Первая 16-я армия была переброшена из Забайкалья, ее поначалу возглавлял М. Ф. Лукин. После ранения Лукина армию объединили с группой К. К. Рокоссовского. Рокоссовский описывает свою первую 16-ю армию следующим образом:
«После объединения армия представляла внушительную силу: шесть дивизий — 101-я танковая полковника Г. М. Михайлова, 1 — я Московская мотострелковая, в командование которой вступил полковник А. И. Лизюков, 38-я полковника М. Г. Кириллова, 152-я полковника П. Н. Чернышева, 64-я полковника А. С.
Грязнова, 108-я полковника Н. И. Орлова, 27-я танковая бригада Ф. Т. Ремизова, тяжелый артиллерийский дивизион и другие части» (Рокоссовский К. К. Долг солдата. С. 42).
Помнится, Суворов-Резун сам писал, что стрелковые дивизии с номерами от 101 до 186 появились 19 августа 1939 года. Это не совсем так, но все равно: все стрелковые дивизии армии Рокоссовского были созданы самое позднее в 1939-м, так что явно не были из ГУЛАГа. Заметим, что в танкисты и артиллеристы брали далеко не каждого (командир орудия или танка, например, должен был быть членом партии), так что из уголовников не могли состоять и 101-й танковая дивизия, и тяжелый артиллерийский дивизион.
1-я мотострелковая — это тоже не уголовники. Эта дивизия, которая каждый год участвовала в парадах на Красной площади в качестве 1-й Московской Пролетарской, а с парада 7 ноября 1940-го — в качестве 1-й Московской мотострелковой. В 1-й мотострелковой дивизии проходила испытание артиллерия; дивизия имела хорошую выучку и отлично показала себя с первых же боев.
Вот такой была первая 16-я армия Рокоссовского. Теперь перейдем ко второй 16-й армии. К.К. Рокоссовский:
«Вечером 5 октября я получил телеграмму из штаба Западного фронта. Она гласила: немедленно передать участок с войсками генералу Ф. А. Ермакову, а самому со штабом 16-й армии прибыть 6 октября в Вязьму и организовать контрудар в направлении Юхнова. Сообщалось, что в районе Вязьмы мы получим пять стрелковых дивизий со средствами усиления» (там же. С. 52).
Сдав войска и участки обороны, Рокоссовский со штабом в ночь на 6 октября отправились в район Вязьмы, но когда штаб прибыл в Вязьму, противник уже обошел город с севера. Штабу пришлось с боями, подчинив себе выходившую из окружения 18-ю ополченскую дивизию, пробиваться на восток.
14 октября Рокоссовский прибыл в Волоколамск, где и был развернут штаб новой 16-й армии. К. К. Рокоссовский:
«Первым в район севернее Волоколамска вышел 3-й кавалерийский корпус под командованием Л. М. Доватора. Он поступил в оперативное подчинение 16-й армии. Корпус состоял из двух кавалерийских дивизий — 50-й генерала И. А. Плиева и 53-й комбрига К. С. Мельника… Левее кавалеристов расположился сводный курсантский полк, созданный на базе военного училища имени Верховного Совета РСФСР, под командованием полковника СИ. Младенцева и комиссара Д. Е. Славкина» (там же. С. 64–65).
Конники Доватора — это конечно же не уголовники. Что касается Военного училища имени Верховного Совета РСФСР, то оно было самым элитным училищем РККА. Питомцев этого училища называли «кремлевскими курсантами». Можно представить, каким отчаянным было положение под Москвой, если пришлось бросать в бой за месяц до выпуска без пяти минут командиров как простых солдат.
«На левом фланге, прикрывая Волоколамск с запада и юго-запада до реки Руза, стояла 316-я стрелковая дивизия, прибывшая из фронтового резерва» (там же. С. 65).
А эта дивизия кадровой уже не являлась. 316-я стрелковая дивизия генерала Панфилова была сформирована в Казахстане, из призывников 30—35-летнего возраста, в основном не имевших военной подготовки. По сути, дивизия была ополченской. После войны много писалось о мужестве панфиловцев, но любой героизм бесполезен без мастерства, и потому нам следует помнить и о «военном философе» Панфилове, постоянно анализировавшем отчеты о боях и создавшем глубоко — на 20–25 километров — эшелонированное построение дивизии, состоящее из множества помогавших друг другу огнем опорных пунктов.
«В резерве мы имели стрелковый полк 126-й дивизии. Он организованно вышел из окружения… И еще была выведена в резерв для пополнения 18-я стрелковая ополченская дивизия. Разумеется, она держалась наготове. Армия получила на усиление два истребительно-противотанковых полка, два пушечных полка, два дивизиона московского артучилища, два полка и два дивизиона «катюш» (там же. С. 68–69).
Далее К. К. Рокоссовский упоминает танковую бригаду Катукова. Это не уголовники, а кадровые военные, приостановившие наступление Гудериана западнее Тулы, отчего бригада получила название 1-й гвардейской. Именно благодаря опыту Катукова Сталин дал указание использовать танки для танковых засад.
Рокоссовский пишет:
«Обрадовала нас 78-я стрелковая дивизия. Ее привел под Москву замечательный боевой командир полковник А. П. Белобородов» (там же. С. 75). Это была кадровая часть, охранявшая границу в районе Уссурийска. Дивизия была выведена из состава Дальневосточного фронта и направлена на самое опасное направление. Она проявила себя прекрасно — на станции Снегири по Рижской железной дороге есть даже музей, посвященный этой дивизии.
На клинском направлении оборонялась опергруппа Захарова.
«Генерал Захаров объединил все части, находившиеся в том районе. В его группе войск были 17-я кавалерийская, 126-я и 133-я стрелковая дивизии, полк училища имени Верховного Совета и 25-я танковая бригада (вернее сказать, то, что осталось от этих соединений)» (там же. С. 95).
133-я дивизия была тоже переброшена из Сибири: сначала — на Калининский фронт, потом — под Москву. За бои под Москвой дивизия стала 18-й гвардейской.
Но были ли под Москвой люди в черных бушлатах?
Об этом в книге Рокоссовского не сказано, но про людей в черных бушлатах иногда можно слышать в воспоминаниях ветеранов боев за Москву, что собираются в Дмитрове каждый год 9 Мая.
В решающий момент оборонительного сражения под Москвой действительно появились люди в черных бушлатах!
С Тихого океана прибыли краснофлотцы. Их штаб располагался в Марфино. Выгрузившись из эшелона, отряд в 400 человек направился пешком из Катуара к Белому Расту. Там был узел немецкой обороны — немецкие пулеметчики с возвышения обстреливали всю долину. Отряд моряков пошел в атаку в своей морской черной форме. Белый Раст был отбит — но 68 моряков были захоронены в Белом Расте. Вот этим героическим морякам был установлен первый на подмосковной земле памятник.
К началу декабря немцы истощили под Москвой свои силы, и по ним был нанесен сильный удар резервными армиями. Одну из них, 10-ю, возглавлял Ф. И. Голиков. По его свидетельству, армия состояла «из резерва дивизий Московского военного округа, семь из первоначально входивших в ее состав девяти дивизий родились на ее территории» (см.: Битва за Москву. М., 1975. С. 343). Сами дивизии формировались в Поволжье и вобрали в себя много местных жителей. Согласно К. К. Рокоссовскому, дивизии состояли из резервистов, но, понятно, к концу 1941-го резервистами остались люди преклонного возраста или излечившиеся раненые. Видимо, состав 10-й армии определил ее неудачу: в середине января немцы потеснили ее и заняли Сухиничи. И тогда К. К. Рокоссовский получил приказ, о котором пишет следующее:
«Управление и штаб армии получили приказ перейти в район Сухиничей, принять в подчинение действующие там соединения и восстановить положение.
Передав участок и войска соседям, мы двинулись походным порядком к новому месту» (там же. С. 105).
Половина 10-й армии, что принял под свое командование К. К. Рокоссовский, и стала его третьей 16-й армией. Командование же оставшимися дивизиями 10-й армии принял генерал-майор B. C. Попов.
«От Ф. И. Голикова 16-й армии передавались 322, 323, 324 и 328-я стрелковая дивизии и одна танковая бригада вместе с участком фронта протяженностью 60 километров. Из наших старых соединений, с которыми мы сроднились в боях под Москвой, получили только 11-ю гвардейскую…» (там же. С. 106).
