Уходя, Пол наклонился поцеловать Кейти в лоб; Джелве, которая вернулась в комнату, увидела это и бросила на племянника осуждающий взгляд.

— Пол, ты знаешь, что у нас в доме нельзя так поступать. Если ты поцелуешь Кейти на людях, у вас обоих могут быть серьезные неприятности. Это неприлично, тем более что Кейти не мусульманка. Если бы дедушка это видел, у него разорвалось бы сердце. — Джелве вдруг замолчала и пристально посмотрела на обоих! — Значит, Кейти твоя девушка? — Она понизила голос, чтобы никто другой ее не услышал.

Кейти округлившимися глазами следила за Полом. Тот помедлил, потом кивнул. Ему не хотелось лгать тете, и он надеялся, что она никому не скажет. Кейти ей нравилась, хотя была другой веры.

— Да, это правда, — ответил Пол.

— А родители знают? — пораженно спросила Джелве.

— Знают. Кейти им нравится, хотя их беспокоит наше будущее. Но для нас это не имеет значения. Мы живем в Нью-Йорке, а не в Тегеране.

Джелве долго молчала, как будто что-то обдумывая.

— Для тебя это имеет значение, — наконец сказала она. — Ты все еще мусульманин, хотя и живешь в Нью-Йорке. А Кейти — нет. Думаю, ты слишком долго жил вдали от родины. Настало время вернуться и вспомнить, кто ты и откуда. — Голос Джелве звучал очень строго.

— Я не могу этого сделать, — твердо возразил Пол. — Моя жизнь в Нью-Йорке. И там мои родители.

— Твои родители совершили ошибку, когда увезли тебя. Ты был еще слишком молод. — От ее следующих слов у Пола перехватило дух. — Мы хотим, чтобы ты остался здесь. Ты можешь учиться вместе со своими братьями. И можешь жить с нами.

Она говорила об этом как о давно решенном деле. И она желала ему добра. Но Пол не мог и не хотел оставаться. Он стремился домой. Кейти следила за ним широко раскрытыми глазами.

— Я не могу, Джелве, — с отчаянием в голосе повторил Пол. — Мои родители будут очень горевать, если я не вернусь. И я тоже. Мне здесь нравится, но это больше не мой дом.

— Тегеран всегда будет твоим домом, — все так же строго заявила тетя. В этот момент Кейти опять затошнило, и она бросилась в ванную. — Я вызову врача, — спокойно сказала Джелве. — Поговорим позже. — Тон тетки вызвал у Пола страх. У него забрали оба паспорта, и теперь он не мог улететь, не имея по крайней мере одного. Джелве говорила так, будто они хотят задержать его в Тегеране.

Доктор приехал через полчаса, Кейти сильно лихорадило и без конца рвало. Врач сказал, что это вирусная или бактериальная инфекция, и хотел отвезти ее в больницу, но, поговорив с Джелве, решил оставить дома.

Температура не спадала три дня. Джелве самоотверженно ухаживала за Кейти, а Пол при любом удобном случае заходил ее проведать. Он был благодарен тете, что та никому ничего не рассказала, но чем хуже становилось Кейти, тем больше приоткрывалась тайна. Он с ума сходил от тревоги. Когда на четвертые сутки лихорадка наконец отступила, до отлета оставалось всего два дня. Кейти выглядела, как живой скелет. Она ничего не сообщила Энни, не желая расстраивать тетку. Скоро они вернутся домой. Пол похвалил Кейти за мужество и погладил по руке, но, наученный горьким опытом, целовать не стал.

Доктор объявил, что Кейти достаточно поправилась, чтобы вернуться в Нью-Йорк в назначенное время. Девушка испытала громадное облегчение. Ей не хотелось застрять здесь, еще очень слабая, она мечтала скорее вернуться к Энни и лечь в собственную кровать. Джелве очень хорошо ухаживала за ней, может быть, не хуже Энни, но другими средствами. Она оказалась отличной сиделкой и была очень добра к Кейти.

Пол перерегистрировал билеты, подтверждая дату вылета, и обратился к дяде за паспортами. Тот молча выслушал, кивнул, отпер ящик стола и передал ему только один паспорт Кейти. Потом он вернул ее кредитную карту и дорожные чеки, а все вещи Пола оставил у себя.

— Мне нужны и мои документы, — спокойно произнес Пол, но дядя покачал головой:

— Я так не думаю. Твоя тетя и я хотели бы, чтобы ты остался здесь. Здесь твоя родина.

— Нет! — воскликнул Пол, чувствуя, как по спине забегали мурашки от внезапного испуга. — Ты не можешь задержать меня здесь. Рано или поздно я найду способ вернуться. Мой дом в Нью-Йорке.

— Нью-Йорк не твоя родина, Пол. Ты родился в Иране. Твой дом — Тегеран.

— Теперь Америка тоже моя родина. И мой дом Нью-Йорк, а не Тегеран. Мне здесь очень нравится, но это мое прошлое, а будущее в Штатах.

— Много лет назад твой отец сделал досадную ошибку. Его поманили деньги, которые он мог заработать в Америке. Но в жизни есть более важные вещи, чем деньги. Это семья и традиции. Оставшись здесь, ты можешь исправить ту давнюю ошибку своего отца.

— Я не останусь! — крикнул Пол, но в глазах его мелькнул страх. — Я должен отвезти Кейти домой. Нам пора ехать.

— Она может лететь одна, — спокойным тоном возразил дядя.

Пол будто разговаривал с каменной стеной.

— Ты хочешь сказать, что не отдашь мне паспорт? — потрясенно спросил он.

— Не отдам, — заявил дядя. Пол не верил своим ушам. — Ты должен пожить здесь, а Кейти пусть отправляется домой.

— Я не отпущу ее одну, — упрямо произнес Пол. Дядя поднялся и, не сказав больше ни слова, вышел из комнаты.

Через пару минут Пол был уже в комнате Кейти. Увидев его встревоженное лицо, она спросила:

— Что произошло? На тебе лица нет. Кто-нибудь умер? — пошутила она.

— Точнее, погиб. Погибли два моих паспорта. Дядя их не отдает.

— Ты серьезно? — ужаснулась Кейти.

Пол кивнул и отдал Кейти ее паспорт с остальными документами.

— Они хотят, чтобы я остался, — мрачно сообщил он.

— Надолго?

— Похоже, навсегда. С их точки зрения, я иранец, а значит, должен жить здесь. — Именно об этом беспокоилась мать Пола — боялась, что кто-нибудь попытается задержать его в Иране. И оказалась права. — Тебе придется лететь одной. Я не хочу, чтобы ты здесь оставалась. Ты больна, тебе надо домой.

— Я не брошу тебя здесь. — Кейти испугалась, но не теряла самообладания. — А если попросить швейцарское посольство о помощи?

— Они ничего не смогут сделать. Здесь я считаюсь иранским гражданином.

— Твой дядя не может так с тобой поступить. — Кейти вдруг заплакала.

— Может. Он глава семьи. И по его словам, мой отъезд убьет дедушку. — Пол судорожно сглотнул. — А если я не вернусь, это убьет моих родителей.

— Я не уеду из Тегерана без тебя, — твердо заявила Кейти, прижимая паспорт к груди.

— Твоя тетя с ума сойдет от страха. А через две недели кончается твоя виза. Ты должна вернуться.

Кейти все еще выглядела очень больной и слабой.

— Я не оставлю тебя здесь! — заплакала Кейти.

— У нас нет другого выхода, — сказал Пол и обнял ее, надеясь, что никто этого не увидит. Никто действительно не увидел.

— Я сообщу тете! — с отчаянием проговорила Кейти.

— Она ничего не сможет сделать. — Пол выглядел обескураженным. Здесь все решал его дядя, а тот решил, что Пол останется в Тегеране.

— Ты не знаешь Энни, — сквозь слезы улыбнулась Кейти, сунула руку под матрас, достала «Блэкберри» и с облегчением убедилась, что батарейка еще работает.

Сообщение было лаконичным:

«Я заболела тяжелым гриппом. Дядя Пола не возвращает ему паспорт. Мой паспорт у меня. Без Пола я не улечу. Я больна. Пол застрял здесь. Что делать? Ты можешь помочь нам? С любовью, К.»

Потом Кейти выключила смартфон и опять сунула его под матрас. Пол наблюдал за ней с грустной улыбкой. Он начинал верить, что никогда не вернется в Нью-Йорк, и очень жалел своих родителей. Теперь он уже раскаивался, что привез с собой Кейти. Он попал в ловушку, а через две недели, когда кончится ее виза, Кейти придется вернуться домой. Энни и его мать были правы — эта поездка оказалась ошибкой.

Том и Энни провели вместе замечательный уик-энд. В пятницу они пообедали у Да Сильвано. В субботу отправились за покупками, и Том кое-что починил у нее в квартире. Вечером приготовили вместе обед, а потом занимались любовью при свечах. В воскресенье, прочитав «Нью-Йорк таймс», отправились в кино.