Гимн подхватили все присутствующие. Даже Джудит начала распевать во все горло. Квеллен слегка улыбнулся и тут же почувствовал тычок локтем под ребро.

— Ты тоже пой, — шепнула Джудит.

— Я не знаю слов.

— Ты просто мычи!

Он пожал плечами.

Галубер проглотил почти все тесто, находившееся в чаше. Безусловно, у него теперь мучительно вспучило живот.

Рвотное, которое содержала эта тягучая жвачка, срабатывало по принципу достижения критической массы. Как только в желудке оказывалось необходимое его количество, срабатывал перистальтический рефлекс и начиналось священное срыгивание.

Джудит, находившаяся рядом с ним, начала молиться о том, чтобы на нее снизошла благодать. Благодать Единения! «Нирвана посредством очищения желудка, — холодно отметил про себя Квеллен. — Как я сюда попал? Что я здесь делаю?» Песнопение многократно отражалось от стеклянных стен и оглушало его, наполняя помещение странным ритмом, от которого никуда нельзя было спрятаться. Губы Квеллена зашевелились. Он тоже присоединился бы к гимну, если бы знал слова. Он обнаружил, что вот уже и сам гнусавит что–то нечленораздельное в такт с остальными. Кашдэн, продолжая вести обряд, возвысил свой голос над остальными. У него был чудесный сочный бас со множеством оттенков и обертонов.

Галубер неподвижно сидел в центре углубления. Глаза его сейчас были уже закрыты, руки прижаты к животу. Лицо раскраснелось. Он один был как бы застывшим среди раскачивающихся и причитающих участников церемонии. Квеллен усилием воли заставлял себя смотреть на все это как бы со стороны, не давая себя увлечь. Он видел, как ритмично раскачивались из стороны в сторону безобразно огромные груди Дженифер. Он видел, как точеное лицо Джудит засветилось огнем какого–то внутреннего экстаза. Бесполый молодой человек с прилизанными ярко–бордовыми волосами дергался так, будто держался за провод высокого напряжения. В комнате вот–вот должна была начаться мистерия публичного рыгания.

И вот доктора Галубера начало рвать.

«Фруд» рыгал со спокойным достоинством. Разомкнулись его толстые губы, и куски теста стали извергаться в чашу. Раскрасневшееся лицо покрывалось каплями пота. Весь пищеварительный тракт яростно отвергал свое содержимое, но Галубер благородно выполнял свою роль. Чаша была наполнена. И пошла по рукам!

Руки хватали мокрое тесто. Хватай и жри! Хватай и жри! Вот подлинная сущность причастия. Соединяйся в единое целое. Ел Броус Кашдэн. Ела Дженифер Галубер. Джудит спокойно приняла свою порцию. Квеллен нашел у себя в ладони мокрую тестообразную массу.

Бери! Ешь!

Будь объективен. Это и есть Единение!

Его рука, дрожа, поднялась к губам. Он ощутил, как к его бедру прижалось теплое бедро Джудит. Бери и ешь! Бери и ешь! Галубер лежал в состоянии прострации, охваченный священным экстазом.

Квеллен положил тесто себе в рот.

Жевать начал жадно, не позволяя себе ни малейшего колебания. Особым свойством неперевариваемого вещества было то, что оно могло быть усвоено только тогда, когда было насыщено слюной. Просто проглотить его было мало. Галубер подготовил его к длительному восприятию. Квеллен проглотил. Странно, но тошноты он не испытал. Он ел раньше муравьев, серых слизняков, морских ежей, другие экзотические деликатесы и при этом никогда не испытывал снисхождения на себя благодати.

Другие участники плакали от радости. Слезы капали на напыленное одеяние Джудит. Квеллен все еще продолжал испытывать прискорбную объективность в отношении Вселенной. Он так и не воссоединился с мистической Всеобщностью, хотя и усердно соблюдал ритуал. Он терпеливо ждал, когда на него снизойдет экстаз, уже охвативший остальных.

— Поведешь, как Галубер, следующий раунд? — шепнула ему на уход Джудит.

— Категорически — нет!

— Джо…

— Я ведь пришел, не так ли? Принимаю участие. Пожалуйста, не требуй от меня исполнения главной роли.

— Но ведь обычно новички в группе начинают…

— Я не знаю. Но только не я! Пусть эта честь будет предоставлена кому–нибудь другому.

Она с упреком посмотрела на него. Квеллен понял, что подвел ее. Сегодня было нечто вроде испытания для него, и он почти что прошел его. Почти…

Броус Кашдэн принес вторую порцию ритуального теста. Не издав ни слова, Дженифер Галубер приняла чашу и начала напихиваться тестом. «Фруд», обессилив после своего почина, сидел скорчившись рядом с ней, почти не глядя на происходящее. Ритуал в точности повторился. Квеллен принял в нем участие, как и раньше, но и сейчас не испытал никакой благодати.

После этого к нему подошел Броус Кашдэн и тихо спросил:

— Не угодно ли вам стать ведущим в нашем следующем причастии?

— Извините, — покачал головой Квеллен, — но я не могу. Мне необходимо по долгу службы покинуть вас.

— Очень жаль. Мы надеялись, что вы примете участие в полном причастии, — Кашдэн мечтательно улыбнулся и протянул чашу кому–то другому.

Квеллен потянул Джудит за руку.

— Идем за мной! — настойчиво шепнул он.

— Как ты можешь думать здесь о сексе?

— Понимаешь, ты не очень–то целомудренно одета. Ты уже причастилась два раза. Может, хватит? Пошли!

— Нет! — твердо ответила Джудит.

— А если я подожду, пока закончится следующее причастие?

— Нет! И после этого — нет! Ты должен принять участие в качестве ведущего, это самое главное! Иначе я никогда не смогу ощущать родство с тобой. Джо, как я могу отдаваться человеку, с которым не породнилась? Это будет чисто механическим актом — и будет мукой для нас обоих!

Ее нагота, которая и наготою–то не была, пронизывала его насквозь. Он не мог спокойно видеть изящные линии ее тела. С болью в голосе он произнес:

— Не делай мне больно, Джудит. Давай по–честному. Давай уйдем сейчас.

Не отвечая, она отвернулась и присоединилась к своим товарищам возле ритуального углубления. Третье причастие вот–вот должно было начаться. Кашдэн взглядом пригласил Квеллена, но тот покачал головой и быстро вышел из комнаты. Снаружи он посмотрел сквозь стеклянную стену и увидел, как Джудит, откинув назад голову, с восторгом раскрыла рот. У Галубера был такой же исступленный вид. Вид жирного тела Дженифер Галубер вызвал у него неизгладимое отвращение, и он поспешил прочь.

Домой он пришел после полуночи, но успокоения в своей квартире он не нашел. Он должен был бежать. Ни о чем не думая, он ступил в стасис–поле и позволил забросить себя в Африку.

Там уже наступило утро. Шел слабый, похожий скорее на туман дождик, но сквозь тучи уже проступало золотистое сияние солнца. Крокодилы были на своих обычных местах. Где–то закричала птица. Влажную черную землю покрывали кусты с обильной листвой, потяжелевшей от капель дождя. Квеллен всей душой хотел, чтобы его охватил покой окружавшей природы. Сбросив туфли, он подошел к самому краю потока. Мутная жижа струилась между пальцами ног. Какое–то небольшое насекомое укусило его за икру. В воду прыгнула лягушка, пустив по темной поверхности воды все расширяющиеся концентрические круги. Один из крокодилов лениво открыл сверкающий глаз. Влажный, тяжелый воздух наполнил легкие Квеллена.

Но даже все это не принесло ему облегчения.

Место это было его, но не заработанное. Он украл его. Он не мог найти здесь настоящего умиротворения. Там, в Аппалачии, он тоже не мог найти себе покоя. Этот огромный мир вокруг не был его миром. Он подумал о Джудит, с такой волнующей в своей напыленной одежде, представил себе ее исступленное пережевывание жвачки. «Она ненавидит меня, — решил Квеллен, — или, может быть, жалеет. Но результат один и тот же. Она больше никогда не будет моей!»

Он не захотел оставаться в этом приятном окружении, пока у него было такое настроение.

Он снова ступил в стасис–поле и очутился в своей квартире. В эту ночь он спал очень плохо…

На следующий день, придя в управление, Квеллен застал обоих своих замов, дожидавшихся его, с третьим мужчиной, высоким, неуклюжим, плохо одетым. Нос у незнакомца был разбит. Квеллен заметил, что Брогг на полную мощность включил подачу кислорода.