— Да нет, милая, я не собираюсь жаловаться. Но не скажу, что скучаю по тому негодяю. — Шарлотту передернуло при воспоминании о том, как репортер преследовал ее, узнав, что она работала на Дюбюиссонов. — Как родители? Наслаждаются пенсией?

— Могу только гадать, — вздохнула Мэри. — Я целыми днями сижу в редакции, они разъезжают по всей стране, где уж нам видеться.

— Как их страсть к блошиному рынку, все еще проводят распродажи?

— Ну, цитируя папу, «это стало слишком напоминать работу».

Шарлотта засмеялась.

— Да уж, это в его духе. Знаешь, не хочу мешать твоей работе, но я надеялась, что ты сумеешь мне помочь.

— О чем речь, Шарлотта, помогу, если смогу. В чем дело?

Шарлотта повертела ручку в руках.

— Мне нужна информация о человеке. О том, что случилось… Наверное, лет двадцать назад. Это должно было быть в газете.

Через несколько секунд Мэри ответила:

— Двадцать лет долгий срок, я здесь еще не работала. Знаешь что, попробуй библиотеку. У них в архиве есть микрофильмы с газетными статьями, но тебе надо определиться с месяцем, иначе прокопаешься там сто лет.

Шарлотта нахмурилась.

— А побыстрее никак нельзя?

— Боюсь, что нет. Двадцать лет действительно долгий срок.

Шарлотта решила пойти в библиотеку на Сент-Чарльз-авеню, которая находилась ближе всего к дому, и потом, она обожала само здание с его долгой историей. По дороге она пыталась вспомнить какое-нибудь значительное событие, которое могло произойти примерно в одно время с аварией.

Если бы точно определить месяц… Может, октябрь, решила она, смутно вспоминая некую костюмированною вечеринку, на которой работала в ту ночь.

К счастью, Шарлотте удалось найти свободное место для парковки прямо перед зданием библиотеки.

Каждый раз, приходя сюда, она вспоминала историю. Когда-то этот дом принадлежал богатому новоорлеанскому торговцу, потом знаменитому летчику и его не менее знаменитой жене, звезде немого кино. Но последними владельцами была пара, потерявшая сына в Окинаве во время Второй мировой войны. В память о сыне они передали дом новоорлеанской публичной библиотеке.

Торопясь к подъезду, Шарлотта взглянула на часы. До закрытия оставалось два часа в лучшем случае.

Войдя в библиотеку, она сразу же объяснила, что ей нужно. К ее разочарованию, ей ответили, что данные двадцатилетней давности можно найти только в главном здании на Лойола-авеню.

Главное здание не такое старое и колоритное, но и у него есть повод для гордости — когда-то журнал «Прогрессивная архитектура» присудил ему приз за лучший дизайн публичного учреждения.

Снова Шарлотте пришлось объяснять, что ей нужно.

Библиотекарь, бойкая молодая женщина, отправила Шарлотту в отдел штата Луизиана.

— Вам повезло, — сказала она с улыбкой. — Если я правильно помню, у нас есть копии всех выпусков «Таймс Пикаюн», начиная с 1837 года, все на пленках.

Потратив почти час на просмотр пленок, Шарлотта нашла статьи об аресте и суде над профессором. В одной из статей оказалась фотография, и снова Шарлотта поразилась сходству между профессором и Сэмом Робертсом.

Просматривая статьи, она заметила одну закономерность. Во время ареста и в ходе суда профессор упорно настаивал на своей невиновности. Но помимо этого Шарлотта не нашла ничего, что могло хоть как-то помочь.

К тому времени как она вышла из библиотеки, пробки на дорогах уже рассосались. Домой она добралась без приключений, но назойливые мысли о профессоре и Сэме Робертсе не оставляли ее в покое.

Профессор и Сэм — одно лицо? Даже если так, что это меняет? И какого дьявола вся эта канитель так ее беспокоит?

Биджей, решила она, свернув к дому. Единственной причиной была дружба между Сэмом и Биджеем и то, как Сэм влиял на подростка в такое трудное для него время. По мнению Шарлотты, это веская причина, чтобы проверить личность Сэма Робертса.

Заглушив мотор, Шарлотта продолжала сидеть в машине, уставившись в стенку гаража. Кого еще спросить? Или где еще раздобыть информацию о Сэме Робертсе?

В других обстоятельствах она бы обратилась к Джудит или Луи. Любой из них мог легко собрать информацию о Сэме. Но тогда бы ей пришлось объяснять, зачем понадобились эти сведения, а она не могла… пока.

Оставался только один человек, который мог знать что-то о Сэме, возможно, такое, что ее успокоит. К сожалению, этот человек — Мэриан Хеберт.

Поскольку Сэм работал на мужа Мэриан, а теперь и на нее, Шарлотта была уверена, что Мэриан должна знать что-то о его прошлом — откуда он, был ли женат, в общем, то, о чем обычно болтают люди.

Огорченно вздохнув, Шарлотта взяла ключи и сумочку и пошла к дому. Тупик, подумала она, открывая входную дверь. Невозможно расспросить Мэриан о прошлом Сэма, не предав Биджея… или возможно?

В среду утром Шарлотту разбудило громкое чириканье Милашки. Она была рада, что к попугаю вернулся голос и нет нужды везти его к ветеринару, но даже его чириканье не прибавило ей хорошего настроения после тревожной ночи.

Всю эту, кажется, бесконечную ночь она придумывала, как расспросить Мэриан о Сэме, не выдав Биджея. Самое простое — притвориться, что у нее личный интерес. Но вероятность того, что Мэриан захочет поиграть в сваху и расскажет обо всем Сэму, заставила Шарлотту отказаться от этой идеи.

И вдруг, уже ближе к рассвету, Шарлотта придумала то, что могло сработать.

План предельно прост. Надо случайно упомянуть Сэма в разговоре с Мэриан. Мэриан училась в Тьюлане, и Шарлотта решила, что можно начать с внучки Битси, приезжавшей на встречу выпускников. Потом можно заговорить о выпускном альбоме и потрясающем сходстве между Сэмом и профессором. Так, невзначай, она переведет разговор на Сэма.

Но придумать сценарий — это одно, а воплотить его — совсем другое. Шарлотта никогда не умела врать, более того, ненавидела ложь в любом виде. Но выхода нет, решила она, первый и последний раз. Биджей в беде, возможно, его будущее зависит от того, что она узнает.

Сделав над собой неимоверное усилие, Шарлотта заставила себя встать с постели, хотя больше всего ей хотелось зарыться под одеяло и обо всем забыть. Потянувшись за халатом, она на мгновенье задумалась, вздохнула и перевела взгляд на шкаф, в котором висел новый.

Потрогав изношенную хлопковую подкладку старого халата, она нахмурилась. Она примерила халат на следующее утро после дня рождения, и с тех пор он висел в шкафу. Но почему?

— Сама знаешь, почему, — проворчала Шарлотта, набрасывая на себя старый. Глупо, но то, что Луи выбрал этот халат, предполагало некую интимность, к которой она не готова. И неважно, что каждый раз, глядя на него, она вспоминала, как они с Луи целовались… ну, не то чтобы целовались.

Закатив глаза, Шарлотта тряхнула головой и пошла в гостиную.

Обычно она выпускала Милашку на несколько минут, пока одевалась. Но хотя попугай выглядел бодро, она решила подержать его в клетке еще немного, пока не будет точной уверенности, что он в порядке.

— Если ты будешь чувствовать себя нормально, обещаю, что выпущу тебя днем, — сказала она птице, наполняя кормушку зерном.

Но Милашка хотел гулять немедленно, и не успела Шарлотта открыть дверцу, как он метнулся к выходу.

— Нет-нет, — она прикрыла дверцу рукой. — Не сегодня, приятель. — Указательным пальцем Шарлотта отогнала его в глубь клетки. — Ну, будь хорошим мальчиком, и я в субботу вычищу твою клетку.

Когда Шарлотта вышла из дома, небо затянули облака, моросил мелкий дождь, и день намечался серый и холодный. Выезжая на дорогу, Шарлотта заметила, что машины Луи нет на месте, и нахмурилась.

Она вспомнила, что не видела ее и накануне вечером, И ночью не слышала, чтобы он вернулся. Так где же он? Он вообще был дома?

Тревога все нарастала, пока Шарлотта ехала по Милан-стрит. Она понимала, что есть вполне логические причины, почему Луи мог не прийти домой. В конце концов, он еще не на пенсии. Ему еще два месяца ловить преступников, которые, похоже, работают круглосуточно. Но к черту логику, она также знала, что его работа — это постоянная опасность. Может, позвонить Джудит, просто чтобы удостовериться, что он в порядке, что он не ранен или…