Ну и как было объяснить всю невообразимую сложность подобного исторического клубка — той высадившейся бодрой, уверенной, подтянутой канадской пенсионерке? Прекрасно — признаем, сохранившейся, выглядящей: полный ОК! Внешне даже очень привлекательной…

Но и как ей объяснить все здесь произошедшее?!

Меня самого, честно признаться — искренне умиляют нескончаемые вереницы этих бодреньких, седовласых, лучащихся оптимизмом американо-канадских туристов-пенсионеров. Нескончаемые зарницы фотовспышек, снимающих витражи на «моей» станции метро, «Новослободская». В каком-то фотоальбоме, лежащем сейчас в Канаде или США, найдется и моя улыбка и поднятый большой палец, случайно попавшего в кадр спешащего москвича. (Хотя «Арбатская» и «Комсомольская-кольцевая» — по-моему, более классные образцы имперского «Большого стиля»).

Но… возвращаясь к нашей теме, уравнивание периодов «советской и германской оккупаций»… тут даже и образ бодрой пенсионерки отступает. Сравнивать советскую неуклюжесть, порой идиотские ошибки — с «Великим тысячелетним планом Гитлера» — это логика скорее… обиженного, злого и недалекого ребенка. «Вот сожгут всех этих, и тех, и еще тех, а уж потом — все. И откроют в Саласпилсе… м-м… «Луна-парк»! Или… «Гитлерлэнд» с мороженным и с… (довершая немецкую аналогию) с «Эрзац-Колой»!»

В упоминавшейся книге «Вторая мировая Перезагрузка» я приводил фрагмент письма нашего депутата Государственной Думы Российской Федерации, заместителя председателя Комитета по международным делам Госдумы, Натальи Алексеевны Нарочницкой. В 2005 году, поздравляя Президента Латвийской Республики госпожу Вайру Вике-Фрейберге, она писала ей:

«Эта Победа избавила латышский народ от исчезновения из мировой истории, от участи превратиться из нации в безликий человеческий материал, в слуг для господ из Третьего Рейха, едва умеющих читать на немецком языке географические указатели в Ингерманландии. В последующий период латыши, как русские и другие народы исторического государства Российского, испытали свою долю от всего, что было в нашем общем Отечестве — хорошего и плохого, но они стали профессорами, изобретателями и генералами, получали за достижения национальной культуры государственные премии, сохранили себя как нацию.

Я искренне надеюсь, что латышский народ с его мудростью и достоинством преодолеет этап самоутверждения на огульном отрицании прошлого и вражде к России».

И в завершении вернемся к обозначенной в начале главы «Комиссии историков Латвии», (основанной 13.11.1998, по инициативе бывшего президента страны Г. Улманиса, и т. д.), с четырьмя рабочими группами, иностранными членами…

Вся эта моя глава — один шаг по бурелому русско-прибалтийской истории, и я, конечно, не претендую, что можно с этой стороны пройти весь путь и гордо водрузить на здании рижской ратуши (или на Домском соборе) — новое «знамя победы», победы уже над историей. Дескать, слушайте, рижане, читайте! Все было так-то и так!

Нет, настоящим успехом, настоящей победой может быть только — общая победа, выстраивание того, что обе стороны признали бы «русско-прибалтийской историей». А не «пропагандой».

Потому я так и присматриваюсь к работе, ведущейся с латышской стороны, и опубликую здесь фрагменты отчета латвийского историка со своими краткими комментариями.

Лекция доктора Ирене Шнейдере «Политика оккупационного режима Советского Союза в Латвии в свете архивов России».

«Только благодаря финансовой поддержке Комиссии историков латвийским историкам после долгого перерыва удалось «вернуться» в архивы Москвы. Они могли не только работать там с документами, но и заказать копии. С полученными материалами знакомятся ученые, документы публикуются и широко используются в научных статьях. Однако, я хотела бы начать не с обзора документов, а с короткого описания условий, в которых пришлось работать. Работу в архивах Москвы, к сожалению, по целому ряду причин нельзя назвать нормальной. Мои наблюдения вытекают из опыта, полученного в результате поездок последних трех лет.

Изменилось ли что-нибудь в работе архивов с 80-х годов XX века? Насколько я могу судить, мало что изменилось, а может, и вовсе ничего. Да, стал доступен бывший Центральный Партийный архив, который раньше для исследователей практически был закрыт. Сейчас этот архив называется Российский Государственный Архив социально-политической истории (ГАСПИ).

Несколько слов хочется сказать о специфических аспектах работы. Начну с тех обстоятельств, которые осложняют работу. На работу историков влияние оказывает личное отношение к ним сотрудников архивов. Москвичи — большие патриоты, поэтому они наверняка верят своему мэру Юрию Лужкову, который говорит об апартеиде, ущемлении русских в Латвии.

(Тонкая ирония. Хороший стиль госпожи Ирене… Единственно, правда, — об апартеиде, ущемлении русских в Латвии, говорил не только мэр Юрий Лужков, но многие европейские комиссии, изучавшие ваши порядки на месте. — И.Ш.)

Мощная пропаганда имеет воздействие на жителей столицы России.

Начиная с последних лет эры Бориса Ельцина в архивах не работают комиссии рассекречивания. С секретными документами происходят странные вещи. В бывшем Центральном Партийном архиве имеется фонд 600 — бюро ЦК ВКП(б), который в первые послевоенные годы «присматривал», то есть контролировал структуры власти в Латвийской ССР.

…

Условия работы тоже плохие: микрофильмы очень трудно читать, число заказываемых дел необоснованно мало (только 5 дел).

Одновременно хотела бы подчеркнуть, что, например, в ГАСПИ работу очень облегчает тщательно составленная опись, уже по названию дела можно судить о том, будет ли там что-то про Латвию. Это несомненно облегчает работу, особенно при таких огромных размерах фонда.

После такого не очень оптимистического вступления встает вопрос: был ли смысл ехать, тратить время, деньги, нервы? Ответ — трижды да. В архивах Москвы были получены ценные, даже уникальные документы о Латвии периода советской оккупации.

…В план социалистического строительства была включена депортация «чуждого элемента», коллективизация сельского хозяйства, особое внимание было уделено борьбе с церковью. Вывод можно сделать только один — работу нужно обязательно продолжать, ибо архивы Москвы только начинают раскрывать свои тайны.

…По-моему, существенные документы, раскрывающие процессы 1940–1941 гг. и реальные замыслы Москвы, хранятся в фонде В. Молотова. Хотелось бы отметить только один момент: в июне 1940 года руководство Москвы ожидало вооруженного сопротивления советской оккупации, но не со стороны армии, а от айзсаргов. Это в известной мере объясняет то, почему именно против членов этой организации проводились массовые репрессии(…)

В фонде содержится 28 дел, из которых 10 недоступны для исследователей (латышских). Однако оказалось, что некоторым зарубежным исследователям их выдают. Об этом можно судить по сноскам в работах наших зарубежных коллег. Абсолютно непонятный дифференцированный подход».

— Вот именно, госпожа Ирене! Дифференцированный, но не «тотальный» подход! Если бы Россия задумала, допустим, наглухо спрятать некую информацию, или создать фальшивку, и использовать недопуск латвийских историков для какой-то дезинформационной антилатвийской кампании… ну разве можно это все построить на закрытии архивов — только для латышей и… сохранении (как вы это подтверждаете), доступа для американцев, шведов?! Ведь, скопировав «эти тайны» у них, (сложно же представить, что шведы вам откажут), вы еще более уверенно парируете подобную (гипотетическую) атаку… Тут, как бывший пиарщик скажу, даже будет дополнительный огромный плюс для ущемленных, хорошо представимый в виде газетных и телеанонсов: «Вот что пытались от нас, латвийских историков, так неуклюже скрыть московские архивисты, верящие своему мэру Юрию Лужкову!»