ПЕРВОЕ ГНЕЗДО Кн. Е. Н. Сумбатовой Помнишь дом времен Елизаветы, – Прихотливо выгнутый фасад, Временем как будто не задетый, Хоть построен двести лет назад? Помнишь толщу крепких стен старинных, Старых комнат горделивый вид? В полутемных переходах длинных – Помнишь коридор-«аппендицит»? Помнишь – в этой путанице сложной – Памятник давно отцветших лет, Пережиток роскоши вельможной – На алтарь похожий кабинет? Только крюк от веницейской люстры Сохранил там купол-потолок, И, в окно влетая, ветер шустрый Хрусталем звенеть уже не мог, Там колонны стройные попарно Разошлись по четырем углам, Пахло былью там высокопарной, Несозвучной нашим временам. Но для нас уютно и красиво Было там, – мы жили там вдвоем, Жили просто, ласково, счастливо, Хоть в отчизне ширился разгром… Пусть года промчались, но доныне Помним мы так ясно, как вчера, Как часы стучали на камине, Как текли в беседах вечера, Как огонь в камине, вечно весел, Исполнял свой танец боевой, Как в объятьях мастодонтов– кресел Так уютно было нам с тобой. Как колонны мрамор глянцевитый Золотило солнце по утрам, Как отец – насмешник сановитый – Заходил побалагурить к нам, Как кипел кофейник на спиртовке, Как вдвоем… да нужно ль говорить? Наш алтарь в хоромах на Покровке Нам с тобой до гроба не забыть! КАДЕТ Что алей – околыш на фуражке Или щеки в ясный день морозный? Что яснее – яркий блеск на пряжке Или взгляд смышленый и серьезный? Уши надо бы укрыть от стужи, Но законы и в мороз – законы: На груди скрещен башлык верблюжий, Проскользнув под яркие погоны. Заглянул в зеркальную витрину: Вид – гвардейский, вид – отменно бравый. Всё в порядке должном, всё по чину – Не напрасно пишутся уставы! Вот навстречу три улана рядом, Офицеры, а идут не в ногу! – Отдал честь, но очень строгим взглядом Проводил их. Даме дал дорогу. Локтем ткнул раззяву гимназиста – Рябчик, шпак, а корчит панибрата! Отдал честь, по-офицерски чисто, Повстречав с Георгием солдата. Впереди завидел генерала, Отставной! И старенький, бедняга! Взял на глаз дистанцию сначала, Повернулся за четыре шага, Стал во фронт, чуть стукнув каблуками, Вскинул руку, вздернул подбородок, Генеральский профиль ест глазами – Знай, мол, наших, я – не первогодок. Мне – двенадцать, третий год в погонах! Третий год, а он уже мечтает О гусарской форме, шпорных звонах, И себя корнетом представляет. – Да-с, корнет! А, впрочем – осторожно! Проглядишь кого – и попадешься. На бурбона напороться можно, И тогда хлопот не оберешься! А доложишь в Корпусе об этом – Назовут позором и скандалом! Хорошо, конечно, быть кадетом, Но, пожалуй, лучше – генералом! В ПОХОД (Барабанный марш)
Длинною колонной шли войска и пели, эхо хохотало им в ответ, полные народом улицы гудели, флагами был город разодет. Дробью рассыпаясь, били барабаны, солнце клало блики на штыки, — в дальние чужие, вражеские страны с песней развеселой шли полки. В песне бушевали молодость и силы, звали к пляске, смеху, — не к войне, будто и не ждали братские могилы жертв на чужедальней стороне! Будто не прощались с воинами жены, плача у любимых на груди, будто не звучали жалобы и стоны в битвах беспощадных впереди… Город распрощался с войском у заставы, матери рыдали вслед полкам, дальше провожали лишь кусты, да травы, да склонялись ивы по бокам. Отблески заката в небе доцветали, мягко золотились облака, войско уходило в розовые дали, песня разливалась, как река. Волнами шумели песни перекаты, удаль в ней бурлила, — не вражда, с песней разудалой в даль ушли солдаты, чтобы не вернуться никогда. ГРЕХОПАДЕНИЕ Прапредков жизнь в раю текла Безрадостно вначале – Они не ведали там зла, Но и добра не знали. Плоды добра и зла росли На дереве познанья, Но люди есть их не могли Под страхом наказанья. Прапредки про такой запрет С начала жизни знали, Хотя какой в познаньи вред, Совсем не понимали. Живя в раю, не знать добра! – Ну как это возможно?! Жизнь без добра – всегда сера, Скучна, пуста, ничтожна. Вдруг стала Ева замечать, Что жизнью недоволен Адам, что начал он скучать И будто даже болен. И стало жалко друга ей, Но где найти лекарства? Тут дал совет ей мудрый змей Без всякого коварства. Он так сказал ей: – Средство есть От скуки и кручины, – Плоды познанья надо есть, В них есть все витамины! – И Ева, позабыв запрет, Пять-шесть плодов познанья Адаму в первый же обед Дала без колебанья. Всю скуку как рукой сняло С Адама, сущим раем Стал рай с тех пор, но в чем тут зло Мы до сих пор не знаем. Известен всем библейский сказ, Всё складно в нем и гладко, Но остается он для нас Таинственной загадкой. Могло ль расти познанье зла В раю – в саду блаженства, Где вся растительность была Вершиной совершенства? И коль росло, то для чего Оно предназначалось, Когда вкушать плоды с него Прапредкам запрещалось? Для нас запреты не новы Во всех садах публичных: «Не рвать цветов. Не мять травы». И там это обычно, Но рай – блаженство, и запрет Блаженство умаляет! Где есть запрет – блаженства нет, – Ведь, всякий это знает! И что ж? К чему нас привело Всё это рассужденье? – Не знаем мы, в чем было зло И в чем грехопаденье. |
