– Почему нас не предупредили?

– Мне не хотелось вступать с вами в препирательства. Кроме того, Маркой знал, что у него нет выбора.

– И тем не менее вполне возможно, что он предпочел бы смерть медленному истощению. Вряд ли Маркой добровольно согласился бы стать жертвой вампира.

Несколько минут Террама внимательно разглядывала Вирджинию.

– Прыткий прав, ты весьма заносчивая особа.

– Я предпочитаю считать себя реалисткой.

– Это что, шутка такая? Реалистка из реального мира? Хорошо, приведи мне какую-нибудь реальную или разумную причину, по которой я должна что-нибудь изменить.

Вирджиния заранее подготовилась к такому вопросу.

– Ты сказала Маркону, что будешь уважать и всячески поддерживать его нейтралитет…

– Ради собственного удобства.

– Вот именно. Но если окружающие заметят, как он слаб, другие Хранители начнут задумываться. В результате кто-нибудь на него нападет – в таком случае твоему чаду грозит опасность – или пойдут сплетни. А ведь именно желание сохранить в тайне местопребывание ребенка и привело тебя к Маркону.

– Я не забыла… Ладно, но чтобы сплетничать, нужно хоть что-нибудь знать.

– Меркурий знает достаточно – ты же ответила на мою молитву. Найдутся умники, которые выдвинут несколько гипотез, основываясь на тех фактах, что банда Сейджека атаковала владения Маркона, а потом отступила… Нелогично, учитывая, что Маркой не в силах оказать настоящее сопротивление.

На лице Террамы появилось задумчивое выражение, она явно размышляла над доводами Вирджинии. Раздражение исчезло с лица обитательницы Меру, а в ее голосе прозвучали уважительные нотки.

– Да, в твоих словах есть разумное зерно. Возможно, Маркон должен действовать на полную мощь, если я хочу, чтобы он мне послужил. Я внесу изменения в систему, отвечающую за энергетику моего малыша. Таким образом, влияние побочных эффектов на Маркона снизится.

– Спасибо.

Террама взмахнула над саркофагом рукой. Сияние, окружавшее его, изменилось – самые разнообразные оттенки красного ярко вспыхнули и замерцали. Террама внесла еще какие-то изменения – в результате силовое поле сначала стало светло-зеленым, словно молодая трава весной, затем немного потемнело, напомнив Вирджинии листочки ранним летом, и наконец вобрало в себя густой цвет сосновых иголок.

Закончив, богиня протянула руку и прикоснулась к подбородку Вирджинии, заглянув ей в глаза.

– Ты можешь стать для меня опасной, Вирджиния Тэллент. Я буду за тобой присматривать. Маркону следует отослать тебя назад, в Веритэ.

– Я с ним поговорю, – пообещала Вирджиния. Террама рассмеялась и опустила руку. – Полагаю, обязательно поговоришь, и не сомневаюсь, к какому решению вы оба придете!

– Богам положено все знать, – поклонившись, ответила Вирджиния.

– Верно, – согласилась с ней Террама. – Не забывай.

В саду Танатоса имелось множество беседок, убитых мертвыми цветами, рек, в которых кипела кровь, и фонтанов, извергающих пламя. Кое-где на лепестках цветов еще темнели пятна желтого цвета, другие когда-то были розами. Их запах напоминал аромат изысканных духов, окутывающий пустой флакон, когда сама драгоценная жидкость уже давно превратилась в воспоминание.

Танатос предложил Джею стул, предоставив его спутникам самим позаботиться о себе. Мизар устроился возле ног Джея, где-то посередине между старым и новым хозяином. Транто встал за спиной юноши и чуть сбоку. Все еще не уверенная в том, как долго хозяин замка будет держаться дружелюбно, Дьюби взобралась на голову огромного фанта.

Властелин Непостижимых Полей сел в древнее плетеное кресло с высокой спинкой. Это похожее на чрезвычайно сложную корзину из ротанга сооружение служило троном правительнице одного из островов в Полинезии – до тех пор, пока ей не отказал здравый смысл и она не посчитала, что пироги и каноэ смогут успешно бросить вызов британским парусным судам, воевавшим на стороне соседей. Ее монархия погибла под грохот пушечных залпов, а плетеное кресло вместе с правительницей поглотило ревущее пламя.

Фекда обернулась вокруг руки своего господина, а слуги, которых Танатос смастерил из обломков металла, принесли пальмовое вино и довольно необычное угощение. Из вежливости Джей взял бокал вина. Танатос ни к чему не прикасался.

– Итак, Джей Доннерджек, ты готов послушать сказку?

– Как пожелаете, сэр.

– Хорошо. Я так желаю.

Танатос не пошевелился, но у Джея возникло ощущение, будто он вздохнул – или, может быть, по дворцу пронесся порыв ветра?

– Задолго до твоего рождения, даже прежде, чем твой отец пришел в Вирту, чтобы заняться здесь своими исследованиями, и остался, потому что полюбил женщину, впоследствии ставшую твоей матерью, человек по имени Уоррен Банза обещал исполнить небывалый волшебный трюк.

Так вот, Уоррен Банза… Подожди-ка, а что ты про него знаешь, Джей Доннерджек? Продемонстрируй мне, какое образование ты получил в доме своего отца.

Джею очень не понравилась насмешка, прозвучавшая в голосе Танатоса и адресованная Дэку и его отцу, однако он послушно и совершенно спокойно принялся отвечать на вопрос:

– Уоррен Банза являлся специалистом по компьютерам, как и мой отец, но программирование не было его сильной стороной. Во многих отношениях Банза находился где-то посередине между моим отцом, больше всего интересовавшимся тем, как все устроено, и Рисом Джорданом, бесконечно задававшим вопросы касательно структуры человеческого сознания и восприятия. Существует единодушное мнение, будто бы Уоррен Банза, сам того не желая, стал причиной разрушения системы, которое и привело к созданию Вирту.

– Последнее предположение истинно, – перебил Танатос, – до определенной степени, хотя слово «создание» великолепно характеризует высокомерие людей. «Доступ» – вот более подходящий термин. Впрочем, продолжай, Джей.

– Рис мне говорил, что у Банзы было хобби – магия, точнее, сценическая магия. Ну, разные там трюки с зеркалами, ловкость рук, исчезновения и тому подобные штучки. Он пользовался не такой популярностью, как Гарри Гудини в свое время, но, по мнению Риса, вовсе не из-за отсутствия таланта. Просто люди так устали от трюков с виртуальной реальностью (даже в сравнительно примитивные времена, до возникновения Вирту), что потеряли вкус и лишились способности верить в чудеса.

Танатос рассмеялся, и этот звук напомнил Джею звон бьющегося стекла.

– Запомни свои последние слова – о вере, Джей. Они имеют отношение к теме нашего дальнейшего разговора. Так, что еще тебе известно про Банзу?

– Как вы уже сказали, сэр, он объявил, что намерен продемонстрировать грандиозный магический трюк, обернулся веревками и цепями, словно собирался совершить чрезвычайно сложный побег, и спрыгнул с самолета в Веритэ. До земли он так и не добрался. Банза бесследно исчез. Поиски тела ничего не дали, была обещана награда тому, кто сможет хоть что-нибудь о нем сообщить… Ничего. В Веритэ до сих пор ведутся споры – явилось ли исчезновение Банзы тем самым грандиозным трюком, или в его планы входило сотворить что-то другое. Насколько мне известно, ответа не знает никто.

Джей поднял бокал с пальмовым вином и сделал небольшой глоток, чтобы показать, что рассказ закончен. Однако в словах Танатоса он не услышал одобрения; скорее, наоборот, прочитал порицание.

– Если бы твой отец позволил тебе получить образование здесь, как входило в мои намерения, ты знал бы, куда подевался Уоррен Банза. То, что ты должен для меня сделать, связано с ним самым тесным образом. Тебе известно что-нибудь про Великий Поток или богов на Меру?

– Алиот время от времени рассказывает мне сказки. Но не более того.

– По крайней мере честно. Очень хорошо. Я продолжу. Прикажи устройству, которое у тебя на запястье, чтобы оно записывало рассказ, мне совсем не хочется повторять его несколько раз.

Джей удивленно приподнял брови – он и представить себе не мог, что Танатос знает о способностях тайного эйона. Впрочем, Джей тут же сделал себе мысленный выговор. Мизар находился рядом с ним в тот день, когда браслет «проснулся», Дьюби тоже видела его в действии – Браслет, записывай, – велел юноша, и оранжевая вспышка подтвердила, что приказ принят.