– Слышь, Саша, а ты давно здесь едешь?

– Это ты по поводу наличия свободных мест? Не забивай голову, лучше выпей. Коньяк, вроде, неплохой. – Он разлил по рюмкам содержимое бутылки с нерусскими буквами на этикетке. – Ну, будь здоров!

Против такого редкого тоста я не устоял и принялся медленно цедить вязкую пахучую жидкость. Цедил и ждал – чем ещё удивит меня попутчик? И он удивил:

– Ты как к тестам относишься?

– Никак, – здесь я абсолютно не врал.

– Никак, – медленно повторил Александр, жестом чемпиона мира по игре в карточного дурака извлёк из сумки и бросил на стол четыре фотографии, – значит, положительно. Взгляни.

Четыре снимка, четыре мужских лица на этих снимках. Куда смотреть-то?

– И что? – я отодвинул рюмку в сторону, дабы не залить фотокарточки.

– Сможешь охарактеризовать всех четверых? Только выпьем, давай, сначала.

Я допил содержимое, а он швырнул коньяк в горло залпом, даже не поморщился. Затем опять разлил по рюмкам.

– Главное – не думай, иначе собьёшь себя с толку. Говори сразу первое, что придёт в голову. Ну!

Скользнул по глазам каждого:

– Ну, все четверо не негры, это точно.

– И всё?

– И всё.

– Не густо, – мой новый знакомый выразительно щелкнул языком и усмехнулся. – Ладно, можешь считать, что тестирование ты провалил. Блестяще провалил. Задачу с четырьмя королями решил в пользу отбоя.

– Что ж ты мне королей подсовываешь, – постарался поддержать шутливый тон. – Вот если бы тузов…

– Вот возьми их себе и обзывай, как хочешь. На, держи!

Зашибися… Типа, как бы, хорошо тому живётся, у кого одна нога. Ему пенсия даётся и не надо сапога…

– Они твои знакомые? – я не спешил взять пакет в руки.

– Как тебе сказать? Скорее да, чем нет. Познакомься с ними сам.

– Ну, здравствуй, Маша, Дед Мороз приехал. Мне-то это зачем?

– Вдруг пригодятся. Хотя, как хочешь, – и тут же рассмеялся, собрал со стола фотокарточки и, сунув их в пакет, поднял очередную рюмку. – Давай…

Обмороженные, заснеженные полустанки короткими островками света проносились мимо засыпающего поезда. Какой-то пьяный великан зажимал в своих горячих ладонях и раскачивал наш маленький вагон. Летучими мышами проскальзывали неслышные и шумные встречные поезда. Мы сидели и молча пили коньяк…

В конце концов, я не выдержал:

– Ну, ты хоть поясни, что к чему. А то говоришь загадками – «вдруг», да «хотя», «кажется», да «думаю».

– Вот я и думаю, что мне кажется, будто ты уже пьян. Наслаждайся тишиной, Андрюха. Тишина – то немногое положительное из всего, что имеем в нашей замкнутой жизни. К тому же – задаром.

– А-а-а… Ну, спасибо, хоть что-то пояснил. Я, пожалуй, к себе пойду.

– Спать?

– Тишиной наслаждаться. Ты где выходишь-то, кстати?

– Скоро уже.

– Ладно, если усну, толкни, провожу, – и, пожав его руку, встал из-за стола. Выходя, оглянулся.

Александр как-то резко изменился, ушёл в себя и даже немного постарел. Отрешённый взгляд упирался в стену справа от меня и, как показалось, глаза вновь были коричневого цвета. Карие. Пустые. Жёсткие.

– Андрей, ты пока будешь в Москве находиться, пообщайся с Мариной, пообщайся… Хорошо?

– Хорошо, – неопределённо ответил я. – Счастливо. Может, когда и свидимся ещё раз.

– Счастливо тебе.

Я вышел и оставил его сидящим в тёмной неопределённости купе. Марина ещё не спала, но разговаривать не хотелось. Хотелось лечь и уснуть. Правда, что ли, опьянел?

Снился какой-то зверь. Крупный зверь. Ему сейчас было явно не до показательных ролей. Актёрская игра в моём сне зверю, похоже, осточертела. Плевать ему было на меня, как на зрителя. Не до этого…

Крупного хищника окружила стая. Окружила не в весёлом хороводе. Судя по тому, как они скалили клыки и неумолимо сужали кольцо, намеренья у волков были не самые миролюбивые. Вот прыгнул вперёд и отступил один, за ним второй, и у одиночки практически не остаётся шансов. Он вертится на месте, огрызается и вдруг падает на землю, подставляя под удар незащищённую шею. Стая озадачена. Никто не решается первым напасть на неожиданно ставшую такой лёгкой добычу. Внезапно возвращается день. Хотя нет, просто становится светло, как днём. Молния бьёт в растущее рядом старое дерево. Удар!..

На моё лицо легла тёплая ладонь, стая разбежалась, я открыл глаза и увидел Марину.

– Вставай, Андрей, десять часов утра уже. Ты сегодня ночью кричал во сне. Снилось что-нибудь?

В купе было совсем светло. Минуту назад открывший жалюзи фермер-экстрасенс размешивал сахар в стакане с чаем.

Я вытер пот со лба, взял полотенце и, спрыгнув вниз, пошёл умываться. Сюрпризов пока не было. Сюрприз ожидал моего возвращения.

– Твой друг ночью заходил. Не стал тебя будить. Попросил передать этот пакет, – Марина протянула вчерашний свёрток чёрной бумаги. А глаза у Марины такие добрые-добрые… – И ещё сказал кое-что…

Я, опешив, неуверенно открыл пакет и извлёк наружу его содержимое. На стол поочерёдно легли четыре фотографии и серо-зелёная пачка долларов.

Нервный смех вырвался сам собой – действительно, сюрприз. Аттракцион «Догони». Цирк на колёсах. Бейте в бубен – я приехал! И карие глаза на тёмном фоне. И волки. И незащищённая шея. И тёплая ладонь на лице. Здравствуй, Утро Свежемороженое! А можно мне назад в ночь? А?

– Марина, а что он на словах передал?

– Сказал, что навестит тебя вскоре.

Воздух забирается в лёгкие и с шумом вырывается наружу.

Вечером буду в столице. Встречай, Москва, своих героев! Третий гудок:

Ту-Ту-Ту…

– Ну, привет, бродяга-бродяжня. Ты как здесь очутился? Заблудился или времена года попутал? Что ж, заходи, будь как дома, хотя, пожалуй, ты и так дома. Значит, с первым апреля тебя! И меня тоже.

Я в голом виде валялся на кровати, подмигивал солнечному свету, нагло разгуливающему по комнате, и совершенно по-идиотски разговаривал с непонятно откуда взявшимся комаром. Комар непринуждённо насвистывал хорошо знакомую мелодию и с вполне определённым намерением примерялся к моим незащищённым одеялом частям тела. На дворе вот уже четырнадцать часов балдело само от себя первое апреля. Вспомнилось золотое детство, когда я охотно разыгрывал знакомых в этот, как его называли, День Смеха. Сегодня, кажется, природа решила отыграться на мне самом.

Комары в начале весны, возможно, и хорошая примета, но уж больно редкая. К тому же днём.

– Ты ведь ещё и девочка, пожалуй? Ну, что же ты медлишь, певунья? Смелее, смелее. Хочешь, займёмся лёгким сексом с элементами садомазохизма. Сначала ты будешь садистом, я мазохистом, потом, не обессудь, наоборот.

Я аккуратно вытянул левую руку, и комар, немного подумав, присел на неё. Оба добились, чего хотели. Наглый вампирёныш, потоптавшись на месте, запустил хоботок-насос в мою плоть и стал медленно перекрашиваться в цвет крови. Красная краска наполняла до этого бывшее прозрачным хрупкое, тонкое, безжизненное тельце, и комар-комариха на глазах вырастал в сильное чужой силой чудовище. Зрелище захватывающее. В момент, когда, кажется, насекомое вот-вот лопнет от переполнившей его крови, появляется желание прихлопнуть комара и смачно размазать красную жидкость и остатки только что торжествующей жизни ладонью. Искушение сильное. Для какой-либо альтернативы в мыслях и эмоциях просто нет места. Причём так до конца и не понятно, кого мы убиваем – то ли беззащитное насекомое, то ли кровожадного вампира. Уля-ля…

Чью кровушку сосём мы, прежде чем нас прихлопнет такая же потная ладонь?

Алые безответные парадоксы. Два конца одной радуги. Хищная улыбка первого дня апреля. Посмеёмся вместе.