– Туда, – ошеломленный моим напором господин взмахнул тростью в ту сторону, куда пялился с таким изумлением.

– Спасибо! – поблагодарил я, вышвырнул его прочь («Полицейская операция!»), и, бешено работая рулем вырулив с Даун-авеню, где проехать было просто невозможно, рванул по параллельной улице следом за Патриком и Джилли, на ходу зубами открывая третье пиво. «Кайдэ хэн гаосин!» («У, как бодренько поехал!») – орали вслед машине восхищенные китайцы и делали руками всякие добрые жесты.

Метров через двести я ударил по тормозам и, визжа шинами, вывернул за угол. Мимо, раскидывая публику, пронесся Патрик, а через секунду – трусцой – следом пробежал Джилли. Я выскочил из машины и кинулся вдогонку: люблю побегать на свежем воздухе в компании с приятными людьми!

Патрик оставлял за собой толпе такой широкий коридор, что никаких проблем ни у меня, ни у Джилли не возникало. Преследуемый держал курс на станцию метро, где, видимо, намеревался скрыться в тоннелях. Этого допустить было нельзя, и я догнал Джилли.

– Ты его брать-то думаешь? Уйдет ведь!

– От меня не уйдет! – прохрипел Джилли и немного увеличил скорость.

– Ну смотри, – сказал я, запустив в Патрика пустой бутылкой из-под пива. Патрик злобно рявкнул.

Тут я заметил, что рядом с нами бегут еще двое: очкастый тип с видеокамерой «Хитачи» и ведущий популярной телепрограммы «Досуги» Берт Мэлон с микрофоном. Я немедленно угостил его сушкой.

– Два слова для «Досугов», господин инспектор! – заорал на бегу Берт, улыбаясь в камеру. – Как происходит сегодняшнее преследование?

– Оно, слава Богу, происходит на должном уровне и с участием самых опытных кадров! – задышал я. «Хитачи» впился в меня. – На ваших глазах, – продолжал я, обращаясь к многотысячной аудитории и делая широкий жест, – силами полиции преследуется один из последних преступников нашего города! До встречи на телеэкранах! – Я помахал рукой и, по примеру Джилли, прибавил ходу. Телевизионщики, зная свое место, благоразумно отстали. Станция метро, между тем, была уже совсем рядом, и Патрик испустил злорадный гогот.

В это время прямо на пути предводителя бабуинов возникла группа господ в костюмах и в шелковых галстуках. Они прогуливались.

Впереди шествовал широкоплечий джентльмен с японским лицом. Покуривая трубку и размышляя о судьбах отечества, он задумчиво подставил Патрику ножку, и тот полетел кубарем, а спутники господина умелыми пинками направили летящего в нужном направлении – Патрик врезался башкой в столб и затих.

Господин с трубкой подошел к нему, исполненным природного изящества жестом выбил трубку о поверженного, достал короткий широкий нож и наклонился с намерением отрезать Патрику уши.

– О, господин князь, не делайте этого! – подбегая, взмолился я. В затылок мне дышал Джилли. Князь Тамура поднял голову.

– А, это вы, Сэмивэл, – промолвил он, выпрямляясь. – Я так и подумал, что это – ваш клиент.

Надеюсь, вы все уже поняли, до какой степени я талантлив и – главное! – насколько не склонен преуменьшать свою роль в общественном прогрессе. Согласитесь: без меня история, конечно, приняла бы совсем иное направление, потому что князь Тамура обрезал бы Патрику уши, а тот от обиды очнулся бы и удрал. Но нет! Появляюсь я, и Патрик остается с ушами, а мы – с Патриком. Так все улаживается ко всеобщему удовольствию. Ну не молодец ли я? Надо немедленно себя вознаградить, ибо когда еще додумается до этого наше общество!

Поэтому, проследив, как Патрика, закованного в наручники, уложили в автобус, я направился под руку с князем Тамура в расположенную неподалеку китайскую чайную «Да дун», где уже с порога спросил себе пива «Асахи».

Господин Тамура тем временем уселся за стол темного лака и милостиво направил на меня взор. Вокруг немедленно замелькали подобострастно согнутые китайские половые, украшая стол перед князем блюдцами с разнообразными разминочными снедями: семечками, орешками и конфетками. Тамура презрел конфетки: он ждал чая – «принесите хорошего жасминового чаю, вы меня понимаете?» – так выразительно, что бедные китайцы не успевали даже стряхнуть пот с кончиков носов. За спиной г. Тамура возвышались два самурая из его команды и с осуждением глядели на хозяина чайной Чжан Ли-туна, улыбавшегося самой угодливой из своих улыбок из самого дальнего угла.

Я проследил, правильно ли наливают пиво в мой стакан – наливали правильно – и достал сигары. При виде продукции Леклера японский князь слегка поднял брови – одобрительно. Перед ним уже появилась чашка с крышечкой, в коей находился жасминовый чай.

Тамура смежил веки, затем открыл глаза и тут задумчивый взгляд его наткнулся на лучащуюся радушием физиономию Чжана. На лице князя отразилось легкое недоумение – это еще что и почему? – чутко уловив взгляд и мгновенно его истолковав, один из самураев обогнул стол, приблизился к хозяину чайной и аккуратно выставил его за дверь.

– Ну-те, – молвил сиятельный князь, сдвигая крышечку и вдыхая аромат: достаточно ли хорош чай. Поморщился. Ну ладно, сойдет. – Что вы скажете мне приятного, Сэмивэл?

Из-за спинки кресла на меня внимательно смотрели бесстрастные самурайские очи: «Что ты ответишь немедленно их сиятельству?» – и от этого взгляда становилось слегка неуютно.

– Да что вам, собственно, сказать… Нашли мы мисс Энмайстер. А вот господин Шатл все так же не обнаружен… Опасность государственного переворота присутствует по-прежнему. А в остальном все спокойно… – поспешно поддержал я светскую беседу.

– Да? Очень мило. Есть время выкурить сигару, – равнодушно обронил г. Тамура и я тут же предложил ему одну. Князь величественно кивнул, специальными позолоченными ножничками обрезал кончик, обстоятельно прикурил от возникшей из-за спины серебряной зажигалки и стал пить чай. (Это ужасно! Я как представлю, что там, в этой жидкости, плавают цветы жасмина, так прямо – бр-р-р! Но кто я такой, чтобы навязывать сиятельному князю свои представления о прекрасном? И я отхлебнул пива.)

– А кого это вы там на улице поймали? – тонко польстил мне японский князь.

– Да так, знаете ли, бандит один. – Я наклонил голову в знак благодарности: не прогуливайся князь и его спутники в Чайна-тауне в это время, Патрик мог бы и впрямь достичь чаемых тоннелей метро.

– Он там у вас не убежит?

– Да нет, с ним остался Джилли.

– Я опасаюсь, что он все-таки убежит, – меланхолически заметил г. Тамура.

Я пожал плечами. Может быть, Патрик и убежит, хотя это маловероятно, когда с ним Джилли… Но г. Тамура уже погрузился в смакование чая.

– О чем это вы задумались, Дэдлиб? – внезапно спросил он.

– Да так, все беспокоюсь, как бы государственный переворот не случился.

– А ваш начальник, господин шериф на что? – удивился князь. – По-моему, в вашей организации думает именно он.

– Логично, – согласился я. – Но никто не может и мне запретить беспокоиться о судьбах страны и государства. Я, в конце концов, патриот.

– Как приятно это слышать, – заметил г. Тамура с улыбкой. – Когда я впервые увидел вас, Сэмивэл, я сразу прочел на вашем лице все самые лучшие качества, присущие думающему человеку, и вы мне стали симпатичны. – Он снова обратился к чашке.

Я допил пиво и выразительно постучал долларом по столу, но на стук никто не явился. Я недоуменно посмотрел на г. Тамура, и тот обратил взор на свиту. Один самурай отделился от общей массы, скрылся в дверях, и вскоре извлек из глубин чайной прихрамывающего Чжан Ли-туна: лицо и одежда хозяина чайной были живописно посыпаны какой-то гадостью, по виду напоминающей имбирь. Ну да, совершенно точно – имбирь. Пахнет во всяком случае имбирем.

– Старина, – обратился я к нему, – как-то ты испачкался… Приволоки мне дюжину пива или, если у тебя есть бочонки, то лучше пару бочонков… Я уже который раз собираюсь на уикэнд съездить на море. Туда, где нет отелей и цивилизации, – пояснил я князю.

Чжан Ли-тун незамедлительно доставил требуемое. Расплатившись, я поднялся.