Жозетт пожала плечами:

— Может быть, они просто хотят и другим дать пожить на этом чудесном острове?

Авриль с болью посмотрела на нее:

— Жозетт, это очень благородная идея, по если бы дело обстояло именно так, незачем было бы красть людей. Достаточно было бы их просто пригласить. И сколь «милым» ни оказалось бы это место, я никогда не смирюсь с тем. чтобы меня держали здесь в плену. — Все еще глядя в окно, она скрестила руки на груди. — У меня есть дочь, к которой я должна вернуться, и я никому и ничему не позволю нас с ней разлучить.

— Прости меня, Авриль. Ты, конечно же, права. — Жозетт подошла и встала рядом с подругой. — Но как мы убежим? Мы находимся где-то посреди океана и даже не знаем, в какой стороне наш дом…

— Это не должно нас останавливать. В конце концов, мы выросли в Бретани, на берегу моря. И я могу отличить корму от носа, а рыбацкую лодку от клинкера. Я могла бы даже… — Авриль запнулась, взглянув через плечо на Келдана, по тот явно не понимал, о чем они говорят, — я бы даже могла построить где-нибудь в потайной бухте лодку, в которой можно плавать по морю. — Она взглянула на потолок. — Если бы имела подходящие инструменты.

— Может быть, кто-нибудь из похищенных вместе с нами захочет нам помочь? — неуверенно предположила Жозетт.

— Вот-вот. Прекрасная мысль! Если мы будем работать вместе, у нас может получиться. — Авриль тронула Жозетт за локоть. — Мне понадобится твоя помощь, Жозетт. Одна я не справлюсь.

Жозетт взглянула на Келдана, потом снова на Авриль и мягко ответила:

— Ну конечно же я помогу тебе.

— Спасибо. — Авриль обняла подругу. — У меня есть для тебя очень подходящее поручение. Нам нужно узнать, где находится этот остров. Насколько он удален от материка и в каком направлении нужно плыть, чтобы добраться домой. Поскольку вы с ним… — она послала Келдану милую улыбку, — в достаточно сердечных отношениях, у тебя больше всего шансов выведать то, что нужно.

— Я постараюсь.

— Отлично. Я знаю, ты можешь это сделать, Жозетт. — Авриль почувствовала, что у нее впервые за этот день улучшается настроение. — Ну а теперь я попробую разыскать кого-нибудь из остальных пленниц. Ты же оставайся здесь со своим плотником и вытягивай из него нужные сведения. Но будь осторожна, не выдай себя.

— Это было бы мудрено, поскольку мы понимаем не больше, чем несколько слов из того, что каждый из нас говорит.

— И все же будь осторожна, Жозетт. — Авриль махнула Келдану рукой на прощание и направилась к двери, оставляя подругу в обществе врага.

«Надеюсь, Жозетт не забудет, что, в сущности, он — враг», — подумала она, выходя.

Дождь стучал по ставням жилища Хока… Монотонный звук ливня, начавшегося еще до рассвета, с каждым часом лишь усиливался. Стоя у открытого окна, Авриль смотрела на серые тучи, которые заволокли все небо, и тяжело вздыхала от безысходности. Прямо у нее над головой прогремел гром. Новая вспышка молнии тут же вонзилась в бушующее море. Грозе не видно было конца.

Авриль барабанила пальцами по деревянному подоконнику. После вчерашних тайных свиданий с другими пленницами, оказавшихся успешными, она жаждала немедленно приступить к осуществлению плана побега, но скитаясь под проливным дождем, могла лишь промокнуть до нитки и заболеть. А если она собирается во главе полудюжины женщин пуститься в опасное морское плавание, ей понадобятся крепкое здоровье и много сил.

Лишь мавританка оказалась слишком робкой, чтобы даже допустить мысль о возможности побега. И еще Авриль не удалось пока поговорить с англичанкой, так как верховный старейшина — тот, что походил на Хока, — не спускал с нее глаз. Беспокоила ее и итальянка.

Закрыв глаза, Авриль снова вознесла молитву небесам, чтобы с несдержанной на язык синьориной ничего не случилось. Безусловно, итальянка была бы самой решительной и непреклонной «сестрой по оружию»… Но с тех пор как похититель уволок ее, брыкающуюся и визжащую, с церемонии в альтинге, их никто не видел.

Они оба бесследно исчезли.

Холодные дождевые капли брызнули в лицо Авриль, она поежилась и ощутила, как все похолодело внутри, — ей было страшно представить, что может в этот самый момент испытывать бедная женщина.

Ветер усиливался, и Авриль, закрыв ставни, отошла от окна. Придется ждать до завтра, чтобы выйти из дома и поискать подходящее потайное местечко, где можно было бы начать строительство лодки. Возможно, к тому времени синьорина объявится живой и невредимой.

Лелея эту надежду, Авриль стала обходить груды подарков, навязанных ей горожанами, потом уселась на пол возле стопки пыльных книг. Чтобы рассеять мрак в комнате, она зажгла еще одну свечу и снова склонилась над текстом, который изучала с полудня.

Среди содержимого ларей и сундуков, коими было забито жилище Хока, она, к своему удивлению, обнаружила десятки старинных фолиантов. Скандинавские руны были для нее не более чем сложным, запутанным орнаментом, но некоторые пожелтевшие и потрескавшиеся страницы содержали рисунки — звездного неба, деревьев, скалистого берега Асгарда. Если ей удастся найти смысл в этих книгах и прочесть описания здешних мест или что-то похожее на карту, устроить побег станет легче.

Под монотонный звук дождя, колотящего по деревянным балкам крыши, она все листала и листала страницы, стараясь убедить себя, что не должна испытывать угрызений совести оттого, что самовольно рылась в вещах Хока.

В явно личных вещах. И порой совершенно неожиданных.

Те, что были выставлены на всеобщее обозрение в его доме — или ванингсхусс, или как там они еще называли свое жилье, — вполне соответствовали образу воина-викинга: от разного рода оружия и охотничьих трофеев, развешанных по стенам, до испещренных рунами темных панелей, которыми были обшиты стены, и массивной кровати со столбиками по углам, увенчанными устрашающими драконьими головками.

Но в ларях Авриль обнаружила предметы, которые могли многое рассказать о другой, отнюдь не воинственной стороне характера этого человека: лоскут тончайшего дамасского шелка, в который был бережно завернут гребень из слоновой кости; пара костяных коньков; настольные игры; деревянная статуэтка, вероятно, какого-то христианского святого — краски на ней от времени потускнели и стерлись; небольшой бархатный мешочек с морскими раковинами.

Но самое неожиданное — огромное количество книг. Тексты греческих философов — современников Аристотеля, кропотливо переписанные и прокомментированные, видимо, каким-нибудь давно умершим монахом. Книги об охоте и астрономии на латинском языке. Занимательное переложение «Артуровских легенд» на французском.

Если судить по содержимому ларей, Хок имел склонность к мирным, даже научным занятиям.

Почему-то от этой мысли комок подступил к горлу. Она тяжело сглотнула и постаралась прогнать чувство тревоги. Переворачивая страницу за страницей, Авриль думала лишь о том, как поскорее вернуться к Жизели.

Вдруг что-то большое и мягкое ткнулось ей в спину, прервав ее размышления, — она чуть не упала лицом вниз.

— О Боже, опять! — жалобно сказала она. оглядываясь. — Ты что, хочешь, чтобы я выгнала тебя под дождь?

Олененок издал какой-то звук в ответ — нечто среднее между криком дикого гуся и блеянием овцы.

— О, ради всех святых!.. — Сраженная отчаянным взглядом огромных влажных карих глаз, Авриль нехотя сдалась и почесала животное за ухом. — Знаешь ли ты, что тебе вообще не полагается здесь быть?

Нескладный новорожденный олененок счастливо засопел. Пушистое серенькое существо о четырех ножках было слишком маленьким, чтобы обходиться без матери, поэтому-то оно и оказалось на попечении Авриль.

После ее вчерашнего появления в селении нескончаемый поток горожан тянулся к дому с приветствиями и подношениями. Все столы и лари в ванингсхусе Хока ломились под тяжестью всевозможных яств и мехов, одеял и корзин, одежды, посуды и всевозможных прочих даров.