После одного неудачного броска ракушка вылетела на берег и подкатилась Добрыне под ноги.

— Бросай! — потребовали русалки. — Сильно-сильно!

Сказано — сделано.

Добрыня Никитич поднял раковину, стряхнул с нее налипший песок и, размахнувшись, бросил. Вложив в бросок изрядную часть своих богатырских сил.

Взревев, раковина реактивным снарядом устремилась к мерцающей вдалеке антимагической стене.

Русалки восторженно заверещали, распугав всех окрестных акул.

Во вспышке света раковина прошла сквозь барьер и исчезла из вида.

— А покрупнее чего-нибудь сможешь так же далеко бросить? — поинтересовался я, прикидывая возможность таким способом, заслать за помощью черта.

— Насколько крупнее?

— Да хотя бы птицу Гамаюн, — чтобы не выдать истинных намерений и не спугнуть заранее черта, схитрил я.

— Легко.

— Вот и хорошо. Может понадобиться…

А тут и Гамаюн собственной персоной пожаловала. Бледная, но решительно настроенная на отстаивание своих прав.

— Я свою миссию выполнила, — с ходу заявила она. — Теперь вы должны доставить меня за черту эту мерзкую, чтобы я могла улететь с этого паршивого острова.

— Как?

— А я почем знаю? Как хотите, так и доставьте.

— Хорошо, — согласился я.

— И как вы собираетесь перенести меня за преграду? — подозрительно спросила птица Гамаюн, смерив отделяющие берег от стены-барьера полкилометра водной ряби. — Русалки вам в этом ни за что не помогут. Они привыкли лишь все попавшее в океан к берегу выносить. Чтобы, значит, ясеневый шарлатан мог свои байки вещать.

— Есть другой способ, — уверил ее я, подмигнув Добрыне Никитичу: — Давай!

Он склонился к птице Гамаюн и, подхватив ее на руки, размахнулся.

— Ты чего это?!

Но договорить вещая птица не успела, как и предсказать ждущее ее испытание. Былинный богатырь со всей силы взмахнул рукой, послав живое ядро к мерцающей вдалеке цели.

Роняя перья и угрозы, птица Гамаюн черным метеоритом пронеслась над лениво катящимися к песчаному брегу волнами, над запрокинувшими к небу головы русалками и в яркой вспышке пронзила антимагический барьер.

Еще какое-то время удаляющаяся точка оставалась смутно различима, затем, сойдя на нет, исчезла из поля зрения. Лишь гневные крики продолжали далеким эхом катиться над океаном. Наконец затихли и они.

— Улетела, — констатировал Дон Кихот. — Да и нам пора.

Подземелье. Как и положено, мрачное.

Бедные светом узкие длинные коридоры с множеством окутанных мраком ответвлений.

Пятна крови под ногами, отмечающие место предыдущих смертей. Белеет примостившийся в темном углу скелет странного телосложения, словно бы севший в теньке отдохнуть от забот насущных.

Учащенное дыхание тяжело и гулко отдается в замкнутом пространстве шлема, временами заглушая непрерывный статический треск, слышимый на переговорной частоте. Это значит, что ты один на один с противником. Коварным, хорошо вооруженным и одержимым единственной мыслью: «Убить!» Что уж скрывать, та же мысль пульсирует и в твоей черепной коробке. Нагнетая в кровь адреналин и заставляя лежащий на клавише «огня» палец мелко дрожать в подтверждение ежесекундной готовности нажать на нее и обрушить на врага всю мощь и ярость своего оружия.

Густая тень в одном из тупиковых ответвлений вроде бы качнулась…

Затаившийся монстр с огромной пушкой в когтистых руках оскалился в предчувствии решительного броска. Ударить со всей силы, смутить, заставить нервничать и… разорвать на части.

Вставшая перед внутренним взором картина собственной гибели смутила бы любого менее опытного и более впечатлительного бойца, обрекая таким образом на поражение.

Сменив гранатомет на снайперскую винтовку, боец вскинул ее, одним стремительным движением доводя увеличение оптики до двадцатикратного максимума. Стали отчетливо видны толстый ствол пулемета, качающийся в такт вдохам-выдохам монстра, и его прикрытое доспехами плечо.

Выстрел.

Из развороченного плеча фонтаном хлещет алая кровь. Совсем как у человека.

Еще выстрел.

Монстр, не чувствуя боли, но услышав выстрелы и сообразив, что стреляют по нему, заворочался, бешено вращая головой.

Еще один выстрел в мелькнувшую из-за угла голову. Но пуля, опоздав, ударяет по броне монстра шрапнелью осколков каменной кладки, на которой возникла свежая отметина.

Отбросив ставшее неудобным ружье в сторону, — очень трудно уследить сквозь прицел за мечущимся в панике противником, — воин вскинул гранатомет и утопил клавишу «огня» в режим автоматического, выплевывающего гранаты с интервалом в одну вторую секунды.

Монстр заметил напавшего на него человека и навел пулемет.

Первая граната взорвалась яркой вспышкой и градом осколков, сорвавших часть брони и отбросивших монстра в сторону.

Пулемет в его руках дернулся, обрушив град свинца на потолок, стены и вжавшегося в стену бойца.

Полетели клочья брони, брызнула кровь.

Взрывы гранат… рев пулемета…

Противостояние боевой мощи. Кто кого. Здесь больше нет места маневру, сомнению и даже рассудку. Стоит дрогнуть, рвануться в сторону, наивно надеясь уйти из-под огня и… все. Твои выстрелы утратят точность, что даст противнику шанс, который решит исход поединка в его пользу.

Уровень брони тает на глазах, с кровью уплывает жизнь…

Монстр судорожно дергается, опуская ствол пулемета.

Очередной взрыв бросает его тело на стенку. Оружие летит в сторону.

Воин еще какое-то время в боевом запале продолжает давить на клавишу «огня», начиная осознавать суть происшедшего.

— Победа!

Ствол гранатомета медленно приподнимается, светясь в полумраке раскаленным докрасна гасителем пламени.

Подняв забрало шлема, человек смахивает ладонью заливающий глаза пот и судорожно глотает отдающий гарью воздух. Полученной благодаря выстрелам из снайперской винтовки форы хватило и на этот раз. Но близко… очень близко. Индикатор брони погас, что означает, что от нее остались лишь воспоминания, а уровень жизни неуверенно дрожит на отметке «15».

Одна за другой рвутся последние гранаты, подбрасывая уже безжизненное тело монстра, и в подземелье воцаряется тишина.

Перед глазами появляется бегущая строка: «Gfdtk killed». Чтобы понять, что за странный зверь этот самый Gfdtk, достаточно посмотреть на клавиатуру. Что Ванюша и проделал, поскольку на экране монитора возникла надпись: «GAME OVER».

— Легко, — заявил Ваня, привычно опуская на лицо маску усмехающегося скандинавского божества.

— Так нечестно, — возразил Павел Отморозов. — У меня мышку заклинило.

— Договол доложе денег, — заявил малец, даже не пытаясь выговаривать букву «р». — Плати.

Павел Отморозов скрипнул зубами, но все же достал из кармана органайзер и отдал его Ванюше.

— Еще лазок?.. — предложил тот, спрятав трофей и выжидающе посмотрев на Отморозова.

Немертвый окинул обреченным взглядом загнанного зверя свою комнату, выискивая, что бы еще поставить на кон, но, не найдя ничего подходящего, тяжело вздохнул и поинтересовался:

— А на что?

— На желание, — тотчас ответил малец, давно ждавший этого вопроса.

Маска Локи довольно хихикнула. Уж что-что, а человеческие слабости ему хорошо знакомы, и он прекрасно понимает, что Отморозов попался в силки азарта и выбраться из них ему не хватит сил.

— На какое желание?

— Пока не знаю. Потом плидумаю.

— Мало ли чего ты придумаешь!

— Стлусил? — презрительно скривился ребенок.

— Нет. Но играть на неизвестное желание не хочу. А вдруг ты пожелаешь чего-то невозможного.

— Зачем мне это? — удивился Ваня. — Желание будет несложное.

— А не обманешь? — блеснул застывшим взором Отморозов.