Читатель может и сам сделать вывод, зачем посылались на противоположный берег разведгруппы.

Но вернемся к книге Суворова-Резуна:

«В данном случае капитан не разрешил высылать разведку на территорию противника, но известны сотни случаев, когда другие советские капитаны и майоры разрешали».

Вот безобразие! Немцы концентрируют войска, а советские командиры высылают разведчиков, следят за концентрацией, делают выводы, рапортуют в Москву…

И с чего это они? Не заболели ли?

Именно этим Суворов-Резун разведку и объясняет. Нервными болезнями:

«Шапошников предупреждал, что армия, которую перевели на военное положение и придвинули к границам, испытывает нервное напряжение, сдержать ее порыв невозможно… Высшее советское военное руководство знает, что и командиры, и солдаты уже рвутся в бой, что их наступательный порыв не сдержать. Но его уже и не сдерживают — до всесокрушающей войны остается всего две недели… Красную Армию от противника не разделяет даже тонкая цепочка пограничников НКВД».

В самом деле, когда войска подводят к границе, в них всегда появляется повышенная нервность. Психозы, истерики, психические припадки. Ну и навязчивое желание выслать разведгруппу на другой берег.

Советских офицеров, как известно, набирали исключительно из психопатов. Когда армию подводили к границе, одни из них менялись в лице, бледнели, падали в обморок, а другие, напротив, зверели, засучивали рукава. Погранзнак на них так действовал, герб чужого, несоветского государства.

Но вернемся к «тонкой цепочке пограничников НКВД», которая уже никого «не разделяет», поскольку пограничники «ушли с границы». Место пограничников, по Суворову-Резуну, заняли армейские части. Зачем? Для удара по Румынии!..

Иначе армейские части было подводить к границе просто опасно: они могли сами сорваться. Суворов-Резун так и пишет:

«Сталин отдал приказы чекистам отойти в тыл, а частям Красной Армии выйти на границы. Сталин знал, что после этого надо будет спустить Красную Армию с цепи… Иначе она сама сорвется».

Итак, подвел Сталин к границе свои армейские части, чтобы напасть на буржуазную Европу? Проверяем — подводил!

В 1941 году близ границы цепочкой стояли дивизии. К границе в районе Черновицкого погранотряда была подведена 164-я дивизия. Что же это за дивизия?

Это особая дивизия: «дивизия прикрытия границы». Вдоль всей границы в случае опасности выстраивались цепочки стрелковых дивизий. Не танковые группы — для прорыва, а именно стрелковые дивизии.

Дивизии прикрытия были дивизиями-смертниками. В случае нападения они должны были стоять до конца, выигрывая несколько дней, в которые осуществлялась мобилизация в приграничных округах и разворачивались армии прикрытия границы. Эти армии, в свою очередь, прикрывали мобилизацию по всей стране.

Даже если напор врага оказался бы чрезвычайно силен, дивизии прикрытия не имели права отходить, самой своей гибелью говоря о направлениях главных ударов противника. На эти направления должны были немедленно устремляться мехкорпуса, чтобы забивать бреши.

Жестоко? Но это закон войны. Кто-то должен погибнуть, чтобы остальные жили и действовали.

Посмотрите на карту плана прикрытия границы. Она же — карта дивизий прикрытия.

Обратите внимание на количество танковых дивизий в 1-м эшелоне армий всех военных округов в таблице сверху справа; это достаточно ясно говорит о том, был ли план прикрытия наступательным.

До 22 июня 1941 года далеко не все дивизии прикрытия заняли свое место у границы, как это им предписывалось по плану прикрытия. Они стали выдвигаться к границе в мае, в связи с концентрацией немецких войск и большим числом сообщений о нападении Гитлера с 15 по 25 мая. Э. Бенеш в начале апреля получил сообщение из Праги, которое тут же передал советскому руководству:

«Кампания против Советского Союза определенно решена; как только Германия покончит с югославским сопротивлением, начнется нападение на Советский Союз; из Берлина докладывают, что все необходимые военные приготовления завершены и была уже проведена конференция всех высших командующих германского Восточного фронта, на которой были точно определены начальные действия германских войск; дата военной тревоги для всего Восточного фронта назначена на 15 мая» (Уткин У. Россия над бездной. С. 311).

К 15 мая 1941-го практически закончилась концентрация немецких войск на границе (кроме нескольких дивизий, еще занятых в Югославии). Разведчики и переходящие границу местные жители — все сообщали о концентрации врага и очень близкой дате нападения.

Бывший пограничник М. Паджаев пишет:

«Видимо, дата 17–25 мая была принята высшим командованием к сведению. Сразу после Первомайского праздника части прикрытия выделили на наиболее угрожаемые направления свои подразделения. 3 или 4 мая к нам на заставу прибыли три армейских командира. Утром они и сопровождающие их танкист и артиллерист обошли будущий оборонительный район. А еще через день танковый взвод и артиллерийская батарея заняли позиции в лощине за селом Кривка. Стрелковые роты расположились на высоте между селами Хусня и Ивашовцы. Ускоренными темпами возводились оборонительные сооружения. Работы были кончены во второй половине мая…

В первых числах июня стало известно, что началось отселение чиновников из пограничных районов в глубь страны. Это не просто выселяли «неблагонадежных», как поначалу думали мы. Отселяли всех, а власть передавалась военной администрации…» (Паджаев М. Через всю войну. М., 1972. С. 18).

Теперь почитаем Суворова-Резуна. Он не знает про план прикрытия границы, поэтому выдумывает про 164-ю стрелковую дивизию прикрытия следующее:

«Рассмотрим последствия удара на примере 164-й стрелковой дивизии, в которой служил капитан Свиридов. В этом районе две реки: пограничный Прут и параллельно ему на советской территории — Днестр. Если

бы дивизия готовилась к обороне, то в междуречье ей лезть не следовало, следовало вырыть окопы и траншеи на восточном берегу Днестра, используя обе реки, как водные преграды… Но 164-я дивизия (как и все остальные дивизии) готовилась к наступлению и потому Днестр перешла… Нанесли немцы удар, мост на пограничной реке захватили, он не был заминирован, и начали переправлять свои части, а мосты позади советских дивизий — разбомбили. Севернее этого участка прорвалась германская 1-я танковая группа и огромным крюком охватывает советский фронт, отсекая советские части от тылов…»

Вот наперерез 1-й танковой и двинулись мехкорпуса — 22, 8 и 15-й, а потом, когда танковая группа проникла дальше в тыл, — 9, 19 и 21-й. Стрелковые дивизии прикрытия, что стояли на участке прорыва немецкой 1-й танковой группы, понесли страшные потери. Но они позволили советскому Генштабу увидеть направления главных ударов врага, благодаря чему 1-й танковой группе захватить с ходу Киев не удалось. А ведь в плане «Барбаросса» было написано: «С этой целью главный удар наносится из района Люблина в общем направлении на Киев».

А вот 164-й дивизии прикрытия повезло. Румыны вяло атаковали даже погранзаставы. Перед румынами план «Барбаросса» ставил задачу лишь «сковать русские силы, находящиеся внутри образуемых клещей». По этой причине в конце июня 12-я армия, к которой относилась 164-я дивизия, отошла от границы совсем ненамного.

Но почитаем еще Суворова-Резуна. Какие он делает выводы из своих рассуждений?

«В этом примере раскрыты причины поражения: готовность к оборонительной войне и готовность к наступательной — разные вещи, 164-я дивизия готовилась к наступлению, оттого так все и получилось».

Гм…

В этом районе Сталин поставил одну-единственную дивизию. Стрелковую — не танковую, даже не кавалерийскую. И не стрелковый корпус, не мощные орудия резерва Главного Командования, способные прорвать пограничные укрепления. Почему? Чтобы наступать на Германию?