За два часа наблюдений Александр Петрович Петьков успел потерять ясную голову, так как действие поллитровки "Пшеничной" постепенно ослабевало, но все же он был надежно защищен от гипноза, который, как предупреждал Дюков, применяли члены банды. Бравый подполковник вел наблюдение будучи одетым в специальный маскировочный халат собственного изготовления, в котором он и днем-то мог сливаться с городскими постройками, а в лунной полутьме сельской местности был просто невидим. Несколько раз ветеран успел побывать в хозяйственных постройках и дважды — на чердаке ресторана, ему удалось даже в качестве печника проникнуть в саму избу. На всякий случай Александр Петрович проделал две дыры в заборах и в трех местах на путях своего возможного отступления на высоте сантиметров двадцати укрепил длинные ветки, чтобы об них спотыкались и падали его потенциальные преследователи.

Кроме того, увидев, какое количество иномарок окружило подступы к ресторану, Петьков понял, что на своем "Запорожце" в случае чрезвычайных обстоятельств оторваться от преследователей не сможет, поэтому решил выбрать машину с мотором помощнее и наконец остановился на "феррари" Агафьи, очень эффектной рыжей дамы, положившей ключи от машины в сумочку из крокодиловой кожи и картинно хлопнувшей золотым замком. Эту сумочку она, войдя в ресторан, бросила на стол возле окна, после чего начала распекать управделами ЦК Бульдина за то, что тот напустил в избу много чада и забыл приготовить квас из морошки к рыбным блюдам. В этот момент Петьков сквозь открытое окно цапнул Агафьину сумочку и, вытащив из нее ключи, положил сумочку на место.

Наблюдая группировку враждующих мафий, Петьков заметил, что вокруг избы действуют видимые и невидимые силы. Видимые — это были те, кто шикарно подкатили на лимузинах и "Чайках", окруженных "Волгами" и иномарками, и скрылись в ресторане. Среди "видимых" Петьков особо выделил трех молодых людей в белых полуморских костюмах.

"А вот и он, главный мафиози. Верно его описал Дюков. Помолодела преступность. Молодой, да ранний! И какую кралю отхватил", — то ли восхитился, то ли осудил про себя спецназовец Недобежкина, вошедшего под руку с Завидчей в "Русскую избу", где у них началось веселое застолье. Остальные прикатившие в компании "видимых" оккупировали для гулянья другие горницы.

"Невидимые" — это были те, кто приехали через полчаса после "видимых" и незаметно для тех окружали ресторан, установив посты в кустах и на перекрестках дорог, причем эти последние, насколько смог различить несмотря на темноту Петьков, были явно кавказской наружности. У некоторых из них он разглядел автоматы Калашникова с глушителями. Это старики московских рынков со своими бандами решили расправиться с Недобежкиным за то, что он сорвал им заключение мирного договора. Каждый из стариков считал, что Недобежкина наняли его конкуренты и теперь он празднует здесь успешное окончание своей работы, внесшей еще больший раскол среди торговцев двух рынков. Оба старика посчитали ситуацию удобной, чтобы разом покончить с Недобежкиным, а заодно каждый решил расправиться со своими конкурентами.

Петьков обратил внимание на то, что примерно за пять минут до того, как начали прибывать кавказцы, "Русскую избу" покинул один из трех молодых людей в белых костюмах — он был с бородой и за собой тянул слегка упирающуюся девушку.

— Гая, это вертеп! — услышал Петьков испуганный голос Петушкова. — Это содом. Тут у меня возле реки Нилыч живет, благостный старец, у него двухэтажная дача, живет тихо, скромно, он нам светелку выделит и мы там недельку отдохнем душой. У него и винцо, и чаек есть, а какой вид из окна на Москва-реку из этой светелки! Луна, лягушки квакают.

— Сережа, а как же мы не попрощавшись? А Леночка?

— Леночка, она — артистка, артистки любят приключения. Ей тут хорошо. Пойдемте!

Петушков увлек в темноту податливую Гаянэ.

Контролируя действия "кавказцев", Петьков заметил, что они начинают бесшумно заменять то одного, то другого из половых ресторана своими людьми, связывая по рукам и по ногам и затыкая кляпами рты несчастным. В полутьме кустов "кавказцы" переодевались в их русские косоворотки и плисовые штаны и в качестве "половых" появлялись в "Русской избе". Каждый из самозванцев втыкал себе за ухо белую или красную розу в зависимости от того рынка, к которому принадлежал. Петькову ничего не оставалось, как самому проделать такую же процедуру с одним из таких "половых". При этом бывший легионер, кроме косоворотки и плисовых штанов, надел черный парик и приклеил себе черные парижские усики, чтобы больше походить на восточного человека. На всякий случай у Петькова была под полотенцем спрятана еще одна роза, белая, а красная красовалась у него на груди. После чего занялся обслуживанием стола Недобежкина и Завидчей, проявляя при этом чудеса сноровки, чтобы не выдать себя самозванцам, которые уже полностью оккупировали здание.

Наконец в избе появился маленький тощий старикашка и уже знакомый нам Гарун-аль-Рашид. Этот молодой человек, похожий на Омара Шарифа, заглянул в щелку светелки и, узнав Недобежкина, кивнул старикашке. Старик что-то тихо приказал высокому "половому", и оба удалились из избы. А пирующая по разным горницам компания даже и не обратила внимания на подмену официантов, на появление в избе двух таких колоритных фигур, какими были тощий старик с горящими злобой огромными черными глазами и красавец Омар Шариф. Веселье достигло той стадии, когда каждый видит всех и никто никого не замечает.

Петьков был настороже. Когда двое бандитов, изображавших из себя официантов "Русской избы", поднялись с большими блюдами и встали перед дверью, за которой пировали Недобежкин, Завидчая и компания Седого, он понял — наступает критический момент. Кавказцы одернули с блюд полотенца, и на них оказалось по автомату Калашникова сервированных глушителями и запасными магазинами. Бандиты взяли в руки автоматы, сунули запасные обоймы за пояса и приготовились ворваться в светелку, чтобы расстрелять Недобежкина со всей его компанией.

Тот, кто не провел хотя бы несколько часов своей жизни пируя с подругой сердца, или с милым дружком, или просто с друзьями в бревенчатых горницах "Русской избы", — можно сказать, родился для тяжелой доли, для мытарств и мук. Я знаю, что это за человек — работает он много, а получает мало. Здоровье у него неважное, а судьба несчастливая. Если это женщина, то она глупа и некрасива, а если это мужчина он слаб телом, и беден. И нет у них друзей, которые бы могли спасти их от нелегкой доли. В жаркий летний день их не остудит, а в студеный зимний вечер не согреет бревенчатый уют "Русской избы".

Пока за стенами ресторана Петьков наблюдал действия "невидимых", в избе происходила встреча и рассаживание гостей.

Как только Недобежкин ввел за руку свою королеву в прихожую, Агафья, в элегантном облике огненной красавицы, обряженной в русский костюм с кокошником, бросилась им навстречу.

Гости дорогие, королевич с королевной, господа-бояре, милости просим проходить-рассаживаться. Филька! Прошка! Принимайте гостей. Да не по старшинству сажайте, а по милости лебедушек промеж соколов!

Настоящие половые, которых спустя полчаса кавказцы поменяли на своих людей, тряся полотенцами и подобострастно кланяясь, набросились на гостей с шутками и прибаутками, рассаживая их по лавкам и разводя по горницам. Руководствуясь особым чутьем, более приближенных к Завидчей и Недобежкину гостей они уводили на второй этаж, рассаживая в светелке, в которой и поместилось человек двадцать самых избранных.

Поднявшись в светелку, Недобежкин и Завидчая сели во главу стола на фоне огромной, пепельного цвета медвежьей шкуры. Артур поместился по левую руку от сестры. Завидчая, поймав недоуменный взгляд Седого, поднялась с места и объявила: