«Боже милосердный, помоги мне!» Авриль ухватилась за обломок дерева, снова вынырнула на поверхность, как поплавок, но ее мышцы были слишком вялы. Тело сотрясали конвульсии. Она не могла даже держаться за спасительный обломок. Мокрое платье стало слишком тяжелым, оно тянуло вниз, вода была слишком холодной, а руки слишком ослабели от гребли.

Откуда-то из глубины ее существа, охваченного паникой, поднялась и заполнила мозг, сердце, душу отчаянная мольба:

«Хок, помоги мне!»

Хок так резко осадил Илдфаста, что испуганный жеребец встал на дыбы и прянул в сторону.

О священный молот Тора, что это было? Он слышал голос Авриль.

Слышал так же ясно, как если бы она скакала верхом рядом с ним. Тяжело дыша, Хок огляделся. В темноте виднелись лишь молчаливые утесы да море далеко внизу. Он слышал шум ветра и отдаленный гомон празднества — больше ничего.

Но он мог поклясться, что слышал, как Авриль звала его. Звала на помощь.

Ярость и досада, владевшие им с того момента, как он обнаружил, что ее нигде нет, внезапно испарились, уступив место гораздо более тревожному и непривычному чувству.

Страху.

Хок пришпорил коня и галопом помчался вдоль обрыва обратно в город. Он уже проверил свой ванингсхус, подумав, что Авриль могла просто уйти домой одна. И Жозетт, когда он спросил ее, сказала, что это вероятнее всего.

Но Хок не нашел дома своей беспокойной жены. Не было ее и на берегу.

А теперь другая мысль тревожно билась в его голове: Торолф.

Хок не видел негодяя на празднике. Да и трудно было представить себе, чтобы он пришел туда и выкрал Авриль прямо из толпы. Она бы закричала, и кто-нибудь это заметил бы. Да все бы заметили. Он бы сам заметил. Пока дядя не втянул его в тот бессмысленный спор, он зорко наблюдал за женой.

Авриль никогда не пошла бы с Торолфом добровольно. Но что, если сукин сын где-то подкараулил ее, если он обидел ее…

«Хок, помоги мне!»

Изрыгнув проклятие, Хок снова осадил Илдфаста. Его сердце бешено колотилось, кровь молотом стучала в висках.

Нет, это не шутка, которую играет с его слухом ветер! Он ясно слышал Авриль.

Не только слышал, но и… чувствовал. Чувствовал сокрушительную волну боли, ледяного ужаса и беспомощности, который внезапно окатила его — и так же внезапно отступила.

Потрясенный, дрожащий от пережитого страха, Хок не мог позволить себе остановиться и подумать, откуда пришло это нервирующее ощущение. И как это вообще возможно.

Потому что он уже чувствовал — знал, — где находится Авриль в этот момент.

Его взгляд был прикован к окутанному туманом морю, к удаленной от берега гряде скал к югу от острова.

Авриль не у Торолфа.

Она — там. Одна. Беспомощная. Изнемогающая!..

Свирепо выругавшись, он вонзил каблуки в бока Илдфаста, и тот понесся вперед огромными, мощными скачками. Теперь Хок мчался уже не обратно в город — игнорируя опасность сорваться с утеса, он прямиком летел к берегу, не сводя глаз со скал вдали.

Но больше не слышал голоса Авриль.

Все онемело у него внутри, и он не мог бы сказать, кому принадлежало это ощущение — ему самому или ей. Несясь вдоль утесов со смертельной скоростью, он отыскал знакомую лишь ему одному древнюю тропу и бросился по ней вниз. Очутившись у подножия, он резко натянул поводья, соскочил с седла и в темноте побежал по скалистым уступам к кромке воды.

В лунном свете он различил свежие следы — следы двух пар ног. Они привели его в укрытие среди прибрежных кустов. Тут Хок увидел валявшийся якорный камень. Здесь тащили какую-то лодку.

Какую лодку? Откуда она могла…

Нет, сейчас это не имело значения. Авриль там, она в беде! Возможно, уже мертва.

Скинув сапоги, Хок всмотрелся вдаль, в окутанные туманом — Слишком далеко! Слишком далеко, чтобы пытаться добраться туда вплавь в ледяной воде. Тем более ночью. Если усталость не прикончит его, это сделает холод. И то при условии, что раньше он не собьется с пути в темноте и не утонет.

Хок отстегнул ремень и бросил его на песок вместе с оружием, потом подбежал к воде и нырнул.

Он плыл изо всех сил, рассекая волны, стараясь держать направление от места, где заметил след лодки, прямо на скалы. Не обращая внимания на холод, пронизывавший до костей, на мощный прилив, он несся вперед как стрела.

На полпути к облаку тумана, в нескольких ярдах от берега, ему стали попадаться обломки. Щепы, оторванные от расколовшейся дубовой обшивки корабля. Сломанное весло. Резная фигурка с лодочного носа.

— Авриль! — закричал Хок. Острые когти страха впивались в него. — Авриль, где ты?

Из темноты не доносилось никакого ответа. Невозможно было понять, где потерпела крушение лодка.

И жива ли еще Авриль.

Хок заставил себя отринуть эту мысль. Он продолжал плыть, рассекая руками холодную бездну. Быстрее. Сильнее. Дальше — туда, где ветер вздымал смертельно опасные буруны. Но волны тянули его назад, он почти совсем обессилел в борьбе с ними, а ледяной воздух не давал дышать. К тому времени, когда он достиг полосы тумана, его легкие, казалось, горели и сил почти не осталось.

— Авриль!

Хок не слышал — и не чувствовал — никакого ответа. н не видел ее нигде. Он вообще ничего не видел, лишь продолжал двигаться вперед, углубляясь в гущу тумана, поглотившего остатки света, излучаемого луной и звездами. Свирепый ветер было так же трудно преодолевать, как и мощное течение.

В тот момент, когда он остановился, чтобы снова выкрикнуть се имя, черная волна накатила на него из тьмы, подхватила словно листок, и, протащив назад, ударила о скалу. Резкая боль взорвалась в боку.

Оглушенный этой болью, Хок погрузился под воду. Но даже когда ледяные волны сомкнулись над его головой, он продолжал бешено бороться за жизнь, стараясь ухватиться за ту самую скалу, о которую поранился, чтобы вынырнуть на поверхность.

Как только голова его снова оказалась над водой, Хок стал судорожно хватать ртом воздух. Каждый вдох причинял нестерпимые мучения. Хок вспомнил боль, пронзившую его перед тем, как он погрузился под воду, и понял: у него сломаны ребра. Но оттого, что теперь он знал, откуда эта боль, легче не стало. Он усилием воли загнал боль в дальний угол сознания, но не мог даже вздохнуть достаточно глубоко, чтобы снова позвать Авриль.

Отчаяние и страх окатили его еще более резким холодом, чем ветер и волны.

Авриль! Хок не знал, возможно ли это, и если возможно, то как, но старался мысленно передать ей те чувства, что бушевали у него в душе. Во имя того Бога, в какого ты веришь, где ты?

Хок!..

На этот раз голос Авриль прозвучал в нем слабым, едва слышным шепотом — словно его всего лишь обдало волной. Но он немедленно рванулся в ту сторону, откуда шел стон, плыл как мог, насколько позволяли обессилевшие мышцы сломанные ребра, отвечавшие пронзительной болью на каждый взмах руки, на каждый толчок ногой.

Наконец он увидел ее — крохотный темный силуэт, прильнувший к скале, едва выступавшей над поверхностью волн.

Он ощутил невероятное облегчение. Облегчение и какое-то другое чувство, определить которое у него не оставалось времени.

Авриль была почти без сознания, платье изодрано в клочья, все тело в синяках и кровоточащих ранах. Она нашла торчащую из-под воды вершину небольшой скалы и одной рукой вцепилась в нее мертвой хваткой. Другой рукой она продолжала бессознательно держаться за обломок корабельной мачты. Когда Хок прикоснулся к ней и попытался оторвать от скалы, ему это не удалось — Авриль лишь застонала от боли.

— Отпусти руки, Авриль, — сдавленно проговорил Хок. — Я с тобой. Отпусти руки.

Отчаянное, беспомощное рыдание сотрясло ее тело, но рев ветра и словно ватой окутывающий все и вся туман поглотили даже этот резкий, надрывный звук.

Перебирая руками, Хок подтянулся и схватился за обломок мачты, радуясь даже такой ненадежной опоре. Авриль, так же, как и он, дрожала от холода. То, что удалось доплыть сюда, было уже почти чудом. Хок не знал, смогут ли они преодолеть обратный путь.