— Очень устали, мадемуазель?

— Ах, вернее сказать — совсем измучилась.

— Что-нибудь продали?

— Да ничего!

— По-моему, несговорчивая была у вас покупательница.

— Еще какая! Нога тридцать девятого размера, не меньше, а перемерила все тридцать седьмые!

— Ни стыда, ни совести…

— Барышни!

Суровый окрик прервал едва начавшийся разговор двух молодых продавщиц «Пари-Галери», огромного универсального магазина, расположенного на углу бульвара Малерб и площади Мадлен. К девушкам подошел один из заведующих отделами. Выглядел он щеголем, на нем ладно сидел сюртук от хорошего портного — ведь г-н Шаплар, директор «Пари-Галери» требовал, чтобы все его служащие хорошо одевались. Да, выглядел он щеголем, но был славным малым. Повелительно бросив «Барышни!», дабы покупатели слышали, что он призывает продавщиц к порядку, он добродушно обратился к ним:

— Н-ну, что такое случилось! Устали, вижу, бедные мои кошечки.

— Сил больше нет, господин Лермит.

— А вы лучше подумайте, какой процент вас ждет за сегодняшний горячий денек!

И впрямь, было ясно, что обеим продавщицам, с которыми беседовал г-н Лермит, заведующий отделом обуви «Пари-Галери», сегодня предстоит хорошо потрудиться, но зато высокий процент, иначе говоря, приработок, который придется на их долю, полностью вознаградит их за усталость.

Впрочем, в «Пари-Галери» никогда не иссякал поток покупателей и торговля шла бойко каждый день. С девяти часов утра и до семи вечера во всех отделах было полно и не оставалось сомнений, что в этом году, как и в предшествующие, доход этого торгового предприятия, одного из крупнейших в мире, составит весьма крупную цифру, на радость знаменитому его владельцу, г-ну Шаплару, о чьей жадности ходили весьма преувеличенные рассказы.

Между тем, только лишь десять лет тому назад «Пари-Галери» представлял собой всего-навсего магазинчик новинок, торгующий небольшим ассортиментом готового платья и модных изделий, но под умелым руководством весьма толкового г-на Шаплара торговля быстро стала процветать.

Предприятие постепенно расширялось, меняло облик, пока, наконец, не заняло три больших здания, отремонтированных по умело составленным планам и отделанных с впечатляющей роскошью и блеском. Теперь же фирма «Пари-Галери» полностью вошла в моду и славилась как одна из крупнейших не только в Европе, но и во всем мире.

Было пять часов пополудни; громадные часы, украшенные гербом «Пари-Галери», — старинная галера, плывущая по бурным водам Сены и несущая знаменитый девиз «Всё на все цены», — только что отметила время серебристым звоном… А покупатели, хлынувшие еще более густым потоком, суетились, толкались, давились, нервничали, требовали внимания, донельзя утомленные нестерпимой духотой, чуть ли не полным отсутствием воздуха, и весь этот поток вливался в громадный застекленный сверху зал, гигантские размеры которого составили особую славу «Пари-Галери».

Со всех концов к покупателю стремились служащие, стараясь по возможности предупредить их желания.

— Что вам угодно, сударыня?

— Канцелярский отдел, сударь.

— В глубине справа, сударыня.

— Спасибо, сударь.

Г-н Лермит, отличный работник, едва успевал вытереть лоснящийся от пота лоб и тут же вступал в переговоры:

— Вы кого-то ищете, сударыня… Продавщицу? Барышни, продавщицы, пожалуйста сюда… мадемуазель Маргерит, позовите продавщицу… вы что же, не слышите, что я вас зову?.. Да, вас, мадемуазель Берта… передайте все это в кассу… семнадцать и три — двадцать, и четыре, и девять, тридцать… отмечаю ваш процент, тридцать три франка… живо, живо, поторапливайтесь!

И так с утра и до вечера. Да, г-н Лермит не зря получал деньги, он трудился в поте лица, стараясь, чтобы его отдел был лучшим в магазине и давал бы наибольшую прибыль.

И вот он опять за работой:

— Хозяйственный отдел? Шестой этаж, сударыня, в глубине слева… эскалатор здесь, за выставкой юбок… ах, вы предпочитаете лифт? Сюда, сударыня, в конце отдела… Да, к вашим услугам.

Потом г-н Лермит повернулся к одной из своих старших продавщиц:

— Видели? — спросил он.

— Нет, что такое?

— Хозяин…

— Господин Шаплар?

— Да, господин Шаплар.

— А что вас удивляет? За два года, что вы здесь работаете, господин Лермит, пора бы привыкнуть, что хозяин каждый вечер приходит в магазин…

— Прекрасно знаю… но вчера на совещании он как раз предупредил нас, что вечером не придет, так как едет за город.

— Значит, передумал…

— Очевидно!

— А может быть, вы ошиблись?

— Что вы, я его сразу узнал.

Г-н Лермит не ошибся. Затерявшись среди людей, не подозревавших, что толкутся плечом к плечу с мультимиллионером, чуть ли не миллиардером, г-н Шаплар, владелец «Пари-Галери», он же директор фирмы, шел через главный зал, направляясь к собственному лифту, чтобы подняться к себе в кабинет.

А кабинет г-на Шаплара был чудом, гениальной находкой, последним изобретением этого умелого коммерсанта.

С целью поразить своих покупателей, наглядно доказать им, какого успеха и богатства достигла его фирма, г-н Шаплар пришел к удачному решению — поместить свой личный кабинет в самом центре универсального магазина.

И вот как раз посередине галереи второго этажа, опоясывающей главный зал, возникло просторное помещение с широкой многостворчатой дверью, выходящей на эту галерею.

В отсутствие г-на Шаплара дверь его директорского кабинета, богато обставленного, заполненного произведениями искусства и дорогой мебелью, оставалась открытой и посетители магазина имели возможность им любоваться и свободно рассматривать эту нарядную рабочую комнату. Когда же г-н Шаплар был на месте, достаточно было запереть дверь и протянуть два шнура перед выходом на галерею, чтобы оградить его от любопытных взглядов; таким образом г-н Шаплар мог спокойно предаваться своим многочисленным и важным делам.

Разумеется, рабочий кабинет сообщался также, с одной стороны, с рядом контор, где трудились служащие секретариата, а с другой — с двумя небольшими приемными, куда специально приставленный к этой должности слуга впускал посетителей с рекомендательными письмами или близких друзей, забегавших мимоходом, чтобы пожать руку хозяину фирмы.

Г-н Шаплар вышел из лифта, который, чуть дрогнув, остановился на уровне его кабинета, перед дверцей, прорезанной в металлической узорчатой решетке, и торопливо прошел по галерее, отвечая едва заметной улыбкой на почтительные поклоны двух швейцаров, подбежавших, чтобы запереть главную дверь.

Г-н Шаплар был человеком лет шестидесяти, небольшого роста, коренастым и полным, даже несколько обрюзгшим с годами, но лицо его казалось совсем юным благодаря светлой, чистой коже, холеным седым бакенбардам, стриженным «котлетками», и голубым глазам, живым, лукавым и способным уследить за всем сразу.

— Почту, Даниэль… сейчас же передайте мне почту и позовите заведующего секретариатом.

Слуга, которому г-н Шаплар отдал это распоряжение, почтительно поклонился. Давным-давно работая на своего хозяина, он хорошо усвоил, какую степень фамильярности мог себе позволить, не вызвав недовольства, и поэтому спросил, перед тем, как выйти из кабинета:

— Стало быть, сударь, вы не уехали, как собирались?

— Нет, нет, слишком много дел. Ну, ступайте же, быстрее…

На этот раз слуга ушел.

Г-н Шаплар трижды обошел кабинет, ожидая своих служащих. Но когда он, то ли машинально, то ли раздраженный слишком ярким светом, погасил половину лампы, зажженных слугой, а на столе оставил только маленькую лампочку с низко расположенным рефлектором, выражение лица его стало совсем иным, чем было во время прохода в магазин.

Многочисленные заведующие отделами, узнавшие директора и раскланившиеся с ним, когда он шел по нижнему этажу, могли бы поклясться, что хозяин находится в отличном настроении, весел и доволен жизнью — они это ясно видели по его неизменной улыбке, по счастливому лицу человека, разбогатевшего легко и быстро.