— Может быть, миледи. Но у нас любое насилие, чем бы оно ни было спровоцировано, строго запрещено. Убийство и нанесение увечий, которые в вашем мире случаются каждый день, на Асгарде неизвестны.

Авриль недоверчиво взглянула на него:

— За все это время ни один иннфодт не был убит?.. — Она поняла, что употребила неуместное слово, и постаралась найти другое: — Ну, не убит, а…

— Нет, ни один рожденный на Асгарде человек никоим умышленно не причинил вреда другому. Во всяком случае, на моей памяти.

— За все триста лет?

Ее вопрос заставил его нахмуриться.

— Извини, — беспечно исправилась она. — Мне не следует шутить насчет твоего возраста.

— Ничего, можешь не стесняться. — Озорная улыбка вспыхнула в его глазах. — Буду счастлив доказать тебе, что сохранил силу и способность к любым видам жизнедеятельности, как тридцатилетний. Может быть, продемонстрировать…

— Пожалуй, не стоит. — Авриль отступила подальше и предупреждающе подняла палку. Хок обвел взглядом мужской наряд, который все еще был на Авриль, и от этого взгляда у нее захватило дыхание.

— Все же я не понимаю, — настаивала она, стараясь сосредоточиться. — Даже если оружие и насилие запрещены, могут же все-таки возникать споры, ссоры, драки…

— Да, — Хок шел теперь немного ближе к ней, — но когда первое поколение иннфодт осознало, что никто не может покинуть остров и всем придется жить здесь вместе очень долго, было решено, что мир и взаимодействие должны стать основой нашего существования. — Протянув руку, он галантно взял у нее туфли. — Все разногласия выносятся на суд старейшин, те обсуждают проблему и решают, как ее уладить. — Он снова протянул руку и забрал у нее палку. — К счастью, таких баламутов, как Торолф, здесь не много.

Авриль с опозданием поняла, что лишилась оружия.

— Удивительно, что их так мало, — сказала она, повернувшись, и пошла задом наперед, чтобы удобнее было следить за быстрыми руками Хока. — Мужчины, где бы они ни жили в людском мире, все равно остаются мужчинами. Если, конечно, вам не удалось каким-то невероятным способом покончить с духом соперничества, агрессивностью, завистью, алчностью…

— На Асгарде для всего этого слишком мало поводов, Земли и богатств хватает на всех, и у всех времени в избытке, чтобы наслаждаться изобилием, и все пользуются им в равной мере. И у нас нет феодалов, нет принцев, нет вассалов. — Он снова бросил на нее жадный, полный вожделения взгляд. — А что касается естественной физической агрессивности мужчин, то мы направляем ее в русло спортивных состязаний… — в лунном свете сверкнула его белозубая улыбка, — и иных приятных занятий.

Авриль остановилась и, отвернувшись, вперила взор в спокойные, непроглядно-черные в ночи воды залива.

— Тебя послушать, так Асгард и впрямь рай земной. — тихо сказала она, размышляя о том, сколь отличен от его мира ее собственный. Франция только и знала, что воевать: короли и лендлорды постоянно сражались за земли, богатства, власть, мстили друг другу.

— Да. — Голос его звучал теперь совершенно серьезно. — Хотя, сказать по правде, меня немного пугает то, что мы стали слишком мирными.

— Как можно быть слишком мирными?

— Можно, если учесть, что вы, утлендинг, продолжаете расширять границы своего мира и подступаете все ближе к нашему. — Он подошел и встал рядом, бросив на песок ее туфли и палку. — Шесть столетий мы жили здесь в безопасности. Редко какой корабль рисковал заплывать в эти северные воды. — Он посмотрел туда, где покачивался на волнах едва различимый силуэт его кнорра, высокая мачта выделялась на фоне освещенного лунным светом неба. — Но с каждым веком вы строите более огромные и мощные суда и все глубже внедрялись в неизведанные уголки земли. Настанет день — и чужеземцы найдут нас. — От безнадежной уверенности, звучавшей в его голосе, у Авриль мурашки пробежали по коже. — А мы так привыкли к миру и так отвыкли от войн, — продолжал Хок, — что, боюсь, не сможем защитить себя, когда этот день наступит.

Авриль вспомнила милых, дружелюбных жителей города, вспомнила о Жозетт и Келдане, и сердце у нее сжалось. Она не сомневалась, что воинственные мужчины из ее мира — все эти лендлорды, принцы и короли — не задумываясь, обрушат всю мощь своего оружия на остров, чтобы завоевать его.

— Вы должны сделать все, что в ваших силах, чтобы защитить себя, — тихо проговорила она. — Вы должны… вы должны создать армию…

— И построить военный флот? И дать каждому в руки оружие, и научить убивать? Да ведь это разрушит самую суть той жизни, которую мы захотим таким образом защитить. — Он взглянул на Авриль. — Может быть, и придет время, когда я буду вынужден посоветовать это сделать, но пока стараюсь убедить своих сограждан в том, что нам следует изменить некоторые наши традиции, например, традицию совершать вылазки за невестами. Потому что всякий раз, когда мы появляемся в вашем мире…

— Вы рискуете, что кто-нибудь проследит ваш путь назад? Хок кивнул:

— Теперь, когда ваш мир становится таким перенаселенным, мы должны быть особенно осторожными, чтобы не выдать своё местопребывание. Нам необходимо еще тщательнее хранить тайну Асгарда… — Она увидела в его взгляде глубокое сожаление. — Любой ценой.

Авриль не отвела глаз, сейчас, как никогда прежде понимала, почему для него так жизненно важно, чтобы ни одна из пленниц не покинула Асгард.

В том числе и она.

Хок удерживал ее от возвращения к Жизели не потому что был злым или бесчувственным; напротив, он искренне сочувствовал ей.

Но так же глубоко он сочувствовал своему народу.

— Так вот почему ты единственный, кому можно совершать вылазки, — догадалась Авриль. Хок кивнул:

— В мои обязанности входит наблюдение за внешним миром, чтобы в случае необходимости Асгард мог вовремя встать на свою защиту. Я наблюдаю за их портами и их кораблями. Собираю всевозможные сведения. Прислушиваюсь к тому, о чем говорят мореплаватели, направляющиеся в наши края.

Авриль вдруг похолодела.

— Но ты сказал, что можешь прожить вдали от Асгарда не более…

— Не более шести дней. Мои путешествия вынужденно коротки. И я совершаю их не чаще двух раз в год. Это рискованно, но таков мой долг.

Сердце глухо забилось в груди Авриль. Она осознала какой опасности он себя подвергает.

— А если во время одной из таких экспедиций с тобой что-нибудь случится?..

— Вдали от Асгарда его целебная сила на нас не распространяется. В Антверпене двое наших товарищей были убиты. Хок повернулся и зашагал прочь.

Авриль последовала за ним. От горечи, звучавшей в его голосе сердце ее больно сжалось.

— Хок, прости, — прошептала она. — Я понимаю, как тяжело терять друзей, с которыми долго жил бок о бок.

Он ответил не сразу.

— Они были молоды, — горестно произнес он наконец. — Слишком молоды, чтобы послушаться, когда я предупреждал их, чтo путешествие будет опасным. Слишком нетерпеливы. Мы предпринимаем такие экспедиции не чаще одного раза в тридцать лет, когда вырастает новое поколение.

— Как Келдан?

— Да. — Хок оглянулся туда, откуда они пришли. — Как Келдан. — Печальная улыбка искривила его губы. — Он просил взять его в предыдущее плавание, но старейшины не разрешили, потому что ему было всего двадцать лет, он был совсем еще мальчик. — Улыбка исчезла с лица Хока. — Ему пришлось очень долго ждать свою невесту.

Авриль заметила озабоченность на его лице, и это насторожило ее.

— Ты думаешь, что Келдан и Жозетт не будут счастливы вместе?

Расправив плечи, словно сопротивляясь встречному ветру, Хок продолжал идти вперед.

— Нет, они будут жить прекрасно. И она будет счастлива. Так же, как и их дети.

— А Келдан?

— Келдан еще… — Хок замялся, — слишком молод, чтобы понять… — Сделав еще несколько шагов, Хок остановился. Он не повернулся к Авриль, ветер почти уносил его слова, но она расслышала: — Что это значит, когда она уходит.

Невыносимая мука звучала в этих словах, и Авриль вдруг осенило — она почувствовала себя так, словно луна только что упала с неба и обрушилась ей на голову.