Август ознаменовался на флоте прибытием из Великобритании кораблей, переданных нам в счет нашей доли итальянского флота, ставшего трофеем стран-союзниц.

В начале месяца в Кольском заливе появились линкор и восемь миноносцев под советским Военно-морским флагом. Подошли и лодки, прибывшие поодиночке.

Выше уже говорилось о том, как в Англию отправлялись Фисанович и Трипольский для приемки подводных лодок. Вместе с командирами-подводниками, отобранными с разных флотов, туда же были направлены и полностью укомплектованные команды для четырех лодок. 30 мая в Розайте состоялась официальная церемония передачи этих кораблей Советскому Союзу. На них были подняты наши флаги. В командование вновь образованным дивизионом вступил Александр Владимирович Трипольский. Лодкам этого типа присвоили индекс «веди», и они были соответственно поименованы «В-1», «В-2», «В-3» и «В-4».

Английские лодки не принадлежали к числу новых и не отличались техническим совершенством. Они напоминали наши «щуки», но конструктивно отличались от них очень существенно. Ведь они были детищем страны, имевшей давние и прочные традиции судостроения, весьма отличные от наших. Поэтому задача, поставленная перед нашими подводниками, овладеть новыми для них лодками надежно и за короткий срок была достаточно трудной.

Такого же мнения придерживались и англичане. И они были немало удивлены, увидев, как споро наши

[293]

моряки осваивают незнакомые корабли. По Розайту пошел слух: «Русские привезли инженеров, переодетых в матросскую одежду».

Стоит ли доказывать нелепость этого слуха?! В состав экипажей входили самые обыкновенные старшины и краснофлотцы. Разумеется, они были отобраны из числа лучших специалистов, имевших боевой опыт. Например, главный старшина Рашевский — старшина радистов с «В-3» до этого воевал на Балтике, совершил два боевых похода на «С-13» и два на «Щ-309», участвовал в потоплении шести транспортов. Примерно такую же «инженерную» подготовку имели и остальные подводники.

Командирами на дивизион «веди», естественно, направили наиболее способных, зарекомендовавших себя с лучшей стороны офицеров. Среди них были три Героя Советского Союза. О двух из них — Фисановиче и Трипольском — читатель уже знает. Третьим был капитан 3 ранга Ярослав Константинович Иосселиани. Черноморец, он начал войну помощником командира «малютки». Потом стал командиром. Участвовал в потоплении тринадцати различных судов — от самоходных барж до транспортов и боевых кораблей. Это был смелый и искусный подводный боец.

Капитан 3 ранга Исаак Соломонович Кабо командовал на Балтике гвардейской «Щ-309». Эта «щука» потопила пять транспортов. Легких плаваний на Балтийском море, как известно, не было. Каждое из них начиналось и оканчивалось форсированием противолодочного барража в Финском заливе. Причем для многих прорыв этого барража оканчивался трагически.

Кабо в своем последнем походе на «Щ-309» проплавал две тысячи сто пять миль надводным ходом и тысячу сорок три мили — подводным. Судить о продолжительности и напряженности этого похода можно хотя бы по тому, что надводный ход у «щуки» не превышал тринадцати узлов, а под водой ей приходилось плавать «самым малым», чтобы экономить электроэнергию…

Первой в Советский Союз вышла «В-1» под командованием Израиля Ильича Фисановича. Но она так и не достигла Кольского залива. Что произошло с лодкой на переходе, какая беда подкараулила ее? Это для нас осталось тайной. Горе наше трудно было измерить.

[294]

На этой, не слишком-то ценной для нас лодке находился экипаж, который по праву можно было назвать цветом североморских подводников. А сам Израиль Ильич — умница, обаятельный и разносторонне одаренный человек — был любимцем всех старожилов бригады. В перерывах между боевыми походами он вел дневник, облекая в неплохую литературную форму историю своей гвардейской Краснознаменной «малютки». У него было много интересных выкладок, обобщающих опыт подводной войны на Севере и касающихся новых путей в тактике. Из него мог бы выйти или крупный командир или большой флотский ученый.

Но об этом «мог бы» лучше не гадать. Важно то, что он ушел сделать. А сделал он очень многое — больше, чем иной сумеет за всю свою жизнь. И в том, что он, как и многие другие лучшие солдаты Родины, не дожил до победы, нет ничего удивительного. Настоящий солдат никогда не уклоняется от трудного и опасного дела. Потому он чаще встречает смерть не в старческой немощи, а при исполнении воинского долга…

Таким образом, первой в Екатерининской гавани появилась не «В-1», а «В-2», которую привел Александр Владимирович Трипольский. Командир этой лодки капитан 3 ранга Панов заболел и остался в Англии в госпитале. На его место был назначен капитан-лейтенант Алексей Семенович Щекин — бывший помощник с гвардейской «М-171». Потом у наших причалов ошвартовалась «В-3» под командованием Кабо. Вслед за ней пришел на «В-4» Иосселиани.

Хотя экипажи лодок состояли из опытных подводников и командовали ими боевые офицеры, мы не стали делать исключений из общего правила. Каждой лодке было предложено отработать необходимые учебные задачи, провести дневные и ночные тренировочные атаки, а командирам, пришедшим с других флотов, ознакомиться с особенностями нашего театра и боевых действий у берегов противника. Только после этого они могли быть выпущены на маневренные позиции для настоящей войны.

Лодки типа «В» вошли в третий дивизион, которым по-прежнему командовал Владимир Алексеевич Иванов. А Александр Владимирович Трипольский, распрощавшись с нами, отправился на Дальний Восток, к новому

[295]

месту службы. Что ж, война на Севере в общем-то близилась к концу — это было ясно, а тихоокеанцев, судя по всему, могли ожидать боевые дела…

Что сказать еще о лете 1944 года?! Наши успехи, достигнутые на качественно новой основе, на новом, более высоком уровне организации боевых действий, могли бы быть еще выше. Ограничивало нас то же, что и раньше, с первых дней войны: мы не всегда могли держать на позициях нужное количество лодок.

Дело не только в том, что лодок было меньше, чем этого требовал весь комплекс решаемых нами задач. Так, к примеру, когда приходилось посылать лодки на прикрытие союзных конвоев, для действий против неприятельских надводных сил, оголялись позиции на коммуникациях немцев, враг осуществлял морские перевозки почти безнаказанно. Но и при том количестве лодок, которым мы располагали, наши действия были бы куда интенсивнее, если б не слабость ремонтной базы.

После двух, редко после трех походов лодка, даже не получившая никаких боевых повреждений, нуждалась в ремонте. Но бывало и так, что лодка, прошедшая ремонт и докование, из первого же боевого плавания возвращалась с многочисленными ранами и снова требовала основательного «лечения». Как бы ни был велик энтузиазм заводских рабочих, они не могли сделать невозможного. И лодкам порой приходилось ожидать очереди на ремонт или же получать его не полностью: часть работ откладывалась на потом, до лучших времен. Потому иногда и случались в море неполадки с техникой. А это мешало морякам вести боевые действия с полной отдачей.

[296]

Сорок четвертый год вошел в летопись войны как год мощных стратегических ударов, в результате которых вся советская земля была очищена от фашистских захватчиков. Последний из этих ударов, венчающий кампанию победного года, был нанесен на Севере войсками Карельского фронта во взаимодействии с флотом. Главным боевым событием десятого удара явилась Петсамо-киркенесская наступательная операция, начатая 7 октября.