— Нет, конечно, не вы.

— Тогда кто же?

— Что же, господин Шаплар, вы и правы, и неправы. Я ведь не приказ вам передаю, я делюсь с вами мнением, которое мне стало известно… Впрочем, подождите, не сердитесь, послушайте моего друга Фандора — меня, допустим, вы считаете пристрастным, но его? Он-то совершенно в стороне от всего, о чем думают в Префектуре.

Фандор несколько мгновений молчал, потом заговорил в свою очередь:

— Жюв прав, — заявил журналист. — Ведь действительно, все в высших сферах очень взволнованы трагическими событиями в «Пари-Галери». Вы в них не виновны, это вне всяких сомнений, но, с другой стороны, совершенно ясно, что такого положения дел терпеть далее нельзя. Вы находите, что Префектура должна вас защищать? Согласен! Не стану спорить! Но могу вас заверить, что она сделала все, что могла, направив к вам Жюва. Однако Жюву пока что не удается схватить преступника, следовательно, с минуты на минуту могут случиться еще более трагические происшествия… По этому поводу вы заявляете, что именно полиции следует вмешаться, и тут вы правы, но каким образом следует вмешаться? Она просто-напросто заявит, что вы не способны обеспечить порядок в своем магазине, и тогда будет издано распоряжение закрыть «Пари-Галери» для обеспечения безопасности… Что хорошего вам это даст?..

Было примерно пять часов вечера.

Жюв и Фандор с самого утра тщательно обследовали огромные подвалы «Пари-Галери», полагая, что, быть может, именно там скрывается Фантомас в дневные часы. Они не нашли ничего подозрительного, и весь день прошел к тому же без каких-либо происшествий.

Фандор все же находился в тревоге. Жюв тоже. Спокойствие, царившее в «Пари-Галери», было, по их мнению, только передышкой, можно было ожидать всего. Но, увы! Ожидать всего — но чего же?

Жюву и Фандору это было неясно.

Утомленные бесплодными поисками, раздраженные и усталые, они отправились в кабинет г-на Шаплара, который тотчас же их принял. Там Жюв с Фандором опять длительно и подробно обсудили все, что произошло за это время.

В чем заключалась интрига? Где крылся трагический повод к совершавшимся покушениям? Где Раймонда? Кто требовал освобождения этой девушки? Кто ее похитил?

Чем дальше, тем труднее становилось Жюву и Фандору распутывать этот сложный узел, тем труднее становилось составить по этому поводу четкое представление.

Казалось, что в невиновности г-на Шаплара сомневаться не приходится. Жюв на основании доказательств, представленных ему г-ном Шапларом и его слугами, которых он втайне допросил, отказался от каких-либо подозрений относительно очаровательной приятельницы г-на Шаплара Матильды де Бремонваль.

— Этот след никуда не ведет, — сказал Жюв Фандору, — несомненно, Матильда де Бремонваль только приятельница, всего-навсего приятельница г-на Шаплара, а вовсе не любовница, стало быть, нечего опасаться, что она устроила похищение Раймонды. Да к тому же, как она могла бы это сделать?

И оба они, Жюв с Фандором, перебирая мысленно так и этак все случившиеся трагедии и пытаясь определить их тайный смысл, думали про себя:

«Что Фантомас в этих делах замешан — это безусловно, мы его сами видели, мы сами сразу узнали его приемы по этим невероятным предупреждениям, распространенным им по всему магазину; потом мы — по крайней мере, я Жюв — я столкнулся с ним лицом к лицу… следовательно, он — виновник всех происшествий.

Но если он виновник, — он в то же время как будто жертва?

Жертва — но чья? Почему?

По-видимому, это он требует освобождения Раймонды. Стало быть, похитил ее не он. Однако можно почти с уверенностью сказать, что человек, похитивший Раймонду, сыгравший роль г-на Шаплара в тот знаменитый день, когда директор находился в Фонтенбло, и укравший, вдобавок, пятьсот тысяч франков — никто иной как Фантомас!»

Фандор не возражал полицейскому, он сказал другое, что еще добавило тому забот:

— И вы еще забыли, Жюв, историю со светящимися пятнами, с этими светящимися пятнами на Сене, а они заслуживают вашего внимания — не знаю, почему, у меня есть предчувствие, даже уверенность, что в один прекрасный день придется по поводу этих пятен опять, как всегда, вспомнить Фантомаса!

Фантомас — вот что терзало и тревожило Жюва и Фандора.

Конечно, они сами-то не боялись этого бандита, они были готовы продолжать против него отчаянную игру, где ставкой была их жизнь; но их пугала мысль, что он что-то готовит во мраке — против кого? Они этого не знали… Почему? Они не догадывались.

Жюв, беседуя с г-ном Шапларом о событиях в «Пари-Галери», внезапно произнес это имя, наводящее страх и ужас:

— Слушайте, — сказал он, — мне пришло в голову: уж не Фантомас ли напал на вас?

— Фантомас?

Произнеся это трехсложное имя, Жюв следил по лицу г-на Шаплара, какое впечатление, какое чувство отразится на нем.

Фантомас!

Услышав это имя, приводящее на память чудовищную цепь грабежей, убийств, нападений, целого ряда преступлений, оставшихся, может быть, навсегда безнаказанными, г-н Шаплар побледнел.

— Фантомас, — прошептал он, дрожа, белый, как полотно. — Фантомас!.. Вы думаете, что это все дело рук Фантомаса? Ах, господин Жюв, господин Жюв! Мне страшно! Мне страшно, потому что, сознаюсь, я уже подумал об этом неуловимом, беспощадном бандите…

Если вы не ошибаетесь, если тут замешан Фантомас, надо ждать ужаснейших катастроф.

Г-н Шаплар опустил голову и погрузился, казалось, в тревожные размышления, потом задал волнующий его вопрос:

— Но, право же, господин Жюв, ведь недопустимо, чтобы такой сыщик, как вы, король сыщиков, повторяю, оказался беспомощным в схватке с бандитом, даже с таким, как Фантомас! Вам уже двадцать раз удавалось остановить его, лишить его возможности действовать; двадцать раз вы оказывались победителем, пусть даже ненадолго… неужели вы теперь откажетесь от борьбы? Бросите ее?

Жюв рассмеялся в ответ.

— Господин Шаплар, — сказал он все с тем же поразительным хладнокровием, всем тем же спокойным голосом, никогда еще не дрогнувшим от волнения, — вы плохо нас знаете, меня и моего друга Жерома Фандора, если можете хотя бы на мгновение предположить, что мы намерены прекратить борьбу! Пока Фантомас остается опасным бандитом, творящим бесчисленные известные вам преступления, мы будем стоять у него на дороге, готовые к схватке, готовые победить его, готовые рисковать собственной шкурой, чтобы разделаться с ним!

— Тогда что же означали ваши слова?

— А вот что — в ваших магазинах полно народа, а Фантомас — ваш заклятый враг… и я дрожу при мысли, на что он способен, чтобы навредить вам… А теперь, господин Шаплар, прошу извинить нас, но мы с Фандором уходим, чтобы продолжать преследование…

Жюв простился с директором «Пари-Галерн», раскланявшись с достоинством, но довольно сухо, ибо одно только предположение, что он может бросить борьбу, его глубоко оскорбило. Полицейский стоял теперь со своим другом Фандором, опершись о перила галереи над центральным залом, и говорил ему:

— Вот, смотри, Фандор, смотри, как это толпа теснится между прилавками, толчется в проходах, проталкивается во все утлы и закоулки этого огромного здания… Тебя не бросает в дрожь при мысли, что вся эта толпа беззащитна перед нападением Фантомаса?

Но пока Жюв терялся в соображениях такого порядка, Фандор думал о том, что следует делать на практике.

— Жюв, что мы будем делать?

— Искать, дружок.

— Но где искать? Как? Если Фантомас притаился где-то в углу, как опасный зверь…

Жюв прервал его:

— Вот и надо заставить этого опасного зверя выйти из угла, где он прячется.

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, дружище Фандор, что мы здесь еще не довели работу до конца. Мы ничего не нашли в подвалах… я убежден, что Фантомаса там нет… а как на галереях?

Фандор с удивлением посмотрел на полицейского.

— Вы всегда говорите загадками, Жюв! — заявил он. — Во-первых, почему вы так уверены, что Фантомас не прячется в подвалах? Конечно, мы их тщательно обыскали, но кто знает? Вполне возможно, что он ускользнул от нас в этом лабиринте… Почему вы думаете, что мы найдем его, если обыщем все галереи магазина, галереи, как сами заметили, переполненные людьми; это все равно что искать иголку в стоге сена.