Ранними утрами он, обойдя позолоченный шест посреди двора, именуемый Яшмовым древом, поднимался на украшенную яшмовыми блестками девятиэтажную пагоду Силин — вплоть до самой верхушки, до квадратного деревянного навершия с метелочками из красных шелковых шнуров, которое словно витало в прозрачном воздухе. Мистически этот подъем воспринимался как восхождение от вещного мира — к миру, отбросившему сковывающие внешние формы. Платаны и катальпы внизу замерли, обволокнутые сединой росы, а мелкие мандаринчики и огромные шары пампельмусов, что тут зовут «юцзы», обтягивала пленка прозрачного инея, как будто напоминая, что пора из зеленых становится желтыми и оранжевыми. Душа словно впитывала Изначальные частицы, Первоэфир, у подножия гор замутненный человеческой суетой, и прояснялась, очищалась. Ему казалось, что он поднимается последовательно на каждый из трех слоев буддийского Неба, отбрасывая желания, страсти и обретая глубинную невозмутимость, внутреннее зрение настолько обостряется, что он может различить каждый волосок в белом пучке, растущем между бровями Будды, а через него распахивается весь мир, дотоле спрятанный в тумане полузнания. Осенним днем поднимась на пагоду Силин в Янчжоу Вонзившись в неотмеренную синь, С высот мне открывая даль за далью, Первоэфир заоблачный пронзив, За туч она скрывается вуалью, Весь мир предметный растворен в Ничто, И нет страстей за балкой расписною. Тень на воду отброшена шестом, Слепят каменья, откликаясь зною, Птиц под шатром зашевелился ряд, И капитель зарею золотится. Из дальних странствий возвратился взгляд — Душа теперь за парусом стремится. Катальпы — в белых капельках росы, Желтеют юцзы в утреннем тумане… Тот, кто узрит здесь Яшмовы власы, — Рассеет мрак блужданий и исканий. Он все-таки поехал в Янчжоу, а оттуда долго возвращался на юг в заветный край Юэ. Ли Бо нанял небольшую, но крытую, с полукруглым, покрытым влагонепроницаемым черным лаком лодку, под которым можно было укрыться от непогоды и провести ночь на бамбуковых лежаках, пока старик-лодочник, что-тихонько напевая, толкал и толкал длинным шестом лодку мимо Сучжоу, и Ли Бо вспомнил красавицу Сиши[410], стоя на полуразрушенной террасе Гусу, где сластолюбивый правитель древнего царства У закатывал пиры в честь своей возлюбленной наложницы. С террасы Гусу смотрю на руины В руинах сад, дворец… Но в тополях — весна, Поют, чилим срывая, девы спозаранку, Лишь над рекою неизменная луна Глядит на них, как прежде на пиры У-вана. При этом он написал довольно странное стихотворение, для которого знаменитая красавица оказалась лишь поводом, представленная как невольное орудие коварных планов печально известного в китайской истории Гоу-цзяня, замыслившего переключить внимание Фу-ча, властителя царства У, с государственных дел на прелести девы. В результате Гоу-цзянь прибавил к своему царству Юэ земли У. Впрочем, в дальнейшем все они были поглощены могущественным Чу. Сиши Она росла в Юэ от юных лет Там, где с Чжуло ручей струился, чист. Таких красавиц не припомнит свет, Смущенно лотос прятался под лист, Когда она, склонясь к лазури вод, Стирала пряжи шелковый моток. Зря зубки-перлы и не разомкнет, Лишь в небеса уйдет глубокий вздох. Коварный Гоу-цзянь приметил перл — И к У-царю наш мотылек летит, А тот дворец для Куколки возвел Подальше от столичной суеты. Да вскоре рухнула страна Фу-ча… Ей далеко от прежнего ручья! Шутливо подношу Чжэну из Лияна Начальник Тао [412], что ни день, хмелен, А тополь у плетня уж дал росток. Наигрывал без струн на цине он, Вино цедил сквозь головной платок, И ветер залетал к нему в окно, Как в дни Фу Си [413], он волен был душой. Прийти в Лиян мне будет ли дано? Ведь Вы теперь мне — человек родной. Простившись с Чу Юном, направляюсь в Шаньчжун «Как проехать в Шаньчжун, расскажите-ка мне». — «Сквозь юэские земли, на юго-восток. От Янчжоу плывете на легком челне, И до Гуйцзи несет вас немолчный поток. Там зеленый бамбук загустел у ручья, Благовонные лотосы в зеркале вод…» — «Поднимусь на Тяньму [416], и по осени я Там возлягу средь скал, отойдя от забот [417]». Провожаю друга, который собрался посетить горы и воды Юэчжуна Ты, говорят, собрался к склонам Гуй [419], Твой дар Се Кэ [420] их описать сумеет — Десятки тысяч с круч летящих струй, Ущелий, спрятанных в тени деревьев. Увидишь океан с Циньван-скалы [421], Озера там, как зеркала, светлы, И волны-горы в пене пробегают. Там краски осени — Мэй Чэна [424] кисть, Бокал Чжан Ханя [425] — край юэский этот. И на Тяньтай [426], конечно, поднимись, Где вдохновенье сходит на поэта. Год написания не определен Вот так я думаю давно Я полон мыслей о святых в Лазурном море на востоке [427], Там воды ледяные, там ветра, На Пэн и Ху летит волна-гора, Кит извергает струи. Мне не подступиться. Туман безбрежен, и душа трепещет, стонет. Лишь синим птицам Сиванму [428] дано туда пробиться. О, если б весть мою к Магу [429] снесли вы, птицы! вернуться Знаменитая красавица 5 в. до н. э. (период Чжаньго), жившая у горы Чжуло в царстве Юэ (совр. уезд Чжуцзи пров. Чжэцзян), именно о ней говорит поговорка, что она «улыбкой может царство покорить»; Гоу-цзянь, властитель Чу, с тайным умыслом преподнес ее сластолюбивому Фу-ча, властителю царства У, и тот, построив для Сиши на горе Линъян (Утес души) близ Сучжоу дворец Гуаньва («Куколка в павильоне»; его руины сохранились до сих пор), погряз в развлечениях с красавицей, а коварный Гоу-цзянь тем временем захватил его владения, и Сиши вслед за правителем У уплыла к «Пяти озерам» (то есть в неизвестность). вернуться Поэт Тао Цянь, одно время он служил начальником уезда Пэнцзэ, а затем подал в отставку и вернулся в свой дом у 5 тополей, за что его называли «господин пяти тополей»; он не разбирался в музыке и держал дома цинь без струн; в его старых биографиях рассказывается, что он снимал грубый платок, которым повязывал голову, и процеживал вино, а затем снова одевал платок. вернуться Фу Си: мифологический персонаж, правитель глубокой древности, при котором, согласно преданию, люди жили легко и беззаботно; метоним отшельника. вернуться Священная для даосов гора (название переводится как Матерь Небесная) высотой в 817 м в уезде Синьчан, на которой можно было услышать «песни Матери Небесной». вернуться Гора Гуйцзи близ совр. г. Шаосин; она так очаровала древнего императора Цинь Шихуана, что он задержался там на 3 месяца. вернуться Поэт Се Линъюнь, который родился как раз на горе Гуйцзи, и при рождении ему было дано имя Кэ (гость, пришелец) вернуться Название горы в этих же местах, откуда, по преданию, Цинь Шихуан смотрел на море (название горы буквально означает «Цинь (Шихуан) смотрит»). вернуться «Западный холм» — погребенные под землей руины стены времен Чуньцю на берегу моря. вернуться Историческая личность периода Цзинь, в летописи остались его слова, что бокал вина для него предпочтительней славы и почета. вернуться Гора в районе совр. г. Нинбо, пров. Чжэцзян. вернуться В мифологии море, находящееся в 10 тысячах ли к востоку от Восточного моря с островами бессмертных Пэнлай и Фанху. вернуться Ежегодно на 7 день 7 луны, когда разлученные Пастух и Ткачиха должны встретиться, богиня Запада Сиванму выпускает трех синих птиц — посланцев счастья. вернуться Фея, являвшаяся людям в виде прекрасной девушки 18–19 лет с длинными, до пояса волосами. |
