На съемке присутствовало трое вооруженных охранников. Украшения демонстрировали четыре самые известные в мире модели. Одна из них согласилась позировать обнаженной — ее тело в буквальном смысле усыпали драгоценностями. Фотограф тоже был из самых знаменитых. В перерывах все очень веселились, примеряя украшения.
Жан-Луи закончил собственную съемку и заехал за Лиз. Ее группа работала допоздна.
— Отличный кадр! — с восхищением заметил он, стоя рядом с Лиз на краю площадки.
На Лиз были черные леггинсы, тонкий джемпер и босоножки на высоком каблуке от Живанши, созданные специально для нее. Светлые волосы убраны в хвост, и никакой косметики. Лиз выглядела усталой и измученной. Работу начали в восемь утра, а она приехала в студию к шести, чтобы все подготовить. Обычно этим занимался помощник, но сегодняшние украшения стоили таких сумасшедших денег, что она решила сделать все сама.
Жан-Луи обнял ее и поцеловал. Их отношения длились уже несколько месяцев с частыми перерывами, так как они жили в разных городах и часто ездили вслед за работой, но раз или два в месяц старались встретиться в Париже или Нью-Йорке. Казалось, это устраивает обоих, и большего не нужно. Оба были восходящими звездами в своих сферах.
Лиз втайне мечтала стать когда-нибудь главным редактором «Вога», но понимала, что если это и произойдет, то еще очень не скоро. Сначала она должна проявить себя, доказать, что она — выдающийся редактор. И нынешние работы войдут в ее послужной список. Жан-Луи тоже достиг успеха, но относился к карьере более прохладно. Он часто говорил Лиз, что она воспринимает жизнь слишком серьезно, да так оно и было. В одно сентябрьское воскресенье, когда ей было двенадцать лет, жизнь стала для Лиз очень серьезным делом. Она ко всему относилась с напряженным вниманием и никогда полностью не расслаблялась. Ничего не принимала как должное и ни к чему особенно не привязывалась. Единственными людьми, без которых она не могла жить, были ее родные — сестра, брат и тетя. Мужчины приходили и уходили. Жан-Луи несколько раз обвинял ее в холодности и равнодушии, называл Снежной королевой, принцессой изо льда. Она не была такой, но держалась с мужчинами отстраненно, и понятно почему. Лиз говорила Жану-Луи, что в детстве потеряла родителей, но подробностей не рассказывала. Ночные страхи, кошмарные сны, которые иногда и теперь ее мучили, годами не проходящее чувство потери — все это его не касалось. От Жана-Луи она ждала только развлечений, и ей нравилось, что они работают в одной области. Мужчины, с которыми раньше встречалась Лиз, всегда были связаны с модой. Другие не могли понять сумасшедшего мира, в котором она жила, и ее страсти к работе. Та же черта отличала и тетю Энни, которая с годами стала для Лиз образцом для подражания. Для обеих стало главным правило: следуй за своей мечтой и делай все, чтобы ее осуществить. Лиз старалась не отступать и в результате завоевала большой авторитет в мире моды. Ее идеи казались новыми, дерзкими, свежими.
Последний снимок сделали почти в полночь. К тому времени Жан-Луи давно уехал домой, Лиззи обещала подъехать, когда закончит. Когда фотограф отснял последнюю пленку и испустил вопль удовлетворения, все дружно повеселели. Кадры должны были получиться отличными.
Еще час Лиз и двое ассистентов убирали драгоценности и помечали коробки. Три охранника проводили Лиз в офис, где она убрала ценности в сейф. К Жану-Луи она попала только к двум часам ночи. Ожидая Лиз, он с бокалом вина слушал музыку. Когда Лиз нашла ключ за огнетушителем в их потайном месте и вошла в квартиру, обнаженный Жан-Луи стоял посреди гостиной и прихлебывал из бокала. Лиз в который раз восхитилась его великолепной, стройной фигурой.
Половина моделей в городе знали, где Жан Луи прячет ключ, но сейчас этот ключ предназначался только для Лиз. Ее не огорчали их редкие встречи, она требовала одного: пока они вместе, они не должны спать с другими. Жан-Луи согласился с этим условием. Он не привык завязывать длительные отношения. Когда ему хотелось другую женщину, он уходил от подруги и находил новую. Но сейчас ни один из них не стремился искать кого-то еще. Пусть тетя Энни считала Жана-Луи неподходящей парой для своей племянницы, но Лиз он устраивал. Жан-Луи прекрасно вписывался в ее стремительный, сверкающий, изменчивый мир, и он тоже чувствовал себя с ней абсолютно комфортно.
Увидев Лиз, Жан-Луи улыбнулся и молча протянул ей стакан. Она приблизилась, он быстро освободил ее от тонкого слоя одежды, сразу ощутил возбуждение и мягко опустил на диван. Они занялись любовью до изнеможения и блаженной удовлетворенности.
— Ты сводишь меня с ума, — со счастливой усталостью произнес он и откинул голову. Лиз провела тонкими пальцами по его бороде, шее, потом позволила им медленно спуститься ниже. — Не надо… — Он поймал ее за руку и улыбнулся. — Если мы начнем еще раз, я умру.
— Не умрешь, — прошептала она и поцеловала его в самом важном месте. Они много работали, жили в бешеном ритме, и бесподобный секс, казалось, становился только лучше оттого, что они так мало времени проводили вместе. Тайна, волнение, жажда наслаждения еще не пропали и воспламеняли их страсть. Жан-Луи никогда не говорил Лиз, что любит ее, а она об этом не задумывалась, потому что была не готова к любви ни с ним, ни с кем другим. Она думала о нем, он ей нравился, доставлял удовольствие, но в свои двадцать восемь лет Лиз ни разу не была влюблена. Страх потери удерживал ее, так она застраховала себя от боли. Если Жан-Луи бросит ее, она ничего не потеряет, только лишится волшебного секса. Конечно, она будет скучать, но не более. Лиз боялась снова испытать невыносимую боль настоящей потери и делала все, чтобы избежать этого. Такие отношения она называла «близость без боли», но ее психолог говорила, что подобного не существует, если речь идет о настоящей близости, то есть любви. Врач объясняла Лиз, что любви без риска не бывает. Именно поэтому Лиз никогда не влюблялась. Она никогда не отдавалась целиком, а когда сближение становилось опасным, уходила. Для большинства мужчин ее независимость служила вызовом, так же как и для Жана-Луи. Мужчинам хотелось обладать ею полностью, заставить любить себя. Но она так и не полюбила, по крайней мере, пока. Да и произойдет ли такое вообще? Или та часть ее существа, готовая рисковать и подставлять себя под удар, погибла, когда самолет родителей рухнул и врезался в землю?
— Я без ума от тебя, — повторил Жан-Луи, когда они снова начали заниматься любовью при свечах.
— Я тоже, — прошептала она, тряхнув светлыми волосами, которые золотым водопадом закрыли ее лицо. Жан-Луи не сказал, что любит, и это успокаивало. Они оба не могли решиться на шаг вперед. Жан-Луи не любит ее — просто желает, жаждет, вожделеет, а большего ей не надо.
Она коснулась губами его губ. Они слились в долгом поцелуе, а после заснули в объятиях друг друга на диване при меркнувшем свете догорающих свечей. Лиз безмятежно вздыхала во сне на груди у Жана-Луи.
Понедельник после Дня благодарения прошел у Теда не слишком удачно. Не везло во всем. С утра в доме выключили воду из-за какого-то срочного ремонта, и душ принять не удалось. Товарищи выпили весь кофе и не подумали купить новый. Потом Тед пропустил два автобуса, а когда решил ехать на метро, то упустил и поезд, в результате чего опоздал на занятия. Получив от ассистентки тест, который писали на прошлой неделе, Тед увидел, что сделал несколько ошибок и набрал совсем мало баллов. Ко всему прочему, от парня, который сидел рядом, страшно несло потом, и к концу занятий настроение Теда совсем испортилось. Все одно к одному — и неудачный сосед, и никудышный тест.
Тед с мрачным лицом уже выходил из аудитории, когда преподавательница знаком подозвала его к себе. Профессор, который обычно читал этот курс, находился в творческом отпуске — писал книгу, и она замещала его в течение года. Преподавательницу звали Патти Сирз. Это была приятная женщина лет тридцати с небольшим, с длинными вьющимися волосами, в джинсах, кроссовках и обтягивающих грудь джемперах. Если на занятиях было скучно, Тед с удовольствием ее разглядывал. Весь ее облик лучился здоровым, естественным сексом.
