В настоящее время Пушкин-Белый объяснял Марине в чём суть и различия ведущих направлений то ли паро-, то ли психо-, какой-то матери, терапии.

– Эта целительница, у которой вы лечились, является чёрным магом. Она забирает энергию. Я белый маг. Я энергию даю. Ваше счастье, что встретили именно меня. Те, к кому Вы до сих пор обращались, могли проникнуть только в первый слой тонких полевых структур. Поэтому лечение не приносило видимых результатов, – и далее в том же духе…

Марина слушала «экстрасенса» и молча гладила Ирочку по голове. Ребёнок вглядывался пустыми глазёнками в величие проплывавшего мимо неё чужого времени. Времени, которое ассоциируется у нас, прежде всего, со сменой дня и ночи, сменой красок времён года – элементами, составляющими в жизни большинства людей само понятие времени и которые напрочь отсутствовали в жизни этой девчушки. Ирина полулежала возле матери и совсем не обращала внимания на уверенные доводы новоиспечённого целителя.

– Главная беда в том, что я не могу убедить людей верить мне, – продолжал Пушкин-Белый. – Порой мне просто не хватает слов. Вижу, что могу помочь, но как донести это до остальных? Люди в массе своей невежественны, многие боятся лечиться, обзывают колдуном. Многие смеются и не понимают, что я вижу гораздо дальше, чем они, гораздо глубже…

– А ты поглядел бы лучше в окно!..

Стоп. В этом месте я собирался зевнуть, но так и остался сидеть с открытым ртом. «Разумеется», в дверях появился мой новый знакомый. И это именно он, самым наглым образом, перебив Пушкина, заставил невольно действительно поглядеть в сторону окна. Впоследствии я вообще забыл про зевоту. Какая уж тут зевота… Сразу и не перескажешь всего того, что произнес вошедший. Заумно больно. Наслушаешься в этих поездах, блин, всякого…

– Погляди в окно, – Александр опёрся плечом о дверной косяк, – погляди, погляди. Даже твоё отражение пытается предстать истиной в конечной инстанции. Ты настолько уверен в правоте своих слов, что не можешь допустить мысли о каких-нибудь, пусть даже мелких, ошибках. В погоне за вечным ты не замечаешь обыденного и, тем более, того, что за спиной остаётся пустота, а это уже трагедия, – он немного смягчил голос. – Ты разбираешься в устройстве двигателя внутреннего сгорания?

– Да, в общем-то, разбираюсь, – промямлил опешивший фермер-экстрасенс.

– Вот как только начнёшь объяснять его устройство, люди проникнутся к тебе доверием, и все проблемы отпадут сами собой. Уловил мою мысль? – и, не дав Пушкину ответить, повернулся к Марине. – Я к Андрюхе в гости. Мы с ним давние товарищи…

В продолжение этой сцены меня больше интересовало не то, что плел этот мужик (плёл он, разумеется, чушь кошачью), интересно было поведение Ирочки. Ребёнок смотрел на вошедшего, будто видел его. Не просто в его сторону, а именно на Александра. Гость, между тем, присел рядом с фермером-экстрасенсом, а когда тот, сконфуженно закашлявшись, ушел в тамбур «покурить», бесцеремонно занял освободившееся место и повернулся к девочке. Ирина продолжала глазами следовать за всеми его передвижениями.

– Ну и как этого цыплёнка зовут?

– Я не цыплёнок, меня Ирой зовут. А тебя?

– Меня? Меня… – Александр состроил рожу и посмотрел в потолок. – Меня, пожалуй, Сашей.

– Дядей Сашей, – на ухо дочке прошептала Марина.

– Ага, ещё дедом назовите, – гость покачал головой, – я же сказал, меня зовут Сашей. Если хотите, Александром.

– Ага, вы его ещё дедом назовите, – повторила Ирина. – Саша, так Саша.

– Я чувствую, мы с тобой найдём общий язык, – усмехнулся тот.

– Что найдём?

– Я в смысле, про взаимопонимание. Люди ведь так редко до конца понимают друг друга. Им кажется, что, вроде, всё яснее ясного, всё проще простого, а на самом деле…

– А на самом деле?

– А на самом деле всё не так, – теперь Александр рассмеялся. – На самом деле всё яснее ясного и проще простого. Вот такие дела. Ну-ка давай немного поработаем, – он вдруг протянул руку и закрыл ребёнку глаза. Затем отвел ладонь примерно на тридцать сантиметров в сторону и, точно маятником, провёл рукой влево-вправо. Ирина также, не открывая глаз, поворачивала голову влево вправо, вслед за рукой мужчины.

– Теперь попробуем по-другому, – Александр осторожно ладонью открыл глаза девочке и, вновь отодвинув на тридцать сантиметров, поднял и опустил руку вверх-вниз, вверх-вниз. Ребёнок повторил головой все движения. Я в это время наблюдал, как Марина ошалело следит за всеми манипуляциями. Появившийся в дверном проёме фермер-экстрасенс тоже замер и, не моргая, торчал в проходе.

Александр в третий раз приложил ладонь к глазам Ирочки и, подержав немного, убрал её.

Тук-тук, тук-тук, тук-тук… Колёса отплясывали по рельсам, и эта дробь разбавляла тишину болтавшейся в петле паузы.

– Вы… Вы врач, Александр? – первой прервала молчание Марина.

– Я? Нет, что Вы, – поднял и опустил брови тот, – я бы никогда не взвалил на себя подобную ответственность – лечить людей.

– Но тогда…Тогда как?.. – Марина, не договорив, повернулась к дочери и недоверчиво перевела взгляд с неё на гостя. – Не понимаю…

– По-видимому, её карма не… – начал было из дверей Пушкин-Белый, но Александр не дал докончить мысль:

– А ты что, уже накурился? Так быстро? Тогда ложись, наверное, спать, – и, усмехнувшись, вновь обратился к Марине. – Ох уж мне эти экстрасенсы. У них на любой вопрос ответ готов. Всю жизнь по полочкам разложили, никаких белых пятен. Скучные ребята. Одним словом – экстрасенсы, – гость на секунду повернулся к чёрной пропасти окна, в которой растворялись летящие навстречу скорому поезду заблудившиеся огни. – Я вижу, ребенок засыпает. Укладывайтесь, Марина. Мы с Андреем выйдем ненадолго, – и словно предвосхищая вопрос, сразу ответил: – А на тему, которая вас интересует, поговорим позже. Хорошо?

В коридоре никого не было. В начале вагона нарисовалась проводница, взглянула на нас томно и, кокетливо развернувшись, скрылась в своём служебном помещении.

– Горазд ты, однако, фокусы показывать, – я проводил взглядом женщину и остановился рядом с Александром. – Честно говоря, даже не по себе стало.

– Фокусы? – «не понял» он. – Ты о чём?

– Ну…О чём? Об этом вот, – поводил руками, имитируя движения, которые только что производил мой собеседник. – Только не говори, что девчонка действительно видела тебя.

– А как ты это объясняешь?

Я объяснить и не пытался. Я, чёрт побери, наоборот, хотел услышать объяснения.

– Не знаю, – и честно пожал плечами. – Может быть… Хотя, если она действительно болеет с детства…

– А с чего ты взял, что она болеет? – Александр прервал моё «быканье-мыканье», но своим вопросом озадачил ещё больше.

– Не понял. А что, разве нет?

– Мы, кажется, говорим о разном. К тому же, многое девчонка видит даже лучше, чем ты. – Мне показалось, он усмехается.

– Бр-р-р… Опять ничего не понял. Расшифруй.

– Пусть тебе лучше твой сосед по полке расшифровывает. Эти крестьяне-самородки всё, что хочешь, расшифровать смогут. Любой кроссворд. Ты обрати внимание, сколько развелось всяких целителей, а сельское хозяйство в упадке, – Александр ещё раз оглянулся на моё купе, а затем махнул рукой вдоль коридора. – Выпить хочешь? Пойдём ко мне.

– Да там уже все спят, наверное?

– Не спят. Я один еду, – он подошёл к соседней двери и, открыв её, шагнул вовнутрь.

В гости идти не хотелось, однако – ЛЮБОПЫТСТВО… Через пару секунд мы сидели в пустом купе за столом.

– Ты, кстати, не куришь? – он оторвался от какой-то сумки, в которой не то что-то искал, не то прятал.

– Нет, не курю.

– Здоровье бережёшь?

Я пропустил остроту мимо ушей.

– Так бережёшь или нет? – не услышав ответа, поднял на меня глаза.

Александр, и опять пара гирь чуть не пробила мой лоб.

– Берегу.

– Я тоже, – и гири тут же расплавились.

Расслабился, вытянул ноги и оглядел помещение. Вспомнилось, как на одной из станций к нашей проводнице подходили разные люди, предлагали значительные суммы за проезд (видимо, в кассах не было билетов), но она всем отказала. И вот теперь это пустое купе.