А «С-102» тем временем и правда вышла в атаку по одному из транспортов. Капитан 3 ранга Городничий без помех произвел четырехторпедный залп и одной из торпед поразил судно. Как докладывал потом командир, охранение не оказало ему сколько-нибудь серьезного противодействия и не преследовало лодку. Объяснялось это тем, что неудачная атака «С-56» была все же замечена и внимание эскорта привлекало направление, откуда можно было ожидать ее повторный удар.

Дальше этот конвой оказался предоставленным заботам наших торпедоносцев и торпедных катеров.

В сообщении от 22 января Советское информбюро передало: «В Баренцевом море потоплены два транспорта противника водоизмещением по шести тысяч тонн каждый, сторожевой корабль и немецкая подводная лодка».

Ну а что касается Щедрина, то свою неудачу он искупил в этом же походе. Двадцать восьмого числа он

[281]

вышел в атаку на крупный танкер, который сопровождали два сторожевика и несколько катеров. Снова пришлось стрелять из кормовых аппаратов, но на этот раз в лодке был отчетливо слышен раскатистый взрыв торпед, а шум винтов танкера, как доложил акустик, прекратился.

Вообще Щедрин воюет замечательно. Что ни поход, то один, а порой и несколько салютов в гавани. Человек он спокойный, ровный и приветливый в обращении с людьми. И порядок на лодке образцовый — так и чувствуется, что любое распоряжение командира выполняется здесь с большой охотой. Моряки всегда ощущают, когда к ним относятся с неподдельным уважением и с неподдельной заботой, и отвечают на это тем же. Не случайно до меня доходило, что матросы считают за честь служить на «С-56» и очень гордятся своим кораблем.

В море, как рассказывал мне Трипольский, Щедрин собран, расчетлив и смел. У него прекрасная тактическая сметка. Обстановку он оценивает мгновенно и действует грамотно, решительно, не теряя самообладания. В самые трудные минуты Григорий Иванович умеет сохранить присутствие духа и спокойным словом или шуткой поддержать у моряков уверенность в себе и в том, что лодка сумеет миновать все невзгоды.

С чистым сердцем и спокойной совестью писал я представление на награждение подводной лодки «С-56» орденом Красного Знамени.

В том, что представление это сделано по заслугам, экипаж боевой «эски» подтвердил в следующем, февральско-мартовском походе.

Досталось лодке необычайно сильно. Началось с того, что ее прихватил ураганной силы шторм. Я хорошо представлял себе, как громадная пологая океанская волна подхватывала лодку, словно скорлупку, и вздымала на свой горб. Вот, кажется, водяная громада накрыла ее, захлестнула, и ей больше не выкарабкаться на свет божий. Но прокатывается вал, и лодка снова появляется на поверхности, выбрасывая вверх пенистый фонтан. Ну точно всплывающий и погружающийся кит!

О том, что испытывают люди, находящиеся на мостике и в самой лодке, едва ли стоит говорить. Правда, экипаж «С-56» закаленный, сплаванный, прошедший че-

[282]

рез два океана, и укачивающихся в нем нет. Но шторм в Баренцевом море отличается от штормов южных широт. Он ледяной, пронизывающий до самых костей, с туманами и снежными зарядами и может продолжаться не днями, а неделями.

После испытания штормом кораблю пришлось выдержать испытание бомбежкой. Когда стихии утихомирились, лодку засекли близ неприятельского берега сторожевые корабли и миноносцы. Свыше двадцати шести часов преследовали они «С-56», сбросив триста с лишним глубинных бомб. Ведь надо вдуматься в эти цифры! Более суток непрерывной работы и колоссального нервного напряжения для каждого члена экипажа и особенно для командира! Более суток неотступной смертельной угрозы, когда в среднем через каждые пять минут где-то поблизости рвутся бомбы! Такие сутки стоят года спокойной жизни. И невольно задаешь себе вопрос: где предел той нагрузки, которую может выдержать человек?

В особенно трудный момент, когда люди буквально валились с ног, Щедрин обратился к экипажу со словами, вошедшими потом в летопись бригады: «Противник начинает нас терять… Мне известно, что личный состав устал и выбивается из сил. И все-таки нужно держаться. Разрешаю беспартийным отдохнуть. Коммунистов прошу стоять за себя и за товарищей. Повторяю: коммунистов прошу держаться!» Но не нашлось никого, кто бы воспользовался разрешением на отдых; и коммунисты и беспартийные были едины в своем стремлении выстоять до конца.

Оторвавшись в конце концов от преследователей, лодка продолжила поиск. И вот сигнальщик доложил, что различает в ночной тьме силуэты двух транспортов и многих кораблей охранения. Позиция для атаки была невыгодной: лодка находилась в светлой части горизонта, а конвой — в темной. К тому же его начинало затягивать пеленой снежного заряда. В таких условиях противник мог атаковать лодку, прежде чем она сама выйдет в атаку. Однако Щедрин твердо придерживался правила: не отказываться от атаки ни в каком случае.

Лодка погрузилась на двадцать метров — глубину, безопасную от таранного удара. С транспортом был установлен гидроакустический контакт. Станция на 

[283]

«С-56» стояла хорошая, акустики обладали отличной натренированностью, и Щедрин решил атаковать без перископа. Атака получилась очень скоротечной. С пяти кабельтовых был дан двухторпедный залп, но, как назло, одна торпеда не вышла из аппарата. И все-таки через сорок пять секунд раздался грохот взрыва, а шум винтов судна прекратился. Выстрел получился снайперским.

Это была первая на Северном флоте чисто акустическая атака, произведенная с глубины двадцать метров. Если помнит читатель, перископно-акустические атаки бывали у нас и раньше. Но ведь это же совсем другое дело! В предыдущих случаях командирам все-таки удавалось уточнять или подправлять с помощью перископа боевой курс. Акустика же обеспечивала либо начало, либо завершение атаки.

Здесь же перископом не пользовались вообще. Акустика обеспечивала атаку от начала и до конца. Да и глубина стрельбы была необычной — до этого с двадцати метров давать залп никому не приходилось.

Атаку мы тщательно разобрали в базе. Командирам, на лодках которых стояла надежная акустическая аппаратура, было рекомендовано не отказываться от атак «вслепую», если использовать перископ не представится возможным. Стрелять рекомендовалось всем носовым залпом, чтобы увеличить вероятность попадания. Что касается стрельбы с глубины в двадцать метров, то она тоже признавалась целесообразной в отдельных случаях.

Для всех нас большим праздником была весть, что Указом Президиума Верховного Совета СССР от 31 марта подводная лодка «С-56» награждена орденом Красного Знамени.

Но вернемся к нашей январской попытке наладить совместные с авиацией и катерами действия. Как можно было оценить ее результаты? Надо признаться, что мы ожидали большего. Дело снова упиралось в разведку. Лодки, выделенные для этой цели, не могли дать больше того, на что они способны. А возможности их ограничены. Скорость хода небольшая. Значит, нельзя охватить большой район поиска. Дальность обнаружения

[284]

надводных целей — восемь — десять миль, а ночью и того меньше. Значит, времени от момента оповещения о противнике до развертывания всех сил на пути его следования оставалось немного. И наконец, лодка-разведчик, как и всякая лодка, вынуждена отходить в район зарядки батарей, прекращая поиск. Как и всякую лодку, ее могут обнаружить противолодочные корабли и загнать под воду. И конвой тем временем может пройти незамеченным.

В результате остальным лодкам, как и раньше, приходилось развертываться на позициях и вести самостоятельный поиск, форсируя каждый раз минные заграждения и подвергая себя лишнему риску. А ведь при надежной разведке лодка могла бы находиться на позиции ожидания, с внешней стороны минного поля, и прорывать его только в тех случаях, когда получены сведения о движении близ берега конвоя, и в этом есть действительная необходимость.