– Тогда сейчас сами поедем, – он распихивает людей и пробирается к водительскому месту. – Я пару раз трактором управлял. С этим тем более справлюсь.

Пассажиры замирают и молча наблюдают, как «революционер» усаживается на сидение, как заводит автобус. Урчит двигатель. Мужик в очках поворачивается лицом к салону и весело кричит:

– Ну, держитесь! Сейчас прокачу!

Первой из автобуса стремительно выпрыгивает толстая тётка с сумками наперевес. За ней следом все остальные. Остаются только: подслеповатый дедуля, который совершенно не понимает, что происходит, я и парочка влюблённых на местах в середине автобуса. Двери закрываются. Девушка робко спрашивает мужика в очках:

– Может быть, лучше, подождём водителя?

– Так я и есть водитель, – тот улыбается и подмигивает сквозь линзу. – Шутки у меня такие!

Автобус трогается с места и устремляется по дороге в сторону Партизанского.

– Зато с комфортом поедем, весело, – шутник бодро насвистывает развесёлую мелодию. – И мне хорошо, и вам приятно.

На остановке толстая тётка держит в руках здоровенные сумки и зло провожает взглядом уходящий автобус:

– Сволочи. Все сволочи.

РОССИЯ. СИБИРЬ. ДАЛЕЕ БЕЗ КОММЕНТАРИЕВ…

В Партизанском меня поджидал Виктор. По телефону я заранее договорился о том, что он поможет найти нужное село. В принципе, можно было разыскать самому, тем более, что на карте Красноярского края оно было обозначено. Но всё же…

Синий «жигуль» Виктора действительно ожидал меня на площади, посреди Партизанского, там, где обычно останавливаются маршрутные автобусы.

Очкарик-весельчак выключил магнитофон, заглушил двигатель и открыл двери:

– Приехали! Желаю всем приятно провести время.

Уже в машине, по выезде из Партизанского, Виктор поинтересовался:

– Странно, а почему автобус пустой? Все остальные битком забиты, а твой – порожняком из Уяра прикатил?

Ничего я ему не ответил…

Нужное село отыскали довольно быстро. Зашли в сельсовет и попросили дать адрес Сака Владимира Артуровича. При этом я представился племянником гражданина Сака. Нам популярно, по-русски, объяснили, куда и как нужно идти. В прямом смысле, не в переносном…

Разыскиваемый проживал в районе Старой деревни по улице Первомайской. Тронулись в путь, теперь уже в поисках Старой деревни.

– Девочка, скажи, пожалуйста, как проехать в Старую деревню?

– Вот сейчас прямо, потом направо, потом налево, потом первый поворот, там увидите милицию, вы там не сворачивайте, затем ещё раз перекрёсток, там завернёте направо и прямо до большой лужи. Если сможете её переехать, а в ней вчера Беларусь застрял, то ещё через несколько метров увидите мост. Если не упадёте с моста, а с него два дня назад мотоциклист кувыркнулся, прямиком попадёте в Старую деревню. Вот и всё. Если что-то не запомнили, то у кого-нибудь дальше переспросите. Старую деревню все знают.

– Спасибо тебе, девочка, – ласково улыбнулся я кокетливой толстушке. – Поехали, Витёк. Впереди, согласно народным приметам, нас ждёт большая лужа.

– Ага, и ещё мост, – «обрадовался» водитель.

Лужу нашли быстро. Проехали её также весьма достойно. Насчёт моста, юная «Сусанина» несколько сгустила краски. Он был вполне сносным. Видимо, мотоциклист ехал ночью с выключенными фарами, выпимши.

После моста дорога раздваивалась. Недолго посовещавшись, решили направиться в сторону ближайших домов. В третьем по счёту доме дверь во двор была открыта.

– Хозяева! Есть кто-нибудь?!

Из дому вышел старик:

– Ну, чего?

– Отец, это улица Первомайская?

– Ну, Первомайская.

– А дом, какой номер?

– Чей дом?

– Твой дом, чей же ещё?

– А тебе какое дело?

– Одного человека ищу.

– Ищи, мне-то что до этого?

– Отец, ты не партизан?

– Чего?

– Не партизан, спрашиваю?

– Какой партизан?

– Это к тому, что война давно кончилась и я не немец.

– А я почём знаю.

– Тьфу… Ну, спасибо, что не отказал… Неподалёку село есть, Партизанское называется. Там, наверное, вообще ничего нельзя узнать? Подскажи хоть, откуда номера домов начинаются?

– Ну, оттудова, – и дед неопределённо махнул рукой.

– Оттуда так оттуда.

– Смотри, вон номера видны, – Виктор указал на следующий дом. – Седьмой. Дальше?

– Если действительно седьмой, то дальше.

Дом мы нашли. Несмотря ни на что. Остановили машину напротив и долго разглядывали одноэтажное деревянное здание зелёного цвета, ничем не выделяющееся среди других таких же строений. Зелёный высокий забор. Большие ворота. Перед окнами разбит палисадник. В палисаднике две пушистые ёлочки.

– Давай, Виктор, сделаем так. Сейчас отъедем отсюда. Ты постоишь в стороне, а я зайду. Хорошо?

Виктор не возражал. Я вышел наружу и проводил взглядом автомобиль. Раз, два, три… Пора.

Звонка не было. Пришлось постучать чугунным кольцом дверной ручки. Залаяла собака. Затем раздался приглушённый мужской голос, шаги и тяжёлый скрип открывающейся двери. В образовавшемся проёме появился человек, лицо которого я пять минут назад разглядывал на фотографии. Те же седые волосы, те же глаза, те же усы. Только вот улыбки под усами не было…

В таких случаях говорят – пауза затянулась. Я рассматривал его, он изучал меня. Точно… Вот теперь понял, на кого он похож. На Михалкова – кинорежиссёра. По фотографии сходство менее заметно…

Зелень ворот нагнетала настроение, передать словами которое то же самое, что объяснить, чем пахнет музыка. Над ухом у меня гудел не то овод, не то оса, явно примеряясь к глазу.

– Вас сейчас пчела укусит, – мужчина рукой отогнал агрессивное насекомое. – Кого хотели увидеть?

– Мне нужен Сак Владимир Артурович, – я произнёс это и вдруг понял, что вся та чушь, которую заготовил заранее, по сути и является всего лишь чушью. К разговору я готов не был.

– И зачем он вам нужен? – «Михалков» опёрся рукой о косяк и равнодушно заглянул в мои глаза. – Я Сак.

– А я… Я к вам.

Мужчина продолжал молча разглядывать меня, как бы спрашивая: «И что дальше?». Затем вышел из ворот и прошёл мимо. На улицу. Остановился спиной ко мне и, прикрыв глаза ладонью, посмотрел в небо.

Следом за хозяином из ворот выбежала крупная овчарка и, недоброжелательно покосившись в мою сторону, уселась рядом с хозяином.

– Как вас зовут?

– Андреем, – мой взгляд упирался в его спину.

– Андрей… – он помолчал. – Странная погода сегодня. Обрати внимание на ветер. Мягкий, ласковый, точно живой. Такой ветер бывает раз в двадцать пять лет, – убрал ладонь от глаз и провёл ею по воздуху. – Это белый ветер, – и повернулся ко мне. – Белый ветер приносит перемены.

Из двора дома напротив показалась лохматая дворняжка. Пёс Сака сразу же навострил уши и дёрнулся в направлении сородича.

– Тихо, тихо, Артур, – хозяин мягко остановил своего сторожа. – Не нужно её трогать, не нужно… Последний раз я встречал подобный ветер перед солнечным затмением. Ты, Андрей, когда-нибудь наблюдал солнечное затмение?

– Один раз. В детстве.

– В детстве? И что тогда испытывал?

– Ничего особенного, – попытался вспомнить. – Пожалуй, любопытство.

– Лю-бо-пыт-ство, – по складам, медленно повторил Сак и опять поглядел в небо. Низкое на первый взгляд. Высокое в своей недоступности. В своей всепоглощающей пустоте. Облака, точно пена для бритья, облепили желтое солнце. Кто, интересно, решился побрить Светило?

– Действительно, точно цирюльник, – как будто прочувствовав мои ощущения, неожиданно произнёс мужчина. – И ведь побреет, что самое удивительное, как пить дать, побреет… Как ты сказал? Любопытство? Любопытство любопытно само по себе, как предмет изучения. Артуром сейчас тоже движет любопытство. Ему интересно знать, что затеяла собака напротив?

– Артур? – произнёс это имя, и овчарка подняла на меня голову. – Вы его так назвали в честь отца? Ведь вас зовут Владимир Артурович?

Ляпнул я, разумеется, глупость. Просто так, чтобы только поддержать разговор.