— И вообще, из луж пить нельзя, — напомнила Ливия. — Не уверена, что можно превратиться в коня, но подхватить какую-то заразу очень даже можно.
— Ага! — согласился черт. — И провести весь героический поход под ближайшим кустиком.
— Может, мне все же дадут договорить? — поинтересовалась птица Гамаюн.
— Конечно… конечно…
— Значит, так… Лель, попроси своего зверя на меня так не смотреть, а то я себя уткой с яблоками чувствую.
— Рекс, — потрепав оленя по холке, я развернул его голову к себе, — может, с чертом погуляете?
Олень плотоядно рыкнул, а черт, которого отсутствие магических навыков сделало неспособным телепортироваться, а наличие крыльев за спиной лишило львиной доли маневренности, нехорошо позеленел и попытался окопаться при помощи подручных средств. Вилки и ложки.
— Слушайте пророчество для Яги.
— Ну-ну… — протянула ведьма, с угрозой скаля свой корявый клык устрашающей желтизны. Она и раньше была откровенно антисоциальным субъектом, а после принудительного купания в океане и потери своей любимой ступы стала к тому же раздражительна сверх меры. Так что с этой стороны невозможность использовать магию пошла нам на пользу. Можно не опасаться, что она устроит глобальный катаклизм.
— Если кто не в курсе, напоминаю: я уникальна, — сообщила птица Гамаюн. — Что значит — существую в единственном числе.
— Так тебя в Красную книгу занести нужно, — заявил черт — Как исчезающий вид.
— Да я пока на здоровье не жалуюсь.
— Потом поздно будет. Некоторые виды животных миллионы лет ждали, пока их в Красную книгу занесут. Так и не дождались — раньше вымерли.
— Черт, прекращай!
— Уже молчу. — Это он сказал мне. Потом повернулся к вещей птице: — А ты подумай.
— Я жду! — напомнила Яга.
Птица Гамаюн прокашлялась, собрала в кучу разбежавшиеся по разным углам зрачки и начала вещать севшим от волнения голосом:
То не ветер над дубравою стонет да свищет,
То Яга на ступе с помелом по свету белому рыщет.
Тебе полно-тка одной жить в глуши
да по-звериному,
Настала пора с милым в тереме жить-припевать
да по-доброму.
И в богатстве быть,
И в почете ходить,
А в почете ходить,
Так счастливой быть.
По мере оглашения перспектив лицо Яги все сильнее светилось от радости. Оно и понятно, простое женское счастье и все такое… Птица Гамаюн замолкла, переводя дух. А Яга, сияя, словно новый самовар или же армейский клозет перед проверкой, обернулась к Дон Кихоту и игриво подмигнула. Бесстрашный рыцарь побледнел, став похожим на восковую статую, и бесчувственно растянулся на траве, загрохотав доспехами.
— Мир да любовь вам, — буркнул черт, сочувственно глядя на благородного идальго с высоты пальмы, на которую взобрался от Рекса подальше.
— Пускай спит, умаялся в своем железе, — заявила Леля, пресекая попытки Яги заделаться медсестрой и оказать первую помощь пострадавшему от нервного напряжения. Вот уж не знал, что народная медицина практикует искусственное дыхание рот в рот и в случае потери сознания.
— А вот тебе, Лель, и тебе, Ливия, пророчество я напоследок приберегла. Одно на двоих.
Ах ты гой еси, удал добрый молодец,
Лель наш батюшка,
Ах ты гой еси, душенька да девица красная,
Ливия-матушка.
Как судьбиною-долюшкой общей вы отмечены
да повенчаны,
Так идти вам тропками разными, неделимою цепью
вместе повязаны.
Девице красавице да милу быть,
За нее, прелестницу — зелено вино пить,
Молодцу горластому да нежною быть,
Томно лелеять да горячо любить.
Ливия посмотрела на меня и недоуменно пожала плечами, словно говоря: «А я и раньше всяким лжепророкам не верила — то все бесовское наваждение».
Поблагодарив вещунью за ценную информацию, я невольно задумался над услышанным. Что значат эти туманные намеки? Какие-то молодцы крикливые (депутат или болельщик?), красавица и тропинки разные… словно к расставанию. Тьфу ты! Еще накаркаешь, птица вещая…
Сладко зевнув, птица Гамаюн с чувством выполненного долга заявила:
— Все. Предложенная вашему вниманию информация обсуждению, дополнению и пересмотру не подлежит. А теперь баиньки. И не храпеть.
Если кто и храпел — я не слышал. Едва голова Ливии опустилась на мое плечо и я закрыл глаза, как навалился сон.
Сумбурный. Непонятный.
Проснувшись поутру от нежного прикосновения жены, я не смог вспомнить, о чем он был, а вот тяжелый осадок на душе остался.
Птице Гамаюн, наверное, тоже плохо спалось, если судить по нездоровому оттенку лица, поблекшим перьям и категорическому отказу от завтрака.
Отметив про себя полезность в хозяйстве скатерти — самобранки, которая не только берет на себя заботу о приготовлении пищи, но и освобождает от необходимости мыть посуду, я плотно позавтракал. Рассудив: «Кто его знает, когда в следующий раз выпадет возможность набить брюхо?»
Выйдя к берегу, мы прошлись по песочку, высматривая выброшенные на берег обломки кораблекрушения. Ничего. Что весьма странно.
Поднимая брызги, из воды выпрыгнула давешняя спасительница, которую мы так и не успели поблагодарить за своевременное вмешательство. На мгновение зависнув в воздухе, она грациозно изогнулась и мягко ушла под воду. Ударив напоследок хвостом.
— Кто это? — вытаращился Дон Кихот, за что и заработал от Яги укоризненный взгляд и вполне ощутимый тычок под ребра. Бедняга…
— Одна из наших спасительниц, — ответил я. — Они нас вчера из воды вытащили и на берег вынесли.
Между тем вышеназванная особа приблизилась к берегу и, позволив набежавшей волне вынести ее тело на мелководье, приветливо помахала нам рукой. Накатившая волна скрыла ее хвост от посторонних взоров, и она стала похожа на обыкновенную купальщицу в полупрозрачном ярко-красном купальнике, выгодно облегающем роскошные формы. Светлые волосы, которые, высохнув, вполне могут оказаться белоснежными, тяжелой волной прилипли к нетронутой солнцем мраморной спине. Огромные, словно в японских анимэ, глаза широко и беззаботно распахнуты и с восторгом созерцают окружающий мир. На полных губах играет многообещающая улыбка… Волна схлынула и стал виден хвост. Сросшиеся немного ниже колен ноги покрыты мелкой золотистой чешуей, более темной у хвоста, а на бедрах ярко пламенеющей в лучах утреннего солнца. Хвостовой плавник широкий и несколько асимметричный, словно у акулы.
— Доброе утро! — поздоровался я.
Русалка… или правильнее будет отнести сие дивное существо к виду морских дев? — ничего не ответила, лишь радостно рассмеялась и ударила по воде хвостом.
— Мы хотим выразить вам горячую признательность… — начал я.
— Ерунда, — отмахнулась хвостатая дева. — Нам было весело.
— И все же…
Невдалеке из воды вынырнула еще одна светлая головка.
Наша собеседница взмахнула хвостом и резким рывком ушла на глубину.
— Вот и поговорили, — констатировал черт.
Рекс согласно фыркнул, тряхнув рогами.
Плещущиеся в воде девы устроили игру с перебрасыванием друг другу пустой ракушки, в полете издававшей глухое гудение. Девушкам это нравилось, они весело смеялись и обменивались непонятными посторонним намеками и репликами.
