Снежной ночью у Чистого ручья на Осеннем плесе гость с чашей вина напевает песню о горном фазане Я укрою Вас собольим палантином, Предложу вина нефритовую чашу, Хлопья снега растворяются в кувшине, И, конечно, холод ночи нам не страшен. Гость мой прибыл из далекого Гуйяна [201], Запевая, по-фазаньи он клекочет, Бамбучок танцует с ветром неустанно, И фазанка из Юэ [202] ответить хочет. Ах, как славно эту песенку мы спели! Так зачем же нам какие-то свирели? С осеннего склона посылаю советнику Чжану из Палаты императорских регалий и Призванному Вану Что вам послать отсюда я могу? Ветвей коричных белые цветы [205]. Луна сверкает, как в ночном снегу, Друзей далеких вспоминаешь ты, И, вдохновеньем Шаньского ручья, Как было там, в Шаньинь, всю ночь горя, О вас, друзья, до света думал я И пел «Об удалившихся» [206]… Да зря… Из Восточного павильона над Цзинси посылаю шаофу Чжэн Э Вас не было в Восточном павильоне, Гуляла цапля на речных песках, Потом взлетела и на горном фоне Снежинкой показалась в облаках. Цзинси меня волнует неизменно, Волна Драконьих врат [208] — что тигра глаз… Весне конец — раскрылся рододендрон, В Линъян с удой идти уж минул час [209]. Не найдя монахов в горном монастыре, написал это стихотворение Тропа заводит в красную лощину, Побеги сосен оплели врата, Лишь птиц следы на лестницах пустынных, И некому впустить меня туда. Сквозь окна вижу пыльные узоры На свитках, ниспадающих со стен. Такое запустенье перед взором, Что хочется уйти в лесную тень. Но дивный аромат благовонье наполняло склоны, Цветов небесных вился рванулся ураган, Возникла Звучала музыка меж гор зеленых, И взвыл тоскливо черный обезьян. Мне стало ясно: бренный мир оставив, Они ушли совсем в иные дали. Станс о горной фазанке Над Горьким бамбуком осенняя всходит луна, На горьком бамбуке [213] — фазанки печальная тень, За дикого яньского [214] гуся выходит она: «Меня он на север увозит на склоны Яньмэнь [215]!» Хлопочут подружки, стараясь ее остеречь: «Южанку обманет, как водится, северный гусь, Мороз над Заслоном Багровым [216] свиреп, точно меч, Захочешь в Цанъу [217], он ответит тебе — не вернусь.» «Нет, я с этим гусем лететь не могу, хоть умри!» — Так, слезы на перья роняя, она говорит. Вот и поднялся он на «Большую башню», как именовалась гора Далоу в 40 км от г. Чичжоу, формой напоминающая легкую постройку. Здесь он не раз бродил, ища сурик, из коего посвященные даосы изготовляли Эликсир бессмертия, смотрел в сторону запада, где осталась покинутая им столица, а в мыслях его уже восток, город Янчжоу, куда, устремляясь к Восточному морю, в котором на гигантских черепахах плавают острова бессмертных святых, воды Реки уносят горькие слезы одинокого странника, скитальца, чуждого этому миру. Поэт, остро переживавший свои неудачи при дворе, стоит перед дилеммой — найти сурик, чтобы приготовить эликсир бессмертия, или раствориться в простоте бытия, но — все же в «заоблачных высях». Ночую на озере Креветок От Желтого пика нас гонит рассветный петух, Чтоб к озеру Ся нам добраться в закатную пору. Из темного леса торчит серебристый бамбук — То струи дождя исчеркали застывшую гору. Искателей сурика, нас ожидает ночлег На утлом челне среди лотоса листьев зеленых. Распахнуто небо полночное, и человек В сверкании звездных потоков стоит, ослепленный. А утром — к Далоу, где сурик мы сможем найти На тропах извилистых или в лощинах тенистых… А что если мне к старику-дровосеку уйти И рубкой деревьев заняться в заоблачных высях? На Осеннем плесе Ли Бо упорно работал над страстным манифестом своего мировоззрения циклом «Дух старины» (Гу фэн), 59-ю стихотворениями, создававшимися поэтом в течение всей жизни. *Мир Путь утратил, Путь покинул мир* Мир Путь утратил, Путь покинул мир [219], Давно забыт тот праведный Исток, Трухлявый пень сегодня людям мил, А не коричных рощ живой цветок [220]. И потому у персиков и слив Безмолвно раскрываются цветы. Даны веленьем Неба взлет и срыв, И мельтешения толпы пусты… Уйду я, как Гуанчэн-цзы, туда, В Неисчерпаемости ворота [221]. (из цикла «Дух старины», № 25) вернуться Гуйян: южная область на территории совр. пров. Хунань. вернуться На территории Юэ (приморская полоса в пров. Чжэцзян к югу от Шанхая) особенно много фазанов. вернуться В период цветения коричное дерево испускает сильный приятный аромат; по мифологическим представлениям, растет на луне. вернуться Сюжет о Ван Цзыю, который снежной ночью, хмельной, читал «Взываю к удалившемуся» (род стихов категории «раздумий», обращенных к мудрецам, покинувшим неправедных властителей), как вдруг вспомнил о друге Дай Аньдао, который жил у Шаньского ручья (совр. пров. Чжэцзян), а сам Ван — в Шаньинь (та же провинция, но достаточно далеко), сел в лодку и стремительно поплыл к другу, но, не доехав, повернул назад, потому что, как он сам объяснил, «меня повело вдохновение, а оно прошло, так к чему мне теперь Дай?». вернуться Драконьи врата: гора Лунмэнь в уезде Цзин, поросшая густым лесом, на ее вершине есть большая пещера, напоминающая ворота, у подножия — одноименная река. вернуться В строке содержится намек на отшельника Доу Цзымина, отказавшегося от чиновной службы и ушедшего к заводи Белого Дракона у горы Линъян (пров. Аньхуэй, к юго-западу от г. Сюаньчэн) удить рыбу, а затем ставшего бессмертным святым. вернуться Первый Горький бамбук — это гора к юго-западу от г. Чичжоу, второй — вид бамбука, имеющего горький вкус. вернуться Гора Янь находится на севере недалеко от совр. Пекина. вернуться Гора Яньмэнь («Гусиные врата») юго-западнее, но это тоже далекий северный край, над горой пролегали миграционные пути диких гусей с севера на юг и обратно. вернуться Багровым Заслоном называли Великую Китайскую стену («багровый, пурпурный, фиолетовый» — цвет правителя, верховной власти). вернуться Гора на юге, в совр. пров. Хунань, ее другое название Цзюи, произошедшее от ее 9 вершин (то есть «9 советников»: «цзю» — это цифра 9, а словом «и» в древности именовались высшие советники правителя); по преданию, на этой горе похоронен мифический правитель Шунь. вернуться Выражение из трактата Чжуан-цзы (гл.16), которым характеризуется падение нравов в современном мире; Путь — основополагающий философский принцип даосизма Дао. вернуться Коричное дерево: метоним луны (по легенде, это дерево растет на луне). вернуться Гуанчэн-цзы: один из восьми изначальных даоских святых; на вопрос о путях постижения Дао он ответил, что это неосязаемый процесс освобождения от форм, завершающийся уходом через врата Неисчерпаемости в Вечность. |
