Незнакомец помолчал, вернул руку с сигаретой назад в салон и снова затянулся. Его спутник за это время не произнёс ни слова. Курить не курил, а сидел без движения, внимательно следя за водителем.

– Ты нам не нужен, я же сказал. Про тебя и так всё известно – ничего интересного. Нам бы о друге твоём узнать поподробнее. Об Андрее. Это ведь ты его на Федяева вывел? Как бы случайно. Помнишь, в ресторане? Он тебя об этом попросил?

– В каком ресторане? Мы с ним в несколько заходили.

– Ага, поваляй дурака, – говоривший выбросил окурок за окно. – В том ресторане, в котором Федяев, по доброте душевной, ему визитку свою оставил.

– Слушай, я Андрея уже полмесяца в глаза не видел. С тех пор как раз. В кабак я его привёл, верно. Просто захотел и привёл. А что у вас с ним произошло, меня меньше всего интересует. Своих дел хватает. Если бы хотели со мной поговорить, подошли бы по-человечески и поговорили. А то, в натуре, рисовки сплошные, бля… – Вадим опять повернулся спиной к своим собеседникам.

– Ну, ты ещё по фене ботать начни. Мы тебе кто? Братки? Шпана уголовная? С тобой сейчас по-человечески разговаривают. Пока… – незнакомец немного убавил голос. – Ведь это Андрей попросил тебя? Мы же всё равно узнаем. Не от тебя, так от него. Где он живёт, кстати? Тоже, разумеется, не знаешь? Ну-ну… – он повернулся к своему товарищу. – Сходи, глянь, может быть, она больше не нужна?

Второй вышел из БМВ и направился к «девятке».

– Посмотрим, что твоя подружка скажет. Мне почему-то кажется, что она поразговорчивее. Хотя и ты парень серьёзный, положительный. Долго в шпиона играть не будешь. Упрямый народ эти шпионы. Вечно замышляют что-то, замышляют…Потом молчат, молчат…

Вадим наклонился, пошарил рукой под сидением, достал «Макаров» и щёлкнул предохранителем. Незнакомец, продолжая сидеть в том же положении, в ответ только загадочно улыбнулся:

– Ты не нервничай, а то ещё, чего доброго, палить начнёшь, меня ни за что застрелишь. Не хотелось бы умирать в самом начале весны. Спрячь, не балуй. Твой приятель песни хорошо поёт. Ты, случайно, не певец? Да нет, вообще-то ты себя мафиозо считаешь. Братва, дела-делишки, понты, общаки… Серьёзный человек. Вот только молчишь постоянно. Я же говорю – шпион.

Вадим сжимал правой рукой снятый с предохранителя пистолет и рисовал в голове картинки, в которых мозги наглеца, подобно вулкану, красочно разлетаются в разные стороны света. Однако мазать салон собственной машины не хотелось. Жалко…

Фантазии прервал второй незнакомец. Он подошёл к БМВ и махнул головой в открытое окошко первому. Тот открыл дверь и хлопнул по плечу водителя:

– Ну, до встречи. Надеюсь, вскоре, увидимся. Кстати, ты плохо выглядишь, отдохнуть бы не мешало.

Они вдвоём, предварительно высадив Марго, уселись в «девятку», и машина, взвизгнув, рванула с места и растворилась в потоке автомобилей.

Всё это Вадик поведал, без остановки летая по комнате, от окна к кровати, на которой восседала «его» женщина.

– Короче, я тебе рассказал, а ты думай, – он на миг остановился и развёл руки в стороны. – У меня своих проблем по горло, а тут ещё в твоём дерьме копаться. Предупреждал ведь: «Доиграешься»!

– Играл, играл трубач и доигрался – трубу спёрли, – я помассировал кадык. – Маргарита, ты умеешь кофе заваривать? Сделай доброе дело, напои моего друга.

– Какое кофе, чёрт возьми. Кофе… – вслед девушке заворчал украинец. – Что делать-то будешь?

– Её о чём спрашивали? – махнул головой в сторону кухни.

– Спросили, где живёшь, и что она о тебе знает. Она, разумеется, дала адрес.

– Откуда узнала-то?

– Как откуда? Мы ведь к тебе вчетвером заезжали. Так что, жди скорых гостей. Говорил, не связывайся с Измайловым. Эх, Андрюха… Возвращайся-ка ты в Красноярск. Вернее будет.

Мы перебрались на кухню, где нас ожидали Маргарита с кофе или кофе с Маргаритой, как с молдавским коньяком. Крепкий напиток…

– А кроме адреса они ещё спрашивали что-нибудь?

– Спрашивали: «Кто ты и откуда»? Но я ведь ничего о тебе не знаю, – Марго кокетливо прищурила глазки, – хотя, не прочь познакомиться поближе. Лола много лестного о тебе рассказывала.

– Даже лестного?

– Да-а… – Протянула она. – Кстати, почему ты к ней не заезжаешь? Она будет рада тебя видеть.

– Рада?! Мне почему-то кажется наоборот.

– Да нет. Она только о тебе и говорит.

– И что же она говорит?

– Называет тебя противным, самолюбивым, себе на уме и, к тому же, с кучей комплексов, типом.

– Здорово. Тогда ты точно врёшь. Люди с такими характеристиками нравиться не могут.

– Напротив, именно за всё это она тебя и любит, – Маргарита отхлебнула из чашки и приблизила своё лицо почти вплотную к моему. – Женщины любят мужчин не за их достоинства, а за их недостатки. Хотя достоинств у тебя, по всей видимости, тоже хватает.

– Может быть, я мешаю? – надул щёки Вадик.

– Может быть, может быть, – по-прежнему находясь губами в десяти сантиметрах от моего лица, пропела девушка, – всё может быть.

Я глядел на её белые, блестящие зубы, на изгибающиеся в ухмылках накрашенные брови, на светлые волосы и пытался найти ответ на вопрос – отчего мне нравятся женщины с «нестандартным» выражением лица? Именно таким, какое было сейчас у Маргариты.

– Маргарита, Маргарита, ветер волосы ласкает… – промурлыкал автоматически слова старого русского романса. – Скажи, дорогая, зачем ты живёшь?

– Наверное, для того, чтобы… – она мягко обняла мою шею левой рукой и поцеловала в губы. – Пожалуй, вот для чего.

– Ну, ты обнаглела, – покачал головой украинец.

– Береги её, Вадик, – проведя пальцами по щеке девушки, выдавил я. – Маргарита – сокровище. Она мне только что глаза раскрыла.

– Ага, учил носорог сына женщин любить, тот к нему сзади и пристроился. Ты смотри, чтобы она тебе чего-нибудь другого не раскрыла, – Вадим поднялся из-за стола. – Ладно, у меня ещё дел невпроворот. Ты со мной, нет? – бросил он девушке. – Одевайся.

– Подбрось меня до метро, позвонить надо. Следующий раз сниму квартиру с телефоном.

– Подброшу, пошли. А ты чего расселась, как на именинах Ильича покойного. Сейчас как ту кошку в форточку выброшу за то, что дедушку Ленина не любишь. Живо!

Возле метро Вадик притормозил и повернулся ко мне:

– Ну, если что… В общем, знаешь, как меня найти. Чем смогу… Хотя… – он вздохнул и махнул на прощание рукой…

У телефона-автомата переминались с ноги на ногу несколько человек. Я занял очередь, остановился невдалеке и, расстегнув куртку, меланхолично огляделся. Весна подошла к той своей отметке, когда природа, сжавшись в пружину, замирает в ожидании майского, зелёного взрыва. Листьев не было, но пружина уже не сдерживала набухания наглых молодых почек. Вспомнилась весна в Сибири. В Сибири не бывает весны. Зима, зима, снег помаленьку чернеет, люди до мая носят тёплую одежду, потом вдруг – ба-бах! В течение двух дней всё растаяло, вылезла трава, вырвались на волю листья – «О, блин, лето!»

В Москве по-другому. В Москве всё наэлектризовано ожиданием. Вот-вот, вот-вот… И когда приходит это «вот-вот», никто его не замечает. Ну, весна. Ну и что? Ждали ведь…

Убаюканный весенним солнышком, народ разговаривал не спеша, и очередь не продвигалась. Я бесцельно пинал камень, щурился и вспоминал рассказ Вадима.

Вот тебе и «Тишина задаром». Ё из Бе…Как бы теперь товарищ Измайлов не пришил меня раньше времени. Всё к тому идёт. И погибнет поэт-песенник в борьбе за дело, хрен знает чьё и какое. Как Павка Корчагин. Нет, у того хоть идея была…

Я прорвался к телефонной трубке лишь спустя полчаса.

– Игорь Сергеевич? Ну, вот я и позвонил…

Встречу назначил прямо сейчас. Сейчас так сейчас… Состояние абсолютного, фатального пофигизма. Прострация. Сейчас так сейчас. Сродни: «Если не я, то кто же, только опять же при полном отсутствии идейного содержания. В общем, я спустился в метро…»

Купил в кассе десяток круглых жетонов и, бросив один в щель пропускного автомата, с опаской протиснулся сквозь гигантский компостер. Сколько бы не проходил в подобные ворота, всегда преследует чувство страха перед опасностью быть закомпостированным, как бедолага Волк из известного мультсериала «Ну, погоди!» Волку тогда явно не подфартило. Мне повезло, не прихлопнуло.