– Раз уж пришёл в гости, будем завтракать. Хоть и говорят, что незваный гость хуже Гитлера. Садись к столу.

Я уселся спиной к окну и с интересом наблюдал, как хозяин накрывает на стол. Сак длинным ухватом достал из чрева печи большой горшок – чугунок со щами и разлил по тарелкам. Щи были жирными. В каждой тарелке по куску мяса. Затем вынес из кладовки банку с соленьями, разложил по чашкам. И, наконец, поставил на стол крынку с молоком.

– Корову держите? – я кивнул в сторону крынки.

– Да нет. Мне соседка приносит, – он наполнил два стакана. – Пей. Молоко свежее, деревенское.

– А покрепче, чего-нибудь? – и почесал подбородок. – Голова, вот…

– Ничего. Голова пройдёт. Тем более, я этой гадости в доме не храню.

Вздохнул и отпил из стакана глоток белой, жирной жидкости.

– Перебрал вчера. Не пойму, как получилось… А что, водитель не появлялся? Я, вроде, на машине приехал?

Сак смотрел мимо меня, через окно во двор:

– Водитель в медведя врезался… Гляди, петухи промеж собой дерутся. Специально, что ли, ходят в мой двор отношения выяснять? Уже не в первый раз, – он повёл головой. – Никак не разберутся, кто из них более важный.

За окном, действительно, сошлись в гладиаторском поединке две разноцветные птицы.

– Вон тот, что посветлее, более старый – опытный боец. Силы понапрасну не тратит. Выжидает удобный момент, чтобы нанести решающий удар. Раньше у него в близлежащих дворах соперников не было. Крупная птица. Второй – тёмный, молодой, агрессивный. Напирает без остановки. Сил в запасе много. Он хоть и поменьше, но настырный и злой. Поэтому у них и держится временное равновесие. Как думаешь, кто победит в итоге?

– Я взвесил, приблизительно, силы обоих бойцов и, немного подумав, отдал преимущество молодому.

– Тёмный победит.

– Думаешь? – Сак черпанул ложкой щи, не спеша прожевал, проглотил и наконец произнёс. – Думаю, никто не победит. Ничья будет.

– То есть, как?

– Не знаю. Посмотрим.

В это время молодой петух бросился на старого, видимо предпринимая последнюю, как ему казалось, решающую атаку на противника. В момент, когда клювы сшиблись, а перья полетели в разные стороны, со стороны дома, с громким лаем выбежал Артур и прыгнул в сторону «гладиаторов». Петухи с громким квокханьем разбежались в разные стороны, а пёс, с видом победителя, направился обратно к дому.

– Ну, ёлки – палки… Всё испортил, – я отвернулся от окна. – Так не честно.

– Почему же не честно? Я ведь сказал, что будет ничья, – хозяин усмехнулся в усы. – Артур всех победил.

Продолжил хлебать щи. Аппетита не было, но я знал, что поесть горячего необходимо и глотал, не чувствуя вкуса: «Тоже мне, предсказатель. Может быть, у тебя собака специально натренирована петухов разнимать, а ты мне тут „по ушам ездишь“», – и вгрызся зубами в сочное мясо.

Сак первым доел свою порцию и ждал меня, положив на стол ложку. Затем встал и достал из печи две сковороды. На одной глазунья на сале, на другой жареная рыба. Разложил всё это по другим тарелкам и вновь уселся на своё место.

– Ну, что? Голова поменьше болит или всё так же?

– Не знаю. Вроде, двигаюсь.

– Главное челюстями двигай, а то всё стынет. Хариус рыба тонкая. Её лучше горячей есть.

– Хариуса сами ловили?

– Нет. Ребятишки соседские приносят. Они специально то на Анжу, то на Кан ездят рыбачить. Я у них покупаю время от времени. Рыба свежая, чистая, – он поковырял вилкой в тарелке, отделяя плоть от костей. – Поешь, а потом расскажи, с какой целью, всё-таки, в гости пожаловал?

Я оторвал голову одному из запечённых обитателей быстрых сибирских рек. Засунул голову целиком в рот. Жевал. Тянул время. Голова была мягкой. Время текло быстро.

– Владимир Артурович, – проглотил пережёванную массу и отложил вилку. – Вы знаете… Я вам врать не хочу, а правду сказать не могу. Вернее, сам не знаю всей правды. Поэтому… – отвёл взгляд в сторону. – По крайней мере, пришёл к вам не с целью ограбить или чем-то обидеть. Это – сто процентов. Ну… не знаю я, что сказать. Вот сижу, ем…

Какое-то время занимались уничтожением пищи молча. Я даже не разобрал, как отреагировал Сак на мой ответ. Решил задать вопрос сам:

– Владимир Артурович, если не секрет, кто вы по профессии?

– Врач, – коротко ответил он.

– А сейчас работаете по специальности?

– Нет, – опять так же коротко.

– Почему?

– Потому что, не вижу смысла в лечении.

– ???

– Не вижу смысла в лечении болезни отдельно от человека, – Сак наморщил лоб. – Если тебе интересно, могу немного пояснить. Хотя, конечно, сам всего толком не знаю. Будешь слушать?

– Буду.

– Ну, ладно… – он покосился на свои – почти пустые и мои – ещё полные тарелки. – Слушай, только есть не забывай…

Немного помолчал, подумал:

– Болезни, как таковые, отдельно от человека не существуют. И их не такое большое количество, как принято считать. На самом деле, болезнь только одна – неумение или нежелание человека понять самого себя. Не бывает ангины, чумы или СПИДа. Бывает реакция организма в форме ангины, чумы и СПИДа. Медицина не лечит. Медицина борется с симптомами болезни. С каждым в отдельности. Как будто есть отдельно одна болезнь, а есть отдельно другая. Хотя, я раньше поступал так же. Лечил отдельно рак, отдельно паралич и радовался, когда человек, как мне казалось, выздоравливал. Удивлялся потом, почему клиент, избавившись от тяжелейшего недуга, вскоре, «совершенно случайно», попадал под машину… Болезнь не может, просто так, взять и исчезнуть. В этом мире ничто бесследно не исчезает. Всё переходит в другую форму. Болезнь также. И часто усугубляется. Хотя на какое-то время больному действительно кажется, что стало лучше, но потом… Вывод – человек человека вылечить не может. Навредить – это сколько угодно. Излечился от язвы, – укусил клещ. В итоге энцефалит. Избавился от импотенции, – упал кирпич на голову. Что лучше? Но это всё взаимозаменяемые симптомы. Хуже, если после лечения бывший больной начинает чувствовать себя превосходно. Это значит, что болезнь прокралась куда-то глубже. Дальше куда-то. И будет вредить уже там. На другом уровне. Получается не лечение, а усугубление. Вот… – хозяин встал и разлил в стаканы душистый чай. – Воспринимаешь то, что я говорю? Если нет, скажи сразу. Я не буду тратить время.

– Да нет. Я, как раз, внимательно слушаю, – и отставил недоеденное блюдо в сторону. Есть больше не хотелось. Сказывался похмельный синдром. – Значит, болезнь, в принципе, не излечима?

– Ну, почему же? – Сак уселся на прежнее место. – Во-первых, у каждого человека существуют возможности не заболеть. «Настроить» себя так, чтобы, даже находясь в холерном бараке, не подхватить холеру. А можно, с другой стороны, «настроиться» по-иному. Так, чтобы холерные бараки на твоём пути вообще не попадались. Это только два пути. Есть другие. Вопрос в том, как правильно «настраиваться»? Болезнь можно не впустить. Но можно специально впустить и сделать своим союзником. Другом. Превратить, на уровне тела, во вспомогательный орган, и тогда она не будет опасна. Болезнь будет полезна. Скажем так, – любая болезнь, если она не вышла за пределы тела – полезна. А вот как подружиться со своей болезнью, в двух словах не объяснишь. Но сделать это может только сам человек. Никакие врачи этому не научат. Возьмём простейший пример – микротравмы, как-то: разные ОРЗ, порезы на руках или зубная боль. Это всё следствие. Или неправильных мыслей, или ненужных поступков, или ещё чего-то… Если их не лечить, то со временем микротравмы всё равно нейтрализуются сами. Нужно, просто, воспринимать микротравмы, как вынужденную форму восстановления баланса. Дружелюбно воспринимать. Вот это и есть настоящее излечение. Ну, а когда человек научится воспринимать дружелюбно более тяжёлые формы болезни, то… – он встал и налил себе ещё один стакан, – не нужны будут ни доктора, ни таблетки. И я не нужен со своим медицинским образованием. Вот потому-то и живу здесь… Ещё чайку подлить?