«Сверканье люстр хрустальных…» Сверканье люстр хрустальных, Назойливых, как день, И женских глаз печальных Ласкающая лень. И глаз мужских улыбки, Дрожанье голосов, И нежный, томный, зыбкий, Как волны — скрипок зов. И плач их утомленный… И, как прибои впотьмах, Шаг страсти окрыленный По розам на столах. И кто-то близко, рядом, Склонившийся ко мне. Под чьим-то знойным взглядом Я грежу в полусне. Дрожат слова влюблённо, Как бред, горят цветы… А сердце исступленно Стучит: «не ты! не ты!» «У тебя в петлице белая ромашка…»
У тебя в петлице белая ромашка. У меня букетик пламенных гвоздик… – Помнишь скат пологий сонного овражка, Где поет прозрачно плещущий родник? Нынче день весенний… Солнце нежно ярко… Будь со мной, как прежде, в этот зыбкий миг! – Помнишь сон тревожный сумрачного парка, Где к моим губам ты в первый раз приник! Как тогда нежданно — вдруг — весна настала! Помнишь в дымке вишен задремавшей сад? – А потом, внезапно, шум и гул вокзала, Из окна вагона мой прощальный взгляд… Нет! не надо помнить. Помнить слишком больно. Почему ты бледен? Почему молчишь? – Не для нас смеется, ласково и вольно, Предвесенней тайной веющая тишь… Не для нас… Не надо… Грустные, несмело, Входим мы в ревущий уличный поток. – У меня гвоздика ярче заалела, У тебя в петлице, словно снег, цветок. «…Не только пред тобою – и предо мной оне…» Вот они – скорбные, гордые тени… В. Брюсов Не только пред тобою – и предо мной оне: Их взоры я ловлю, Их шаг замедленный в тревожной тишине, Их голос слышу я, когда, склонясь ко мне, Ты говоришь «люблю». Оне всегда с тобой, поникшие в борьбе… Всех вижу их – чужих!.. Я знаю столько губ, склонявшихся к тебе, И столько страстных слов, не отданных судьбе И вкованных в твой стих! И если близко ты, иглу бесцельных мук Вонзает кто-то в грудь: «Как! Столько было снов – и все забылись вдруг?» «Нет! – слышу я во мгле чьего-то смеха звук. – Он наш – не позабудь!» О, не забуду я твоих забытых снов, Твоих погасших дней… В словах томительных – лишь отзвук прежних слов, И в зове тающем – мне слышен скорбный зов Тоскующих теней. Навеки мы с тобой в их сомкнутом кольце! Мне их – не победить. В сияньи прошлого, в немеркнущем венце Оне скользят вокруг, с усмешкой на лице, И не дадут любить. «И оба — с крыльями! А я лететь не смею!..» Но оба – с крыльями… Пушкин И оба — с крыльями! А я лететь не смею! Боюсь ли бездны я? Иль неба я боюсь? Каких миров мечты задумчиво лелею? Зачем, бессильная, томительно немею, Как будто не решив еще—пред кем склонюсь? Но не склониться мне! Звучать слова запрета — Неведомой Судьбы таинственный завет: На грани вечной тьмы с волной лазурной света, В их яростной борьба — я зритель без ответа. И нет спасенья мне, как им — победы нет! На грани двух миров я прохожу ступени… Напрасно рвется в даль мечта, мой вечный враг. В полумраке иду, впивая вздохи, пени, И — оба с крыльями — два призрака, две тени, Покорно стерегут мой каждый робкий шаг. СЕКСТИНЫ Так странно вспоминать пережитое… Так странно видеть столько смутных лиц, Ушедших в невозвратное, иное, И, может быть, во мгле поникших ниц… Так странно знать, что нас уже не двое, Что я одна у сумрачных границ. Не страшно мне раскрывшихся границ… Но как принять, что всё пережитое, Где на святом костре горело двое, Закрылось сонмом новых, чуждых лиц? Что пред иным склоняюся я ниц, И что святым мне кажется — иное?.. Не то, чего ждала я: нет, иное Сквозит в чертах непройденных границ. Иной алтарь зовет склониться ниц, Сжигая перед ним пережитое, И лишь оттенки этих чуждых лиц Твердят о сне, что видели мы — двое. И странным кажется мне бред, где двое Мечтали зреть нездешнее, иное В улыбке сближенных, безвольных лиц. Где страсть стонала: «нет для вас границ! Лишь мной святится все пережитое, Лишь предо мною склонитесь вы ниц!» Зачем же радостно склонялись ниц Одним огнем прожженные, мы — двое, Когда все прошлое, вдвоем пережитое, Манившее в бездонное, иное, Закрылось хаосом иных границ И очертаньями безвестных лиц? Ужель затем, чтоб в вихре этих лиц Узреть одно, склоняющее ниц, Ведущее опять вдоль всех границ, Твердящее, что снова будут двое, И что двоим, сквозь все пережитое, Навек сверкнет нездешнее, иное?.. |
