Вот Бжезинский в интервью французской газете Nouvel Observateur (18–25 января 1998 г. и чуть ранее в интервью телесети CNN 13 июня 1997 г.).

— «Нувель Обсерватер»: Вы не жалеете о том, что вы содействовали исламскому фундаментализму, что вы снабжали оружием и консультировали будущих террористов?

— З. Бжезинский (как замечают французские интервьюеры — удивляется):

Эта секретная операция была отличной идеей. Ее целью было заманить русских в афганскую ловушку, и вы хотите, чтобы я жалел об этом?

Что важнее с точки зрения истории мира? Талибаны или падение советской империи? — (И таких трелей счастливого триумфатора еще 5 страниц…)

Потом США развернул целую кампанию санкций и акций, «заставивших СССР заплатить большую цену» за инспирированную ими авантюру. Бжезинский лично бывал в Пакистане, координировал совместные с этой мусульманской страной усилия и втянул в антисоветскую ось «саудовцев, египтян, англичан, китайцев» (…)

В общем, признаем, разыграно было блестяще, (правда и политический маразм брежневщины помог). Но согласитесь, колоссальнейшая, качественная тут разница со Вьетнамом.

Вьетнамский конфликт — это, собственно на 100 % французская колониальная война, расколовшая страну на Север и Юг еще в самом начале 1950-х.

Это слишком уж громкий, на весь мир прозвучавший разгром французов при Дьенбьенфу (7 мая 1954 года) побудил США сначала помочь союзникам, а потом и постепенно занять освобождавшееся французское место. Влезть в старые колониальные французские дрязги, тянущиеся еще с 1858 года (год влезания французов) — это было сугубо американское решение. Перечитайте историю президента Эйзенхауэра работы Роберта Иванова — там впечатляющая картина, как опытный и мудрый полководец Второй мировой войны всеми средствами препятствовал вползанию США во вьетнамско-французскую столетнюю войну. И что из этого вышло.

Роберт Иванов: «Воздержаться от интервенции в Индокитае было нелегким делом для Эйзенхауэра. На него оказывалось большое давление внутри страны с требованием нанести по Вьетнаму удар хотя бы с воздуха. Французские союзники США по НАТО, предвидя катастрофу в Дьенбьенфу, где вьетнамцы окружили французские войска, беспрерывно взывали к натовской солидарности, настаивали на прямом военном вмешательстве США в войну во Вьетнаме. Эйзенхауэр… сомневался в том, что удары с воздуха по Дьенбьенфу будут эффективны, и опасался, что они могут стать только прелюдией к обязательству использовать во Вьетнаме американские наземные вооруженные силы… Однако он все же направил во Вьетнам американские бомбардировщики и 200 военных специалистов. С. Амброуз констатировал: «И все же, несмотря на сокращение числа военнослужащих, направляемых во Вьетнам, и установление точной даты их возвращения, Эйзенхауэр оказался тем, кто послал первый контингент американских солдат во Вьетнам». Именно этот прецедент был использован преемниками Эйзенхауэра в Белом доме, чтобы в дальнейшем ввязаться в одну из самых грязных и кровавых войн».

Что ж, попробуйте привязать русских 1858 года (2 года после окончания Крымской войны), к тому, что французы полезли во Вьетнам? С конгрессмена-то Вильсона (второй с конца по результатам экзаменов по истории) — какой вообще может быть спрос?! Силен только в арифметике: 58 тысяч, 25 тысяч, русские за Вьетнам должны нам еще 33 тысячи…

Однако вот уже пройдено 3 страницы, без единого упоминания Грузии. Только Вьетнам, Афганистан, Вильсон, Маккейн, Бжезинский, 58 000 убитых, 25 000 убитых…

Но в действительности, это страницы, которые я попросил бы перечитать всех, интересующихся именно судьбой Грузии. Хирургическая мгновенность августа-2008, сорвала план США. (Помните, пара страниц выше, Вильсона: «Пусть у русских будет свой Вьетнам!»)

Только предположите, что удалось бы им, втравив Саакашвили, еще и затянуть конфликт, привить, допустим, грузинам вьетнамское и пуштунское упрямство, завалить их оружием, (отчасти выполнено). Вот и добрали бы они, наконец, те «… 33 000убитых, которые русские должны нам». А Вильсон бы параллельно дооплакивал бы… страдания грузинских детей, ранивших его (уже наверно третье) сердце…

Ведь добирать 33 000 убитых — для этого нужен длящийся конфликт!

И страну трехтысячелетней культуры бросить мелкой гирькой на баланс двухсотлетнего ковбойского режима — это что?

Главное, в чем преуспели те ковбои, так это в избирательном влиянии на интеллигенцию древних наций. А еще — в упрощенном, голливудском восприятии истории. Вот на этом, всем знакомом поле я и завершу свою «Маккейновскую главу». Образ его, в общем-то, легкопонятный, и даже — признаем — цельный. Родился в военной семье, на военной базе. Бомбил Вьетнам. Если б не советские зенитные ракеты и инструкторы — сколько бы лет успешных и безнаказанных бомбежек, сколько тонн напалма он бы еще вылил на вьетнамцев! Сколько званий, наград светило бы Маккейну Третьему!.. Почти шесть лет сидел в плену. А рядом с вьетнамскими допрашивающими офицерами, конечно, были и советские. Личные вещи отобрали — (спасибо, Саакашвили хоть пистолетик вернул)…

В общем, все что он думает, что он, Маккейн, вообще может думать о России — столь ясная картина, что и пары строчек тратить жалко… (Представили, думаю, все). Еще только раз повторю, зафиксирую сам корень его русофобии: нарушенная безнаказанность. Ведь как было замечательно: он бомбит, льет напалм — вьетнамцы в бессильной ярости целятся в него из луков. И всю эту ковбойскую идиллию смазывают зенитные комплексы «Made in USSR»! Понимаем Вас, мистер Маккейн!

А с упомянутым киношным восприятием истории — так уж получается, что в соответствующей исторической нише (кластере) — царит не самый идеологически желательный (правильный) фильм, а самый талантливый. И то, что Холокост воспринимают по спилберговскому «Списку Шиндлера» — это совершенно естественно. Ну а кто же сейчас… самый известный киношный вьетнамский пленный?

Подсказка. Самый мощно присутствующий в массовом сознании… он к тому же так элегантно, так филигранно выведен, что запомнился всем, даже и не появившись «лично» на экране. (Как бандит Джавдет, в нашем «Белом солнце пустыни»). И о нем, тем не менее, постоянно говорят, вспоминают…

Да-да, конечно, это отец боксера Буча (Брюс Уиллис), из «Криминального чтива» Квентина Тарантино. Выживший в плену соратник рассказывает маленькому Бучу, какой герой был его отец. И какие героические были те часы, пережившие три войны. И как (и где!) героически прятал их отец Буча все шесть лет вьетнамского плена.

И эта реликвия (часы) потом движет весь сюжет фильма (…)

Конечно, Тарантино ведет повествование в своем фирменном, пародийном стиле, однако попробуйте припомнить — ну хотя бы еще. одного киношного вьетнамского пленного, а потом проведите небольшое исследование, опрос: кто из них более известен? Так что мое возведение Маккейна к голливудскому архетипу, «отцу Буча» — вполне обосновано.

Кстати, и тема ушедшего времени, часов, «сверим часы», «в ногу со временем»… очень популярна в политических обозрениях.

Так что… см. название этой главы.

Эта поставлена здесь, что бы убедить даже и «людей практических», быстро теряющих интерес к отвлеченным «историческим дрязгам», убедить простым, проверенным-перепроверенным примером: от фальсификации истории — недолог путь и до настоящего экономического «обсчитывания», как в кабаке, где посчитали клиента «дозревшим».

Рискованная глава… Вроде бы, я намекаю в своем заглавии на некую однопорядковость политики Lebensraum im Osten (нем. — Жизненное пространство на Востоке) и эту уже почти пресловутую Энергетическую Хартию. И этим словно еще раз сопоставляю авторов — то есть фюрера и нынешний Евросоюз. Сложность в том, что некоторые стереотипы въелись в сознание настолько, что и многие европолитики, да и наши сторонники «открытых обществ», пожалуй, совершенно искренне считают отказ России ратифицировать Энергетическую Хартию недопустимым эгоизмом, попыткой давления…