Поживем, и мы еще увидим истинно справедливый исторический арбитраж. Узнаем: что значили те предреволюционные попреки России — не сумевшей за 100 лет «обустроить» евреев. Попреки Западной Европы — решавшей тот вопрос тысячелетиями (одних «окончательных» решений наберется с пол-дюжины), и свалившей его на Восточную Европу с огромными… как говорят юристы — «обременениями» (пропинация, аренды церквей)…

Высшая ценность, земля — на уникально щедрых, в обоих смыслах — «царских» условиях стала предоставляться евреям через тридцать лет по их появлении в России. В то время, когда русским крестьянам предстояло еще 40 лет (полный Моисеев срок) блуждать внутри своей крепостной «черты оседлости», повдоль околиц их деревень. Они — на те, свободные новороссийские земли попасть при всем желании не могли…

Да, конечно, некоторые короли или министры, особенно входившие «в определенные комбинации» с представителями еврейских финансовых групп, может, выдавали и большие привилегии, но — лишь небольшим группам еврейских дельцов. И заканчивалось эти привилегии, комбинации — в очень похожих (кровавых) подробностях. Но… все, что делалось в XIX веке для российских евреев — покоилось на спокойной, справедливой и прочной основе. Он, Голицын, царь Александр, ценили евреев в той степени, что и все человечество и работали для них, не ущемляя никакого другого народа.

Виталий Коротич, известный кондотьер антиантисемитизма, в 1989 году на одном солидном международном форуме, посвященном тогдашним проблемам тогдашней России вдруг почувствовал, что нить споров уходит куда-то в сторону (в сторону от него) — и тогда мощно так «вбросил», «оживил процесс»:

— Я с антисемитом рядом и ср… ть не сяду!

Наши газеты тогда добросовестно воспроизвели и ту воцарившуюся коротичскую фразу, и все сопутствующие реплики. Из какого-то западного профессора, новичка подобных форумов выдавили тогда комментарий:

— Я и не знал, что у вас приняты такие эмоциональные решения…

Но в том-то и дело, что ничего этими пассажами не решается. Одни политологи говорят что, уровень антисемитизма в России за последние 20 лет уменьшился, другие, что «проблема антисемитизма загоняется внутрь», третьи… да можно и не фиксировать третий вариант, потому что и первые два дают количество разветвлений, достаточное для десятков книг или конференций, вроде той, где так лихо «выступил» Коротич.

«Снижение уровня антисемитизма», если оно коррелирует со снижением численного уровня самих семитов — желанный ли, достойный ли выход? И не маячит ли в пределе — «английский вариант» (о котором шла речь выше)?

Или «антисемитизм, загоняемый внутрь» — внутрь чего? Такая ли это… субстанция, рассасывающая «внутри». Или, наоборот, «внутри» — чреватая взрывом? В общем, есть действительные «еврейские» вопросы, и есть — антисемитский и антиантисемитский потоки, размывающие даже саму почву, на которой можно было бы сойтись для настоящего разговора…

Впрочем, признаюсь, что Коротич тут помянут просто как этикетка проблемы, как более других когда-то намаячивший в том канкане. И воспринимаю я его — как некий собирательный образ, рисуя для себя такие «мысленные эксперименты».

Ну, допустим, Коротичу (или Евтушенко) поручили написать репортаж о футбольном матче «Израиль — Россия». Легче легкого представить их заголовок: «11 антисемитов на зеленом поле!».

Да и все содержание его репортажа — невелика тайна:

«Форварды — наследники Эйхмана! Эсэсовские руны под потными футболками! Проход по флангу Йосси Бенаюна — гордый вызов антисемитским хавбекам и юдофобу-стопперу! Игровая установка по схемам Гимлера!»

И ведь ни разу не задумается, что эта не нужная евреям «защита» оборачивается ущербом, унижением для России. Нет, один раз на все время, вместе с «окладом жалованья», принято правило: лишний удар бича стаду не повредит, наоборот, лишний раз щелкнуть их, остеречь — всегда полезно.

Логика коротичей видней и на малом примере.

Помните такого Аркадия Норинского, рассылавшего в 1988 году академику Лихачеву, Григорию Бакланову и многим другим письма содержанием:

«Мы с тобой расправимся! Боевики патриотической организации «Память»».

Эдакие… скажем, влезая в смежную стилистику — «антисемитские письма счастья».

На суде Норинский объяснил, что «…направил несколько десятков угрожающих писем с целью вызвать против «Памяти» общественное негодование».

Но, думаю, не только… общественное (негодование). Адресатами «Писем счастья» Норинского были также ленинградские партийные и государственные чиновники, в том числе руководители КГБ, то есть планировалось соответствующим, антиантисемитским образом настроить и госаппарат, и «силовиков»…

Европарламент тогда проникся, принял во внимание те «антисемитские угрозы», и выпустил специальное обращение к руководству СССР с требованием запретить деятельность общества «Память»…

Далее, правда, пути АнтиАнтисемитов разнятся: «самиздатовец» получил полтора года условно, а «огоньковец» — полтора десятка лет доходных лекций по Америке, с описаниями, как он тогда на серьезном конгрессе — выкрикнул свой мужественный и высокогражданственный «Манифест отказа от дефекации рядом с антисемитами».

И при всем при том они (коротичи) отлично знают: потоками чьей крови были загашены печи Освенцима, но… работа есть работа!

И совсем уж напоследок. Русские, конечно, менее всех наций заслуживают попреков в антисемитизме, менее всего нуждаются в мерах антиантисемитизма. А тем, кто будет подсчитывать число погромов — просьба. Не забудьте внести один важный поправочный коэффициент. Ведь погромы в Европе, 355-летний английский «юденфрай», зачистка Франции, рейнландских княжеств, Силезии — это все было направлено в основном на: еврея-торгаша, еврея-парфюмера, еврея-врача, еврея-старьевщика, еврея-ювелира, еврея-кузнеца («гетто», вроде бы означало — кузницу, да?).

А знаменитый погром в Умани был направлен на еврея-арендатора, которому выпало (см. историю Европы, Польши и все вышеописанное), выпало — уводить со двора пропитую корову. Или закрывать храм — перед носом у собравшихся венчаться, крестить младенца, отпеть родителя…

Перепроверьте, и уж учтите это, по возможности…

Было бы большим упрощением (а для соответствующих «компетентных органов» и — облегчением), предполагать источником фальсификаций истории — враждебный умысел. Однако, даже и не самый пристальный взгляд на поле сегодняшней исторической литературы, публикаций, покажет, что огромное количество искажений истории России привнесено авторами — искренними патриотами. В предыдущих главах разбирались случаи невольных, ненамеренных искажений образа России и ее истории в работах иностранных ученых, и, отдельно — предумышленные фальсификации, связанные с политическим «заказом». Примерно так же дело может обстоять и в пределах этого краткого «внутреннего обозрения».

Есть деятели, идущие на осознанные подтасовки… — перефразируя Игнатия Лойолу: «к вящей славе России». Возможно, утверждать не могу, есть занимающиеся чем-то подобным и профессионально, в пределах наших необъятных штатных расписаний. (И это ощущение навеяно даже не качеством нашего «агитпропа», а скорее общим многолетним впечатлением человека — отнюдь не гостя, не туриста в своей стране: да, у нас может быть.) Но в этой главе речь пойдет об искажениях российской истории, связанных с таким особым ее, истории, виденьем, и с такими новомодными теориями (да-да с «Новой хронологией» в том числе. В общем, с людьми, желающими, на свой манер, возвеличить свою страну и некоторых ее исторических деятелей. Наша связь со своей страной, традиционно более эмоционально наполнена, а общеизвестная широта славянского эмоционального спектра порождает в том числе и… наших Чаадаевых и Владимиров Печериных, целые батальоны католических неофитов, нигилистов и прочих «…как сладостно Отчизну ненавидеть».