Хок поднял бутылочку и посмотрел ее на свет:

— Дядя, здесь его так мало…

— Да, хватит только для одного. То есть я надеюсь, что хватит. Если зелье подействует, ты станешь смертным — утлендинг. Будешь волен жить в их мире. Но окажешься подверженным всем опасностям, которым подвержены они, — болезням ранениям. И проживешь лишь короткую жизнь, — медленно добавил он, — как они. Может быть, еще лет пятьдесят — шестьдесят, не больше.

Хок почувствовал, как сильно забилось его сердце, но на сей раз не от страха, а от надежды. Он станет свободным! И сможет уехать.

Он сможет поехать к Авриль.

Хок встал.

— Если сейчас, по их представлениям, мне тридцать лет, то я доживу лет до восьмидесяти — девяноста. Для утлендинг это долгая жизнь.

— Хок, если эликсир подействует как надо, — мрачно напомнил ему Эрик, — ты не должен никогда возвращаться сюда. На Асгарде все будут уверены, что ты изгнан.

Хок кивнул, понимая опасения дяди. Его чудесное воскрешение побудило бы соплеменников снова начать опасные эксперименты, чтобы найти волшебный эликсир.

Если он подействует, как надо.

Хок почувствовал, как при мысли о том, что он оставит у себя за спиной, что-то больно сжалось в груди. Он оставит здесь друзей, которые будут горевать о нем.

Всех тех, кто хотел быть свободным, но не мог.

— Это несправедливо, дядя, — мрачно сказал он, — почему я должен быть единственным, кто…

— Твой отец хотел бы, чтобы ты это взял. — Эрик положил руку на плечо Хока. — И теперь у тебя нет иного выбора.

Хок встретился с ним взглядом, и они долго смотрели друг на друга.

— Спасибо, дядя! — Хок сжал руку Эрика. — Что бы ни случилось, знай: я благодарен тебе.

— Мне будет не хватать тебя, Хок.

Хок почувствовал, как спазм сжимает ему горло.

— И мне тебя тоже.

Осторожно, нерешительно он поднял бутылочку, она сверкнула в отблеске пламени. Хок открыл крышку.

Маленькая валькирия…

Авриль заворочалась во сне и протестующе застонала, словно прогоняя нечто потревожившее ее сон. Тяжело вздохнув, она опять погрузилась в сновидение. То был сладкий, новый сон: ей снилось, будто Хок пришел к ней снова, что он с ней, здесь, во Франции, в Бретани…

Авриль… Ты нужна мне…

Она подняла ресницы, в замешательстве сонно заморгала. Но голос — знакомый, любимый низкий голос — почему-то не остался там, во сне. Он звучал так, словно Хок был здесь, с ней. Рядом.

…Помоги мне…

Тревожно вскрикнув, Авриль резко села на кровати и широко открыла глаза. Нет, она не спала. Но в комнате никого не было. В очаге дотлевали последние угольки. Она была дома, в родовом замке в Бретани, где жила уже неделю.

И сон окончательно слетел с нее.

Авриль, пожалуйста.

Авриль изумленно вскрикнула, схватилась за сердце и почувствовала, как оно колотится. Голос Хока доносился не из сна, он неким невероятным образом звучал в ней самой. Дрожа, она вскочила с постели и бросилась к окну, чувствуя, что он здесь.

Здесь, во Франции, в Бретани. Где-то неподалеку.

И ранен. Хотя дождь больше не стучал в окно — гроза, длившаяся весь день, прекратилась, — Авриль ничего не могла разглядеть в темноте. Она не стала задаваться вопросом, откуда ей известно, что Хок здесь, и как вообще такое возможно. Она рванулась к двери, выскочила в коридор и побежала вниз по лестнице. В холле она задержалась лишь на миг, чтобы сорвать с вешалки плащ и накинуть его на ночную рубашку, и тут же выскочила за дверь.

Было поздно, большинство слуг уже спали. Стуча каблуками и разбрызгивая грязь, сразу же заляпавшую одежду, она пересекла внутренний двор замка. Добежала до конюшни. Коня седлать не стала, чтобы не терять времени, — накинула лишь уздечку и, галопом проскакав через замковые ворота, углубилась в лес.

Авриль, я люблю тебя…

Сердце ее, казалось, подскочило к горлу и застряло там. Авриль полагалась на свои чувства, они должны были указать верный путь. Она долго скакала через лес, пока не нашла Хока на опушке.

Он лежал, на спине. Вороной копь, волоча поводья, бродил рядом.

— О Господи! — закричала Авриль, спрыгивая с лошади, и бросаясь к Хоку. Она упала в мокрую траву рядом с ним. На Хоке были темная туника, облегающие штаны и плащ. Вся одежда насквозь промокла под дождем.

Он открыл глаза — тень улыбки тронула его губы.

— Ты услышала… меня, — слабым голосом произнес он.

— Хок, — зарыдала Авриль, склонившись над ним и гладя его по лицу. — Как ты мог оказаться здесь? Сколько дней ты…

— Семь… — пробормотал он. Его ресницы опустились. — Семь дней.

— Ты хочешь сказать, что прошло семь дней, как ты покинул Асгард?

Хок не ответил.

— Хок…

— Хотя оно и подействовало… — прошептал он, — не… убило меня… Но, вероятно… не так.

Авриль тряхнула головой, не понимая, о чем он говорит. Она проверила, не ранен ли он, но ничего не обнаружила, кроме глубокого пореза на лбу. Похоже, он свалился с лошади.

Схватив его за плечи, Авриль с горестным удивлением ощутила. что, хотя его тело было сильным и упругим, жизнь едва теплилась в нем.

— Хок, что я могу сделать? Должно быть что-то, что я могу сделать!

— Увидеть тебя… в последний раз. — Он открыл глаза и посмотрел на нее замутненным взглядом. С трудом подняв руку, погладил по щеке. — Это того стоило.

— Хок, нет!..

— Люблю тебя… — прошептал он.

Рука его безжизненно упала на землю, глаза закрылись,

— Ней! — закричала Авриль. Нет, она не может потерять его снова! Господь милосердный, она не переживет этого еще раз! Она бросилась на него, обняла, корчась от душевной муки, прижалась щекой к его груди, стиснула в объятиях, словно надеялась силой воли задержать его здесь, на земле.

И вдруг изумленно вскрикнула. Вздох облегчения сорвался с ее губ.

Его сердце продолжало биться. Даже сквозь одежду она слышала ровное, сильное биение его сердца.

Он был жив! Она не понимала, как это оказалось возможно, но он не умер. Однако не был погружен и в лангвариг совн, поскольку, как он сказал, это было возможно только на Асгарде.

Хок был без сознания, но дышал ровно, и кожа была теплой — даже горячей. Потрогав его лоб, Авриль поняла, что у него жар.

И жар совсем иного рода охватил ее самое.

Когда закатные лучи солнца, проникавшие через окно, окрасили спальню золотисто-оранжевыми бликами, Хок наконец снова открыл глаза. Авриль прерывисто выдохнула — ей казалось, что сада сидела здесь, на краю кровати, затаив дыхание, целый день. Она вытерла испарину с его лба и вознесла благодарственную молитву за то, что Бог оставил его в живых. Ей так хотелось поцеловать Хока! И в то же время ее обуревало желание задать массу вопросов.

Склонившись, она поцеловала его в бронзовую от загара щеку и ощутила, что жар спал. Авриль отложила мокрую тряпочку, которой обтирала его.

— Хок, тебе лучше? — прерывисто прошептала она. Напряжение и страх, владевшие ею весь этот страшный день, разом отступили.

Он с минуту смотрел на нее, моргая, словно не был уверен, что не спит. Потом улыбнулся:

— Да. — Его голос напоминал шелест сухих листьев. Подняв руку, он провел пальцами по ее распущенным волосам, по щеке. — Устал… но чувствую себя нормально.

— У тебя ничего не болит?

— Нет. — В голосе слышалось удивление.

— Слава Богу! — На Авриль внезапно напала дрожь. — Хок, я не могу поверить, что ты здесь. Разве это возможно? Сколько дней, как ты покинул Асгард? Разве…

— Тс-с, моя маленькая валькирия. — Зарывшись пальцами в ее волосы, он притянул ее к себе, чтобы поцеловать. — Прости, что напугал тебя. Мне ничто не грозит…

— Но прошлой ночью ты сказал, что уже семь дней как ты уехал с Асгарда! — воскликнула она. — Семь! А сегодня уже восемь.

— Да, — пробормотал он, нежно осушая губами ее слезы, буря чувств бушевала в его глазах. — Понадобилось время, чтобы найти тебя. Сначала я отправился во владения твоего деверя в Артуа, но там узнал, что герцог с женой повезли тебя с дочерью сюда, в твое родовое имение в Бретани…