Нина с царственной грацией подобрала мокрый, изодранными подол шелковой юбки и заспешила прочь от берега.

Авриль внимательно вглядывалась вперед, дрожа от ледяной воды, пропитавшей ее платье. В такт сильной морской качке что-то словно поднималось и опускалось у нее внутри. В юности она нередко совершала прогулки в лодке одна, но плавать дня подряд в открытом море ей никогда не доводилось. Она ведь рассчитывала, что их будет несколько.

Она рассчитывала на Жозетт.

Тяжело вздохнув, Авриль подняла со дна веревку и привязала руль так, чтобы лодка сохраняла взятый курс. Ей не нужна ничья помощь. Она все сделает сама.

Быстро, всего лишь один последний раз, она оглянулась на берег, и сердце сжалось у нее при мысли, что она не смогла даже попрощаться с подругой.

— Прощай, Жозетт, — прошептала она. — Будь счастлива!

Закрыв глаза, Авриль прочла короткую молитву за Жозетт.

И добавила в конце просьбу, чтобы Бог дал ей самой силы благополучно добраться до дома, к Жизели.

Потом встала и, переступая через сиденья, прошла вперед, туда, где лежали весла. Сев на среднее сиденье, она вставила весла в уключины и взялась за гладкие круглые ручки.

Но прилив был так силен, что Авриль казалось, будто она одна тянет огромный военный корабль. Уже после нескольких гребков голые ладони оказались содранными и начало ломить руки и спину. Стиснув зубы, задыхаясь, Авриль продолжала грести.

Но несмотря на все ее усилия, лодка продвинулась вперед всего на несколько ярдов.

В отчаянии, проклиная все на свете, Авриль бросила весла до дыша, понурила голову. Лодка слишком тяжела, чтобы одна женщина могла справиться с ней. Преодолеть прилив и двигаться вперед ей не под силу. Авриль закрыла глаза, ей не хотелось верить в то, что все было напрасно, что препятствием а пути домой оказалась та самая лодка, которая должна была бы донести ее до дома.

До Жизели.

До ее маленькой, ясноглазой девочки, которая, должно быть, молится, чтобы мамочка вернулась к ней, и плачет навзрыд, пока не обессилит от слез и не заснет.

Авриль снова подняла голову, полная решимости. Никакие обстоятельства не помешают ей добраться до своей малышки. Подняв весла, она положила их в лодку и поспешно пробралась на корму, к запасам, заготовленным Торолфом.

Все было надежно закреплено. Авриль начала развязывать веревки и выбрасывать за борт тюки, корзины и фляги; Один за другим грузы ударялись о поверхность воды и тонули. Она оставила лишь еду и питьевую воду, а все несметные сокровища Торолфа без сожалений отправила на дно.

К тому времени, как она покончила с ними, осадка, лодки стала мельче, и, снова взявшись за весла, Авриль, к своему великому облегчению, обнаружила, что лодка пошла быстрее. От гребли у нее по-прежнему невыносимо болели все мышцы, но расстояние от берега стало увеличиваться.

С каждым всплеском весел Асгард все больше растворялся в ночной тьме у нее за спиной, становясь всего лишь призрачной тенью.

Он оставался позади. Авриль больше никогда не увидит Хока Вэлбренда.

Вместо того чтобы почувствовать облегчение и прилив счастья при этой мысли, она ощутила странную пустоту внутри. Сознание того, что она никогда больше не увидит неохотной ленивой улыбки Хока, не услышит его хрипловатого голоса, что он никогда больше не удивит ее своим великодушием, не поцелует, породило в ней бурю смятения.

Ей будет не хватать его. Как это ни бессмысленно, но она станет скучать по человеку, который привез ее сюда насильно и держал у себя пленницей.

Авриль прогнала тревожную мысль. Теперь она была на полпути между островом и окутанными густым туманом скалами. Пора поднимать парус. Подняв весла в лодку, Авриль вскочила .на ноги, ухватилась за шкаторины и отвязала их. Прямой парус, хлопнув, развернулся и поймал ветер.

Авриль успела поднырнуть под ним в тот момент, когда парус резко развернулся. Лодка сильно накренилась влево, чуть не зачерпнув воду бортом. С трудом удерживаясь на ногах и хватаясь за фалы, Авриль пробралась на корму. Там она отвязала руль и села, одной рукой натягивая фал, привязанный к парусу, другой — управляя рулем.

Соленый ночной воздух и холодные морские брызги студили лицо и руки. Здесь, вдали от острова, ветер был намного холоднее и порывистее. Авриль даже пожалела, что выбросила все вещи Торолфа за борт, нужно было поискать среди них плащ и перчатки. Глупо убегать с острова, чтобы умереть в море от холода.

Но в вечном лете Асгарда нетрудно было и забыть, что в других местах сейчас осень.

Впрочем, грешно сожалеть о том, что помогло лодке набрать скорость. Облегченное судно на всех парах скользило по волнам словно конькобежец по льду. Авриль с удивлением обнаружила, то одновременно управлять рулем и парусом не так сложно, как она предполагала. Она направляла лодку к скалам-близнецам, указанным Ниной.

Теперь, когда остров остался далеко позади и ветер вольно трепал ей волосы, Авриль почувствовала прилив уверенности. В этот-то момент первые клубы тумана стали наползать на лодку.

И гряда темных гигантских скал вдруг замаячила прямо перед ней — гораздо быстрее, чем ожидала Авриль. В охватившей ее тревоге Авриль поняла, что совершила ошибку.

Избавившись от груза Торолфа, она помогла себе преодолеть силу прилива, но без дополнительного балласта плоскодонное суденышко двигалось теперь так быстро, что у Авриль не оставалось времени проложить в тумане безопасный курс между скал.

Она рванулась к шкаторине, чтобы закрепить парус, но прежде чем успела дотянуться до нее, ветер резко изменился, и лодка моментально накренилась на противоположный борт. Падая, Авриль закричала, канат вырвался у нее из рук. Туман сомкнулся над лодкой, густой и клубящийся, словно январская метель. Он скрыл луну и звезды, все погрузилось во тьму.

Новый порыв ветра, вырвавшийся из ущелья между скал, оком понес лодку по гребням волн, словно камешек, пущенный озорным ребенком. Авриль обеими руками ухватилась за руль. Но тот, словно живой, норовил вырваться.

Резкий холодный порыв ветра подул с подветренной стороны и Авриль услыхала, как рвется парус. Подняв голову, она увидела срисовывающуюся в тумане каменную стену, нависшую над ней по правому борту, и крик ужаса вырвался из ее груди. Она всей тяжестью навалилась на руль.

Но быстро изменить курс не успела.

— Боже милосердный, нет!

Борт лодки, обдирая, проволокло по скале. Авриль ощутила как судно содрогнулось от страшного удара, услышала треск ломающегося дерева. Расщепляющегося. Тем не менее коварный ветер толкал побитое судно вперед.

Окутанная плотной пеленой тумана, Авриль почти ничего не видела, но почувствовала, как вода поднимается к щиколоткам.

Булькая, она хлестала сквозь бортовую пробоину,

Ужас пронизал Авриль. Оторвавшись от руля, она побежала вперед, отодрала хлопающий на ветру оторвавшийся лоскут паруса от запутавшихся канатов, скомкала его и отчаянно попыталась заткнуть пробоину, через которую морская вода мощной струёй била в лодку.

Ей хотелось позвать на помощь, но она знала, что остров слишком далеко. Знала, что здешний берег необитаем. Никто ее не услышит.

Но нет, она не сдастся! Не сдастся, пока есть хоть малейшая возможность спастись. Она сумеет!

Ради Жизели, она сумеет…

Прежде чем Авриль успела додумать эту мысль, гигантская волна подхватила лодку, словно игрушечный кораблик, высоко взметнула и тут же обрушила вниз. Летя в бездну вместе с лодкой, Авриль услышала собственный дикий вопль, наполнивший тьму вокруг.

Корпус лодки, врезавшись в скалу, словно скорлупка, раскололся надвое, и Авриль ощутила взрыв боли во всем теле. Она ударилась о поверхность воды и начала погружаться в пучину вместе с останками своего корабля. Оглушенная ударом, она безвольно и стремительно шла ко дну. Но охватившая ее в следующий момент паника заставила бешено сопротивляться ледяной пучине.

Спустя несколько секунд Авриль вынырнула на поверхность волн, судорожно глотнула соленый воздух вперемешку с туманом и водой, а потом безжалостный океан снова увлек ее в пучину.