Присутствующие, включая меня, онемели. От неожиданности онемели. Замерли без движения. Опомнившиеся телохранители метнулись было к нападавшему, но Игорь приподнялся на руках и остановил их:

– Стоять! Пусть уходит, не трогайте его, – сел на пол и вытер ладонью кровь с лица. Александр молча, ни на кого не обращая внимания, вернулся к двери и, лишь поравнявшись со мной, произнёс:

– Оставайся здесь, – и, бросив взгляд на ошарашенных охранников, прошёл между ними.

Измайлов, обхватив голову руками, продолжал сидеть на полу. Состояние гостей описывать не нужно. Кто-то неуверенно спросил:

– Что случилось?

Но Игорь в ответ лишь махнул рукой.

Я упал в кресло и также погрузился в этот абсурд. Стал частью этого абсурда. Этой нелепой, дикой ситуации. И нелепость ситуации умножалась стократно каждую новую секунду.

Измайлов, наконец, поднялся с пола и кивнул охранникам, чтобы вышли. Те продолжали стоять как истуканы, как замороженные каменные идолы. Тогда Игорь схватил со стола графин и, с силой швырнув об пол, так что стёкла разлетелись по всему пространству кабинета, заорал:

– Пошли, на хрен, отсюда!!!

Охрану как ветром сдуло. Присутствующие также потянулись к выходу. Когда последний из них покинул кабинет, Измайлов выглянул в приёмную и недвусмысленно предложил оставшимся расходиться по домам.

– А-а…. – начал, было, Сергей, но шеф вытолкнул его вслед за остальными из приёмной и запер дверь изнутри ключом.

Запер дверь, вернулся в кабинет, упал в кресло, откинул назад голову и закрыл глаза. Закрыл и замер без движения.

Я вынул из кармана исписанные листы бумаги, провёл по ним ладонью и, свернув в трубку, подставил к глазу на манер подзорной трубы. Оглядев, таким образом, помещение, повернул «объектив» в сторону окна:

– Игорь, я тексты принёс. Будешь просматривать?

Прозвучало это, видимо, как издевательство. Однако Измайлов никак не отреагировал на «идиотское предложение».

Тогда я встал, подошёл к столу, положил стихи в пепельницу и, щёлкнув зажигалкой, которую нашёл там же, поджёг бумагу. Листки разгорались вначале лениво, но потом всё увереннее и увереннее. Вскоре над пепельницей поднялся танцующий регги столб огня. Огонь читал стихи и плясал под музыку песен скрытых за этими стихами. Я «грел руки» над импровизированным костром, а владелец офиса, открыв глаза, пожирал его взглядом, и живые протуберанцы пламени поглощались неподвижными зрачками.

– И в том краю я снова вознесусь…

– Мы молчим. Я стою спиной к Измайлову, не оборачиваюсь, но знаю – он сейчас продолжит.

– Снова вознесусь… Значит, будем наслаждаться тишиной. Тишина – единственное положительное из того, что имеем в этой замкнутой жизни. Так, вроде? – он щёлкнул языком. – Всё-таки, слишком быстро. Слишком быстро… Я рассчитывал на то, что ещё имею время. Жаль.

Огонь погас. От стихов остались лишь чёрные ингредиенты бумаги. И белый дымок…

– Ты ведь знал, что я тоже знаком с Александром?

– С кем? А… Я понял это, когда у Федяева ты воспроизвёл его фразу. Мне он тоже советовал тишиной наслаждаться. В своё время… Вот… Слушай, будешь пить? – Измайлов поднялся из кресла, потянулся, подошёл к бару и достал бутылку шотландского виски вместе с двумя фужерами. – Давно не пил, – он остановился, держа всё это в руках. – Представляешь? Я мечтал напиться в день, когда одержу свою главную в жизни победу, а в итоге, напьюсь, когда потерпел своё главное поражение. То есть, сейчас.

– Так серьёзно?

– Да брось ты. Серьёзно, не серьёзно… – он поставил фужеры на журнальный столик и разлил в них содержимое бутылки. – Этот день должен был прийти, и он пришёл. Плохо, что не успел довести до конца задуманное. Но я не жалею. Что хотел, я сделал. Иди, налил уже.

Выпили. Поставили на столик фужеры. В это время зазвонил один из телефонов. Игорь поднял трубку:

– Что? Ну, оставь ключи в машине и иди отдыхай. Что? Да кто её тронет? Иди домой, ты мне сегодня не понадобишься, – выключил телефон и повернулся в мою сторону. – Водитель беспокоится. Ещё по одной? – и, не дожидаясь ответа, разлил опять.

Я не любил виски, но тоже выпил до дна.

– У тебя есть чем-нибудь запить?

– А вон там, в баре, возьми, что захочешь, – он поставил свой пустой фужер. – Ты знаешь, я даже рад, что всё определилось. Падать, конечно, больно, но лучше упасть с меньшей высоты. Хотя, какая разница…

– Разница в чём? – я чувствовал себя полным профаном.

– В принципе, если бы представилась возможность начать всё заново, я бы опять полез наверх. В этом и есть весь кайф. Смысл. To be or not to be? А? Либо лезешь в гору, либо выполняй работу статиста. Ну а падения? Что ж… Ради одной секунды полёта, простительно упасть в любую бездну. Если опять появится возможность взлететь, я не задумаюсь ни на минуту. Только вверх!

– Лететь-то куда? И откуда? – раз я не понимал о чём разговор, то попытался хотя бы этот разговор поддержать.

Игорь в ответ лишь криво улыбнулся:

– Пришла пора возвращаться в исходную позицию. Хотя в этом тоже есть своя прелесть.

– Может быть, ты краски сгущаешь? В принципе, что произошло? Ну, ударил он тебя… Может, было за что? Александр говорит, что вы давно знакомы. Я же не знаю ваших отношений. Не думаю, что что-то страшное случилось.

Измайлов опять усмехнулся и налил виски в фужер:

– Можно было бы так предположить, если бы не одно обстоятельство.

– Какое?

– Один персонаж, наличие которого подтверждает, что я, всё-таки, прав.

– И кто?

– Ты.

– ?!

– Ты, ты, – хозяин помещения, не дожидаясь, выпил. – Когда я познакомился с Александром, на этом месте находился другой человек. И я видел, что с ним произошло потом. Свято место пусто не бывает.

– То есть, как на этом месте? Здесь?

– Да нет, что ты. Тот человек занимался другим делом. Он был учёным, и дела его шли просто блестяще. Он готовился совершить переворот в науке. Так вот, дела его шли блестяще до тех пор, пока я не появился. После того, дела пошли блестяще у меня.

– А учёный?

– Ученый? – Игорь смотрел долго, долго. – У него дела дальше никак не пошли. Он в окно выпрыгнул. С седьмого этажа.

– Сам?

– Сам, сам. Это я тебе точно могу гарантировать. И самое примечательное во всей этой истории то, что он также был знаком с Александром, и Александр, в своё время, «помог» этому учёному сойтись с крупным партийным функционером. После этого учёный сделал головокружительную карьеру, а партийный «босс», как ни странно, застрелился в собственной квартире. Ву а ля. Весело, да?

Я замер с фужером в руках. Затем выпил залпом и уселся в кресло.

– Да ты, никак, побледнел? Что с тобой? Радоваться должен. Я в своё время радовался. Тебе сейчас сколько лет?

– Двадцать четыре.

– Двадцать четыре? Мне немного больше было. Хотя возраст значения не имеет. Главное, чтобы человек что-то из себя представлял. Приятно играть с Личностью. А игрок он тонкий, – Измайлов говорил всё спокойнее, даже с каким-то наслаждением. – Что? Задумался? Не забивай голову. Я, поначалу, тоже пытался понять, что да как? А потом плюнул. Одно знаю – он приносит удачу. А всё остальное зависит от человека. Что он делает? Кто он такой? Не знаю. Но резко начинает везти. В любом начинании.

Я опять встал со своего места и принялся ходить по кабинету. Ходил. Ходил…

– Да не бегай ты. Сядь.

– Александр вчера сказал, что ты халявщик.

– Да? Действительно? – Игорь удивлённо изогнул брови. – И что, интересно, он ещё сказал?

– Про яблоки что-то…

– А-а… Про Сад Райский… Библейские легенды.

– А ты с тем учёным разговаривал?

– Разговаривал.

– И что, он про «партейца» рассказывал?

– Что?.. Был рядовым инженером. Стал крупным партаппаратчиком.

– То есть, у тебя две биографии, как примеры, перед глазами стояли?

– Вон ты, куда клонишь… Какие примеры? Да я до сего момента себя мыслью успокаивал, что это всё случайные совпадения. И учёный этот, и партеец, и Александр – случайность!.. Даже когда ты появился, и то надеялся, что мне это всё мерещится. Настолько нереально. Неправдоподобно. Смешно. Вот и посмеялся… Тишина – единственное положительное… А… Всё равно я прав. Ну кто, скажи, кто откажется подержать за узду лошадку – Фортуну? Кто? Если ты, конечно, человек, а не… – Измайлов щёлкнул пальцами, подбирая нужное определение, – а не насекомое. Впрочем, о чём разговор? У тебя всё впереди. Ты, по всем приметам, следующий кандидат. Примеришь свою уздечку к этой лошади. А уздечка уже у тебя в руках. Верь на слово. Мне теперь резона обманывать нет, – Игорь разлил по фужерам остатки и поставил пустую бутылку на пол.