— Я ожидал увидеть здесь намного больше людей, — заметил инспектор. — Хотя, конечно, вечером становится слишком темно, чтобы работать в поле.

С этим Пол был согласен, но продолжал идти молча. Когда темнеет, становится опасно работать острыми как бритва косами, поэтому с наступлением сумерек работники возвращаются по домам. А застанут ли они Банкрофта дома? Раньше эта мысль как-то не приходила в голову и теперь заставила Пола заволноваться. За время, проведенное на острове, они достаточно много говорили о Банкрофте с самыми разными людьми, так что ему наверняка об этом донесли. Возможно, он уже сбежал с Ямайки.

— Банкрофт — еще больший дурак, чем я думал! — Ричард Морган остановился и стал рассматривать дом. Горделивое здание розовело в лучах вечернего солнца и на фоне густых зеленых джунглей, за которыми высились темно-голубые горы, казалось величественным. В высоких окнах без ставень отражались ослепительно-яркие лучи. — Да, — снова произнес Морган, — только идиот согласился бы потерять такую красоту, не говоря уже о Банкрофт-холле. Его следовало бы заставить поработать несколько лет — вот тогда бы он смог по достоинству оценить все, что оставил ему отец.

А смог бы? Пол задумался, тоже восхищенно рассматривая прекрасный «большой дом». Для Марлоу Банкрофта любая работа была хуже проклятия. Заставить себя работать он мог лишь ради одной цели — чтобы избежать работы.

— Помните, мистер Тарн, пять минут. Потом я вхожу.

Внутри дом был так же красив, как и снаружи. Пройдя через террасу в просторную комнату, Пол увидел обитые парчой диваны, широкие кресла, лакированные столы из орехового дерева и шкафы, заставленные дорогим фарфором. Значит, кое-какие деньги у него еще остались. Слуги в Банкрофт-холле перешептывались, что хозяин распродает все, что имеет хоть какую-то ценность, поэтому Пол ожидал увидеть здесь голые стены. Но от любого другого зажиточного поместья этот дом отличало только одно: отсутствие слуг. До сих пор Пол не встретил ни одного.

Не желая терять ни секунды из отведенных ему пяти минут, Пол пересек комнату и вышел к широкой лестнице, завитком уходящей на второй этаж. Может быть, Банкрофт там? Решил вздремнуть перед обедом? Спросить было некого, поэтому Полу не оставалось ничего другого, как пойти наверх и заняться поисками самостоятельно. Едва он поднялся, его внимание привлек какой-то неясный звук, похожий на всхлип. Алиса! В голове Пола, казалось, прогремел взрыв. Он рванул на себя приоткрытую дверь, из-за которой донесся звук, и увидел… Нет, это была не Алиса. Разве мог он в самом деле найти ее здесь?

Глазам Пола предстала спальня. У кровати стояла женщина и разглаживала подушку. Худые узкие плечи, желтое платье, на голове — большой ярко-синий тюрбан. Служанка. Наконец хоть у кого-то можно спросить, дома ли Банкрофт. Пол уже открыл рот, чтобы задать вопрос, но в этот миг служанка обернулась и, увидев его, вскрикнула. Женщина уставилась на него заплаканными глазами. Но Пола поразили не слезы, а ненависть, которая горела в этих красивых миндалевидных глазах.

— Подождите! — выкрикнул Пол и вытянул вперед руку.

Но явно испугавшаяся женщина, оттолкнув его, выскочила из комнаты и бросилась к лестнице.

Почему она так испугалась? Пол посмотрел на кровать, которую она убирала, потом обвел взглядом всю комнату. Здесь никого не было, но все-таки что-то напугало служанку, не могла же она плакать без причины.

— Ты кому говоришь «нет»?

Банкрофт! Пол развернулся, услышав неожиданно раздавшийся голос.

— Я тебе, грязный ниггер, покажу, как мне говорить «нет».

Вслед за гневным криком прозвучал протяжный стон.

Пол выскочил из спальни. Его ноги утонули в мягком ворсистом ковре, устилавшем длинный коридор с множеством закрытых дверей. За которой из них Банкрофт?

— Если он не знает, что делать, может, эта штука ему и не нужна вовсе, а?

— Да, Банкрофт, давай! А Пастоу научит его, как это делается, он же выиграл…

Итак, Банкрофт не один. Пол бросился на звук голосов. Судя по тому, что говорилось, и по дружному взрыву хохота, друзья Банкрофта были не лучше его самого. Мухи слетелись на падаль!

— Ты слышишь меня, черная морда? Ты должен делать то, что тебе говорят, иначе я отрежу твои причиндалы и заставлю твою суку их хорошенько поджарить, а потом скормлю тебе. И ты их съешь, все до последнего кусочка!

— Нет, масса… Не надо…

Слова оборвались истошным криком, раздался щелчок хлыста, и в это мгновение Пол сильным ударом ноги выбил одну из дверей. Но он не ринулся в комнату, потому что застыл на месте от изумления.

На столе лежала распластанная девушка; ее запястья и лодыжки были связаны веревками, прикрепленными к ножкам стола. Она была лишена возможности шевелиться, только плакала. Перед ней стоял молодой мужчина, на его голой коричневой спине и груди багровели длинные рваные раны, из которых струйками текла кровь.

— Какого черта! — не веря своим глазам, вскричал Пол и тут же почувствовал, что его начинает трясти от ярости.

— Вы?! — Банкрофт повернулся на грохот и теперь смотрел на Пола горящими глазами. — Убирайтесь… Прочь из моего дома! Или вы хотите, чтобы я вам помог?

Это были не пустые слова, поскольку в его руке был зажат хлыст, но Пол в мгновение ока подскочил к Банкрофту и, не успел тот опомниться, вырвал у него хлыст.

— Отпустите девушку, отпустите ее немедленно, или вы хотите, чтобы я помог вам? — чеканя каждое слово, произнес Пол. Затем он сделал короткое движение рукой, и кончики сплетенных кожаных ремешков ужалили Банкрофта в сжатый кулак.

— Это была большая ошибка. — Холодные серые глаза Марлоу сузились. — За это мы отрежем тебе яйца и скормим их свиньям. Потом порежем на куски остальное и отправим туда же.

Сейчас он ее убьет. В ее тело вонзится нож, и она умрет. Страх, казалось, железными цепями сковал руки и ноги. Она была не в силах пошевелиться и только наблюдала, как человек в маске медленно подошел к ложу и склонился над ней. Мерцание огня снова оживило узоры на его коже. Десятки серых змеек начали извиваться на его руках и груди. Если бы только она могла дотянуться до монет в кармане, показать их, может быть, тогда он принял бы их и оставил ей жизнь. Отпустил бы, как ту женщину.

— Леманджа, — тихо произнес мужчина. — Леманджа…

Парализованная ужасом, Алиса всмотрелась в устремленные на нее сквозь прорези в маске глаза. В них она не увидела ни жалости, ни сочувствия. Черные как уголь блестящие зрачки выражали лишь одно желание: удовлетворить своих богов очередным жертвоприношением.

— Леманджа… Великая мать-богиня.

Словно находясь в гипнотическом трансе, Алиса смотрела, как взметнулся вверх и застыл в воздухе кинжал. Поднятый высоко над обрамленной перьями маской, клинок, казалось, притягивал к себе свет огня, впитывал его до тех пор, пока сам не засветился подобно застывшему на миг разряду молнии. Выкрашенные серой краской пальцы, сжимавшие его рукоятку, походили на змеиные кольца. Потом кинжал пришел в движение. Сверкающий клинок обрушился вниз, рассекая тьму и оставляя за собой светящийся след. Алиса почувствовала, как из ее легких вырвались остатки воздуха.

— Леманджа, приди.

Ночь эхом отозвалась на громкий крик мужчины. Когда звук затих, рука, держащая кинжал, резко опустилась, сверкающее лезвие устремилось к сердцу Алисы.

Было светло. Там, где недавно горел костер, теперь лишь тлели черные обуглившиеся головешки. А мужчина? Алиса осмотрелась вокруг. Куда подевался мужчина, который размахивал кинжалом? Почему он не вонзил свое оружие ей в сердце? Может, все, что ей пришлось испытать до сих пор, — только прелюдия к какому-то еще более долгому и страшному ритуалу? Может, он оставил ее одну, потому что был полностью уверен, что у нее не хватит сил подняться и убежать? Сознание Алисы начало проясняться. Она бросила взгляд на дверной проем, через который в помещение проникал тусклый свет. Скорее всего, он просто вышел на время.