в ее рядах, командовали ее подразделениями. Чан Кайши противился этому всеми силами, подсовывая кандидатуру очередного милитариста. Тогда КПК предложила назначить командующим Е Тина.
Е Тин был активным участником Северного похода Национально-революционной армии в 1926–1927 гг., во время которого он командовал сначала полком, а затем 24-й Отдельной дивизией НРА. Его дивизия всегда действовала на самых трудных направлениях. Еще в 1925 г., находясь на учебе в Москве, Е Тин вступил в компартию. В его частях была сильна коммунистическая прослойка. После контрреволюционного переворота Чан Кайши в 1927 г. Е Тин участвовал в подготовке и проведении Наньчанского восстания. Однако у восставших оказалось недостаточно сил, они перешли в Шаньтоу (Сватоу), там были окружены и разбиты. В декабре 1927 г. Е Тин принял участие в гуанчжоуском восстании (Кантонская коммуна)[26], а после его поражения уехал за границу. После начала антияпонской войны в Китае была объявлена амнистия политическим эмигрантам. Е Тин получил возможность вернуться на родину и включиться в борьбу с агрессором[27].
Компартия Китая подбирала командный состав для Новой 4-й армии из людей, преданных делу революции. Заместителем Е Тина был Сян Ин, член Политбюро ЦК КПК, один из создателей китайской Красной армии[28]. Начальником штаба армии и командиром 3-й бригады стал коммунист Чжан Юньи, окончивший военную школу Вампу. Начальник политотдела армии Ян Гобин свой боевой путь тоже начинал командиром Красной армии. Командир 1-й бригады Цин Ни, выходец из рабочих, был участником Северного похода НРА, в дальнейшем — командиром Красной армии.
