Если Мантелл собирается выжить, ему придется подсуетиться. И немедля. А это значит, что он поставит еще одну галочку в списке своих преступлений. Ему требуется украсть звездолет. Он знал, как это сделать. И где найти убежище.
Стархевен… Майк Брайсон, бродяга, известный всему Мульциберу, рассказал Мантеллу о Стархевене. Это было несколько лет назад, задолго до того, как грязекул перекусил Брайсона пополам во время ловли жемчужниц. Брайсон говорил:
— Когда–нибудь, если меня сильно прижмут, я украду звездолет и улечу на Стархевен.
— Стархевен? А что это такое?
Брайсон усмехнулся, скривив лицо и показав свои желтые зубы.
— Стархевен — планета красного сверхгигантского солнца, под названием Нестор, искусственная планета, созданная двадцать — двадцать пять лет назад парнем по имени Бен Зурдан, — Брайсон понизил голос. — Он создал ее для людей вроде нас, Джонни. Людей без роду, без племени, которые не могут сбежать или укрыться от организованного общества. Жулики, бездомные, нищие, бродяги могут отправиться на Стархевен и получить приличную работу и кров над головой. Это место по мне, и однажды я туда обязательно отправлюсь.
Но Майку Брайсону не суждено было это сделать. Мантелл пытался вспомнить, сколько лет назад они вытащили с отмели обескровленное тело Брайсона. Три года? Четыре?
Мантелл уронил голову на руки и постарался сосредоточиться. Разве можно теперь, спустя столько лет, представить себе тот день, если с трудом вспоминаешь, что было позавчера или месяц назад, и все воспоминания кажутся нудным сном. Правда, случалось, что они становились кристально чистыми, и тогда перед ним ясно вставали все прожитые годы, вплоть до того времени, когда он жил на Земле. И стал отверженным.
Двадцатичетырехлетнему технику «Клингсановых защитных экранов» казалось, что весь мир лежит у его ног. Он был в зените благополучия — так по крайней мере он думал. Энтузиазм и энергия буквально сочились из его пор. И вдруг в нем проснулась роковая страсть — изобретательство. Он знал себе цену, может, даже слишком хорошо знал.
Вся беда была в его безграничной вере в себя и свой талант изобретателя, сделавший его чересчур заносчивым, в его нежелании склонять голову, лгать и изворачиваться. В то время клингсановые установки были немеханизированны. Требовались специальные сверхтяжелые прессы из новых сплавов, особые глушители и электронное оборудование. На все это требовались изрядные средства. Возможно, если бы Джонни поработал над своими изобретениями еще пару лет, а потом представил их на Совет директоров, то…
В горячую минуту Джонни высказал своему хозяину все, что думал. Пришлось уйти работать на заводик поменьше, но там он тоже перессорился со всеми в дым, после того как отказались внедрять его изобретения. И тогда он нашел решение всех своих проблем. Один–два глотка позволяли ему расслабиться, а от четырех — шести работа спорилась лучше. Хозяева не возражали. Вскоре он уже глушил на работе по кварте в день.
Из–за пристрастия к спиртному он бросил работу, бросил Землю, умчался в пьяном угаре через всю галактику на Мульцибер, где по двадцать часов в день светит солнце, а температура круглый держится около семидесяти градусов по Фаренгейту. Это был настоящий туристский рай, где человек вроде Джонни Мантелла мог стать совершенно бесхребетным и жить день за днем без трудов и забот, будто в полусне, попусту транжиря время.
Так он провел семь лет…
Это случилось ранним утром. Два лимонно–желтых солнца поднялись в шоколадном небе, и маленькие жарочертики затанцевали над раскаленным песком. Несколько ярдов белого песчаного пляжа, а дальше — до самого пустынного горизонта — протянулось спокойное море. Вокруг в прозрачной воде плескались туристы с Земли и других богатых миров галактики, а чуть дальше от берега они занимались охотой на грязекулов, громожаб и прочую местную живность. Пловцы ныряли и гонялись за добычей в каскадах сверкающей воды. Некоторые брали пульвиграторы, другие предпочитали обычные весельные лодки.
В тот день Мантелл принес в казино свой товар: морские раковины, кораллы, всякие побрякушки, которые он предлагал богатым туристам, наводнившим фешенебельное Северное побережье Мульцибера. Не успел он пробыть в казино и двух минут, как кто–то окликнул его громовым голосом:
— Эй, ты! Поди сюда! Живо!
Мантелл тупо уставился перед собой. Так уже было заведено на Мульцибере — если ты нищий бродяга, тобой помыкает каждый, кому не лень, а раз уж сам взялся разносить товары, то молчи и терпи. И если хочешь всегда вертеться около туристов — умерь свою гордость и спрячь ее в карман. Мантелл старался избегать неприятностей. Ему оставалось только сказать как можно спокойнее:
— Вы это мне, сэр?
Турист был в два раза ниже Мантелла, но зато вдвое шире — маленький толстобрюхий морж, дочерна загорелый и залепленный в двух местах пластырем. Дорогой кричащий халат обтягивал его крупное тело, пухлая рука сжимала фляжку с каким–то особым пойлом. Еще кто–то вызывающе указал на Мантелла, а маленький человечек гневно воскликнул:
— Это тот парень, что украл у моей жены брошь. Я заплатил за нее на Туримоне пятьдесят тысяч, а он ее свистнул!
Мантелл покачал головой.
— Вы обознались, мистер. Я не крал никаких драгоценностей.
— Лжешь, ворюга! Сейчас же верни брошь!
Что было потом, Мантелл помнил смутно. В голове царил сумбур и растерянность. Помнится, он замер, выжидая, когда схлынет гнев коротышки, в то время как любопытные туристы подошли поглазеть, что происходит. Помнится, коротышка–турист стоял перед ним, глядя снизу вверх и изрыгал поток гнусных обвинений, не обращая внимания на все протесты Мантелла.
А потом турист залепил Мантеллу пощечину. Мантелл отпрянул и поднял руку, защищаясь от последующих ударов. Нищий бродяга не мог дать сдачи разгневанному туристу, но и стоять столбом, безропотно снося затрещины, тоже не стоило.
Толстый коротышка изготовился для следующего удара. Каменный пол был мокрым — кто–то пролил здесь алого цвета жидкость. Не успел коротышка как следует размахнуться, как его обутая в сандалию нога угодила в лужу, и он опрокинулся на спину, вскинув вверх руки и ноги, издав ужасающий вопль. Грохнувшись навзничь, он разбил себе голову о мраморную стойку. Над ним засуетились люди, что–то бормоча и перешептываясь между собой. Голова коротышки нелепо наклонилась, из одного уха сочилась кровь.
— Я его не трогал, — оправдывался Мантелл. — Вы все видели, как это произошло. Он ударил, промахнулся и шлепнулся на землю. Я до него даже не дотронулся.
Обернувшись, он увидел лицо наблюдавшего за ним Джоя Хар–рела, одного из старейших бродяг Мульцибера. Этот человек побирался на пляжах так давно, что успел забыть, из какого мира он сюда явился. Лицо его было испачкано жевательным табаком, глаза — тусклые и бесцветные. Но чутье у Джоя было хоть куда.
— Сматывай удочки, парень, — тихо сказал Джой, — беги пока цел!
— Но ты же видел, Джой! У меня своих забот по горло. Зачем мне было с ним связываться? Я его даже пальцем не тронул.
— Попробуй докажи.
— У меня есть свидетели!
— Свидетели? Кто, я? Чего стоит слово какого–то оборванца? — Харрел саркастически рассмеялся. — Тебя купили, сынок. Этот парень здорово уделался, и они свалят всю вину на тебя, если ты вовремя отсюда не смоешься. Нет ничего важнее жизни Землянина.
— Я тоже Землянин.
— Может, ты когда–то и был Землянином, но теперь ты дрянь, мразь, подонок. А всякую дрянь надо уничтожать, уж об этом они позаботятся. Беги, говорю, пока не поздно.
Мантелл послушался и, воспользовавшись царившей в казино сумятицей, смылся восвояси. Однако он понимал, что у него мало времени. Вряд ли в казино знали, кто он и где прячется. А другие бродяги, вроде Джоя, будут держать язык за зубами. Но все равно сейчас вызовут полицию, и она возьмется за работу. Полиции надо добраться до казино, засвидетельствовать смерть человека, опросить очевидцев. Примерно через полчаса–час они нападут на след подозреваемого в убийстве или в непредумышленном убийстве, если повезет. Всегда найдется дюжина туристов, готовых подтвердить, что он спровоцировал коротышку на ссору, и никто за него не заступится, подтвердив его невиновность. Поэтому следовало поторопиться и найти способ избежать наказания, каким бы оно ни было.
