Дизель, при всей его экономичности, имеет много недостатков, самым серьезным из которых являлась неравномерность сгорания в нем топлива. Множество французских, английских, немецких, американских, французских инженеров подступали к проблемам дизелей, но — безуспешно. В авиации экономичность дизелей сулила резкое увеличение дальности полета, и потому авиадизелей было испытано множество: семейство дизелей «Бердлор», двигатели «Дизель-Клерже», «Фиат ANI», «Бристоль», «Сэнбим», «Уош», «Статакс, тип S3», «Аттендю», «Майбах», «Бенц», «Дейц», «Хилл», «Кертинг», «Ганц», «Листер», «МАН», «Юнкере», «Линке-Гофманн», «Кругах»… И все — без положительного результата. За опытными образцами или малой серией дело дальше не шло. И вдруг — невероятный прорыв! Появляется «Паккард».

Создал его англичанин Вульсон, «гениальный конструктор мотора «Паккард», как называл создателя этого авиадизеля советский конструктор Чаромский.

Целый фейерверк блестящих идей! И только в своей совокупности эти идеи решили проблему неравномерности сгорания топлива в дизеле. Мотор «Паккард» устанавливает рекорд продолжительности работы для своего класса. Целых 84 часа! Более трех суток! Сейчас такой срок кажется смешным, но тогда это был триумф. Мотор немедленно запустили в серию. Серийным моторам работать, конечно, давали меньшее время, из опасения, что в них что-нибудь прогорит.

На основе мотора Вульсона — и ряда других, менее удачных конструкций — Чаромский создает в 1935 году свой авиадизель — первый советский авиационный дизель. Его ставят на самолеты в конце 30-х, но в результате многочисленных испытаний неизменная оценка: «низкая надежность, плохая преемственность, плохой запуск, сложность в обслуживании». Дизель в авиации в ход не идет. Зато «на базе авиадизелей разрабатывались и танковые моторы, которые не имел противник» (Шахурин А. И. Крылья победы. С. 191).

Конструкторы из отдела Чаромского помогли превратить неважный БД в неплохой В-2. Однако Чаромский, при его несомненном таланте, стоял все-таки на плечах титанов. Перед созданием своих дизелей он тщательно исследовал зарубежные дизели и написал в одном из своих отчетов, что СССР отстает от западных стран на 2–3 года. Только к 1939 году отставание удалось ликвидировать, создав В-2 с мощностью 520–600 л. с.

Но и на родине дизеля, в Германии, был весьма мощный мотор — «Даймлер-Бенц» МВ503 в 580 л. с. В 1943 году новый дизель фирмы «Даймлер-Бенц» в 720 л. с. стали ставить на самоходные установки «Карл». На «Даймлер-Бенц» был разработан проект танка с этим двигателем, VK3002, — но военное ведомство предпочло другой танк, который мы знаем как «Пантеру». Тем не менее один из сверхтяжелых танков «Маус» имел дизель, и это был самый мощный танковый дизель Второй мировой войны.

Но продолжим чтение «знатока танков» Суворова-Резуна. Он вовсю клеймит Г. К. Жукова:

«Жукова не судили только потому, что режиму не надо было разбираться с причинами разгрома 1941 года. Причины надо было замять, замазать, затереть. Сам Жуков этим и занимался: «Работали танки на бензине и, следовательно, были легковостаменяемы» (Воспоминания и размышления. С. 137), «Танки БТ-5и БТ-7слишком огнеопасны» (С. 170).

Зачем повторять?

Чтобы все усвоили».

Все никак не усвоят.

«Жуков правду пишет (не всегда), но забывает сказать, что во всем остальном мире были точно такие же бензиновые двигатели.

Оттого, что Жуков о наших огнеопасных танках говорит, а о зарубежных помалкивает, создается впечатление, что у нас танки были хуже, чем в других армиях».

Сознаемся — был такой грех. У немцев танковые двигатели могли работать на бензине с октановым числом 76, а авиадвигатели советских танков потребляли авиационный бензин с октановым числом порядка 95–97. А разница в октановом числе говорит о том, насколько легко загорается танк при ударе снаряда и как быстро потом разгорается.

«Какой-нибудь Иосиф Косинский рассуждает так: писал Жуков, что танки с карбюраторными двигателями огнеопасны? Писал. А генералы других армий писали? Нет. Следовательно…

Генералы других армий действительно ничего не писали об огнеопасных танках. Не писали потому, что вопрос о переходе на дизельные двигатели во всех остальных странах не решался, а в ряде случаев и не ставился».

Ну что тут сказать Суворову-Резуну?..

В Германии этот вопрос ставился. Г. Гудериан писал в своих «Воспоминаниях солдата»:

«Гитлер… желал ускорить выпуск этих танковых дизельных моторов с воздушным охлаждением; это желание, высказанное еще в 1932 г. генералом Лутцем, осуществлялось фирмой Круппа только в отношении легких танков T-I».

Проблема была вот в чем: немцы производили в больших количеством синтетический бензин. Румыния, с ее нефтью, стала сателлитом Германии только в 1939 году, а ближневосточные источники нефти были ненадежны. Германия смогла наладить производство в больших количествах синтетического бензина — с дизельным топливом ей этого не удалось.

«Советский Союз накануне войны развернул массовый выпуск танковых дизелей и создал мощности, которые позволяли в случае войны производить танковые дизели в любых потребных количествах».

Опять незнание предмета.

Танковые дизели производились лишь на одном заводе — Харьковском заводе № 75, в кооперации с Харьковским тракторным и Кировским заводами. С приближением немцев к Харькову завод № 75 эвакуировали в Челябинск, что привело к временному прекращению выпуска дизелей — и, соответственно, танков.

«Достаточно сказать, что в конце сентября 1941 года, перед началом наступления немецко-фашистских войск на Москву, на всем Западном фронте мы располагали лишь сорока пятью современными танками» (Конев И. С. Сорок пятый. С. 121).

На танки KB стали ставить бензиновый мотор М-17, да запас этих моторов был невелик. Только в ноябре 1941-го выпуск танковых дизелей освоили на Сталинградском тракторном заводе. Сталинградский тракторный буквально спас страну: во втором полугодии 1941 года была изготовлена тысяча танков! А в ту пору на 1 декабря 1941-го в действующей армии остался 1731 танк, из них — 1214 легких.

Позднее производство дизелей было налажено также в Свердловске и на новом заводе в Барнауле.

Глава 14 имеет очень характерное название: «Почему товарищ Сталин не расстрелял товарища Кудрявцева?»

Как всегда, бывший работник ГРУ Суворов-Резун допрашивает читателя, вместо того чтобы ему что-либо сообщать. И как всегда, вопросы Суворова-Резуна носят специфический характер: о расстрелах и т. п.

Когда мне звонит мой знакомый Алексей Марков, он спрашивает: «Ты уже купил Роберта Бернса?» или «Ты давно перечитывал «Аэлиту» Толстого?»

Когда мне звонит мой знакомый Станислав Кожевников, он интересуется, что у меня можно переписать из музыки.

У Суворова-Резуна интересы только профессиональные. Музыка, Берне и «Аэлита» Толстого его не интересует. Доносы, допросы, расстрелы для него куда интереснее.

Обсуждению увлекательного вопроса — почему не расстреляли товарища Кудрявцева — у Суворова-Резуна предпослан эпиграф:

«Войну мы будем вести наступательно, перенеся ее на территорию противника.

Полевой устав РККА

1941 года (ПУ-41). С9».

Я не знаю, почему Суворов-Резун выбрал именно такой эпиграф. В цитате из Полевого устава РККА явно говорится, что война будет перенесена на чужую территорию, то есть начнется она на нашей территории. Другими словами, начнет ее враг.

Полевой устав, таким образом, подчеркивает оборонительный характер Красной Армии.

Отметив таким образом — непонятно для чего — миролюбие СССР, Суворов-Резун пишет:

«Стандартная картина на 22 июня: в белорусских лесах разгружается 22-я армия, тайно переброшенная с Урала. Как и все другие советские армии, она готовится к вторжению».

Тут же, не сходя с места, проверим про наступление