— Ты валяешься в постели ради… ради какой-то цели? — решилась спросить Тедра.

— Нет.

Что поделать! Ответ вполне исчерпывающий!

— Ты злишься на меня, Чаллен? Отсюда было смешно наблюдать за его золотой бровью, медленно поползшей вверх.

— Я что, должен злиться?

Тедра чуть не съязвила по поводу его разговорчивости, но сдержалась, спрашивая себя, откуда в ней эта склонность к самоубийству. Без сомнения, то были гены одного из двух неизвестных доноров, отдавших свои клетки для ее пробирки, и скорее всего от мужчины она унаследовала некоторую неуравновешенность характера.

— Ну если ты не злишься, воин, тогда я не стану касаться темы, которая может тебя разозлить. Но если же это не так, то мне хотелось бы обсудить ее.

— Мудрая тактика, — отозвался Чаллен со смехом.

— Ну так как?

— Предоставляю тебе право решать: злюсь я или нет.

-Я что, похожа на дуру?

— Ты, как всегда, похожа на очень привлекательную женщину.

Тедра пару секунд хмуро переваривала его слова, затем лицо ее озарилось лучезарной улыбкой.

— Ты в самом деле не злиться, правда? Я рада, потому что мне понравился наш необычный опыт. Если ты не против, может, мы будем иногда играть в эту игру с переменой ролей?

— Абсолютно против.

— О? — ухмыльнулась Тедра, глядя, как воин сел в постели, приняв несколько напряженную позу. — Надо ли мне напоминать, что если я захочу опять вызвать тебя на поединок и выиграю его, то тогда уже это не будет игрой?

— Что ж, попробуй! — последовал самонадеянный ответ.

— Ну хорошо, спасибо за разрешение. И уж раз ты так великодушен, то как насчет форы? Я думаю, она будет справедлива, учитывая твои размеры и пол.

Чаллен повернул к ней удивленное лицо:

— Что такое фора?

— Ограничение. То есть уравнивание сил. К примеру, если тебе привязать одну руку за спину, то силы наши относительно сравняются.

На какое-то мгновение воин задумался.

— Отлично! Какой же форы ты хочешь?

— Думаю, прекрасно подойдет элемент неожиданности. Это позволит мне напасть без предупреждения. Ты согласен?

— Ты уже предупредила меня своим вопросом. Как ты понимаешь элемент неожиданности?

— Я не собираюсь вызывать тебя на бой сию же минуту, малыш. И тебе ни к чему быть настороже каждую секунду, понятно?

Воин нахмурился:

— Ты нападешь, когда я буду спать?

— Нет, эту границу я не переступлю.

Чаллен замолчал. Тедре показалось, что он действительно обдумывает ее предложение. Она не ожидала этого. Ей хотелось просто немного подразнить варвара. Но, конечно, если он по глупости согласится дать ей фору, она не станет возражать. В данный момент Тедра испытывала к своему варвару приятные чувства, но они могли очень легко измениться, и тогда фора будет очень кстати.

— Нахожу твои доводы весьма логичными, керима. — Это было сказано довольным тоном, который не понравился Тедре. — Итак, можешь не объявлять заранее о своем вызове на поединок. — Наклонившись и нежно чмокнув ее в губы, Чаллен продолжил: — Но, надеюсь, у тебя не будет повода вызывать меня снова.

— Если ты сохранишь эту надежду, то я, естественно, не вызову тебя.

Они усмехнулись друг другу, и Чаллен опять сел. Тедра терпеть не могла расставаться с ним, а тем более после его приказа не выходить из спальни. Что она будет делать здесь одна? Слоняться из угла в угол до самого вечера?

Она поймала его руку, когда он уже собирался встать с постели:

— В это утро ты полон сюрпризов. И уж поскольку я удивлена, то мне кажется, вчера вечером ты говорил о каком-то подарке?

— Конечно, — сказал Чаллен и подтянул ее к себе на край постели. — Оденься, и я проведу тебя к твоему подарку.

— Одеться? Надеть на себя одежду? Обе золотые брови взметнулись кверху:

— Ты находишь эту просьбу нерезонной?

— О, безусловно, твоя просьба резонна! Я полностью ее поддерживаю. Но мне не хочется подвергнуться очередному наказанию из-за твоей забывчивости.

Тедру разозлила его бестолковость.

— Объясни, женщина, — потребовал он.

— Что объяснить? Я просто напомнила тебе о продолжении моего наказания. Никакой одежды, помнишь? На весь срок моего заключения здесь.

Она ожидала, что воин будет смущен своей забывчивостью. Но он только вздохнул и покачал головой.

— Теперь я понимаю, что ты не нарочно вчера вечером выставляла напоказ свое тело.

— Выставляла напоказ? — Тедра задохнулась от возмущения, но затем фыркнула: — Если б так!

— Да, теперь я вижу, что ты не настолько бесстыдна, хоть воин желал бы, чтоб было по-другому.

— Чаллен!

— Я просто дразню тебя, керима, и за это не стану извиняться. Что касается остального, то я правда не помню, как назначал тебе дополнительное наказание. Признаю, что и так с лихвой наказал тебя. Поэтому можешь считать мой приказ недействительным и принять мои извинения за него.

— Я буду считать приказ недействительным, но принять или нет твои извинения — это уже мое дело.

— Так же как давать или нет тебе слово прошлой ночью было только моим делом? — напомнил варвар.

— Ладно, квиты! — воскликнула Тедра. Сейчас она не должна спорить с варваром: в его памяти еще слишком свежи ее вчерашние команды. — Кто старое помянет — тому глаз вон, так? Я принимаю твое извинение в приказном порядке. Ну так как же насчет моего подарка?

Воин, ухмыльнувшись, усадил ее к себе на колени:

— Ты слишком долго сидела передо мной, Керима. Твоя бесстыдная нагота решила вопрос. Знакомство с подарком может подождать, пока мы уладим еще некоторые вопросы.

— Какие еще?

Как будто она не знала!

Чаллен не ответил. Он показал наглядно.

Тедра с улыбкой вспоминала недавнее удивление варвара, идя с ним по широкому вестибюлю.

Сегодня она решила надеть к белому чаури свои кистралы, услышав от Чаллена, что завтракать они будут в общей столовой. Воин всячески старался исподволь подружить ее с домашними, не говоря об этом в открытую. Он рассчитывал на долгое пребывание женщины в замке, тогда как она, не желая отказываться от своих планов возвращения на Кистран после окончания срока службы, старалась избегать общения с шакаанцами. Она уже сделала на этой планете одну колоссальную ошибку. Было бы непростительной глупостью допустить другие. Но когда победитель говорит, проигравший в поединке обязан слушаться.

Тедра надела свое ожерелье для поднятия духа, приказав кистралам поменять цвет. И это получился своего рода реванш за последний произвол варвара, на который она была сердита.

Когда прозрачно-красные камни на глазах у Чаллена превратились в сверкающий аквамарин, тот отреагировал весьма комично. С выражением крайнего изумления он молча отобрал у Тедры ожерелье и, даже не взглянув на нее, принялся тщательно обследовать каждый кристалл. Воин потратил довольно много времени, но так и не смог найти никакого скрытого механизма.

— Как ты сделала это? — наконец спросил он.

— Где твои уши, малыш? Ты что, не слышал, как я попросила камни поменять цвет?

— Значит, ожерелье такой же компьютер, как твоя Марта, и он запрогаллирован делать все, что ты скажешь?

— Запрограммирован! — Тедра усмехнулась: наверное, она пару раз упоминала при нем это слово. — Нет, ожерелье не компьютер. И не какая-нибудь другая машина, которую можно включить и выключить. Кистралы меняют цвет для тебя, потому что знают, что красивы, а они любят покрасоваться. Они живые, красавчик!

«Ну да, как же! Рассказывай!» — читалось в его глазах. Нет, вслух варвар не назвал Тедру лгуньей, но и не стал больше спрашивать о том, как меняется цвет. Тедра видела, что он восхищен занятной вещицей, и усилия, которые прилагал воин, чтобы сдержать любопытство, позабавили ее. Может, когда-нибудь она опять попробует убедить его, но сейчас пусть думает, что это очередная кистранская сказка, которую даже не стоит обсуждать.