Когда он кончил, раздались сердитые восклицания, затем последовало молчание, снова — более тихий — шум, и опять молчание. Хедрук заметил, что только трое или четверо советников, и среди них Питер Кадрон, никак не выразили своих чувств.

Именно к Кадрону Хедрук адресовал свои слова:

— Я уверен, что мистер Кадрон может говорить как председатель. Я давно считаю, что он — один из лучших членов Совета.

Кадрон, крепкий мужчина лет сорока, медленно встал.

— Да, — хрипло сказал он. — Я думаю, что могу говорить, как председатель, выразив мнение большинства. Мы принимаем ваши условия.

Никто не возразил. Хедрук поклонился и громко произнес:

— Все в порядке. Номер Один, забери меня отсюда.

Он, должно быть, исчез мгновенно. Они не пытались разговаривать, эти два Хедрука, которые ненадолго оказались вместе в туманном полупространстве. Человеческий мозг и так слишком страдал от перемещений во времени. Многочисленные эксперименты доказали это давным — давно. Хедрук сидел за пультом управления маленького корабля, направляя его назад во времени и к императорскому дворцу в пространстве. Другой стоял позади него, хмуро глядя вниз.

Он сделал все, что мог. Дальнейший ход событий был предельно ясным и не вызывал сомнений. Возможно, Иннельда не отдаст межзвездный двигатель, но это уже не имело значения. Победа была очевидной.

Его беспокоило, что высшие существа освободили его лишь для того, чтобы посмотреть, что он будет делать. Где — то в пространстве огромный флот, управляемый паукообразной расой, остановился, чтобы изучить человека и его поступки. Захватив его в плен, они мгновенно установили его родную планету и управляли им, как будто расстояния не существовали для них. Пронаблюдав, как он добился своей первоначальной цели, и поняв, что будет мало проку в дальнейшем наблюдении, они, несомненно, возобновят и контроль над ним.

Теоретически им могут просто наскучить человеческие существа, и они уничтожат Солнечную Систему и всех ее излишне эмоциональных обитателей. Это будет обычным инцидентом в их холодном интеллектуальном существовании.

Дойдя до этого в своих размышлениях, Хедрук увидел, что они прилетели ко дворцу. Щит маячил в темных сумерках светящимся прямоугольным пятном. Оба Хедрука старались не усугублять парадокс. Его более раннее «Я» ступило через щит и стало еще одной туманной фигурой в коридоре дворца.

Хедрук опрыскал щит липким взрывчатым порошком и воспламенил его, подождав, пока он сгорит. Затем послал свой маленький корабль через темный город к одному из тайных убежищ. Он синхронизировал машину с нормальной скоростью времени, сфокусировал пространственное кольцо на самом себе и вошел в помещение. Он направился к комфортабельному креслу, уселся в него и громко воскликнул:

— Все в порядке, мои паукообразные друзья. Если у вас есть дальнейшие планы, лучше начните выполнять их сейчас.

Великая борьба была еще впереди.

Его первым ощущением присутствия пришельцев была мысль, не обращенная прямо к нему, но рассчитанная на его восприятие. Мысль была по — прежнему титанически сильной, настолько неистовой, что его мозг содрогнулся от удара:

«ИНТЕРЕСНЫЙ ПРИМЕР ЭНЕРГЕТИЧЕСКОГО ИМПУЛЬСА, ПРОДОЛЖАЮЩЕГО ДЕЙСТВОВАТЬ, КАК БУДТО НИКАКИХ ВЫСШИХ СИЛ НЕ ПРИЛОЖЕНО…»

«НЕТ! — ответ был холоден. — ЧЕЛОВЕК ЗНАЕТ О НАС, ЦЕЛЬ, ДВИЖУЩАЯ ИМ, БЫЛА ДОСТИГНУТА, НЕСМОТРЯ НА ЕГО ЗНАНИЕ О НАС, О НАШЕМ ПРИСУТСТВИИ».

«ТОГДА ОН ДЕЙСТВОВАЛ НЕЛОГИЧНО».

«ВОЗМОЖНО, НО ДАВАЙ ДОСТАВИМ ЕГО НАЗАД, СЮДА…»

Хедрук понял, что наступил критический момент. Много раз он думал о том, что будет делать, когда вернется туда, и уже более минуты готовился к этому.

Его глаза были закрыты, тело спокойно, мозг расслаблен. Это не было тем крайним состоянием, которое древние индусы называли нирваной. Это было глубоким расслаблением, и уже целое тысячелетие институты, изучающие мозг, использовали его для любого умственного тренинга. Сидя в кресле, Хедрук почувствовал устойчивую и сильную пульсацию, которая сотрясала раскатами грома его мозг. Это было биение его сердца с сопутствующим ему шорохом потока крови и всех десятков тысяч мускульных напряжений с их собственными крошечными звуками — но и эта физическая фаза скоро прошла. Он был наедине со всем миром., полным спокойствия.

Его первые впечатления были: он сидит в кресле, но в кресле своей комнаты. Через несколько секунд он понял, что кресло находится в спасательном судне, которое в свою очередь было внутри одного из огромных космических кораблей чужаков.

Хедрук вздохнул и открыл глаза. Итак, его сопротивление потерпело неудачу. Это было очень плохо, но, конечно, он не так уж и рассчитывал на успех. Хедрук продолжал сидеть в многофункциональном кресле управления, потому что расслабление было его единственным способом сопротивления, и он намеревался продолжать его.

Он подавил возникшее возбуждение, когда понял, — что случилось. Процесс расслабления все же частично сработал. Паукообразные существа доставили его обратно в его спасательное судно. Их воздействие на его мозг было частично блокировано, и некоторые из иллюзий исчезли.

Первой из них было, что здесь находится не один корабль. Сейчас, свободный от их контроля, он мог видеть, что был здесь только один. Вторая иллюзия — что его спасательное судно находится внутри их корабля. Теперь он видел, что это не так.

Его мысли прервались.

«Человек, не вынуждай нас уничтожить тебя».

Он ожидал мысленного вмешательства, инстинктивно съеживаясь в предчувствии титанического удара. Но его худшие ожидания не оправдались. Мысль пришельца утратила силу. Она оказалась далекой, слабой. Хедрук почувствовал удивление, затем с изумлением начал понимать. Раньше они, должно быть, установили с его мозгом мгновенную и полную связь. Теперь их мысли приходили снаружи. Его положение постепенно улучшалось. Паукообразные существа, которые казались настолько могущественными, с каждым мгновением теряли свою значимость. Четыреста кораблей стали одним. Кажущийся прежде непостижимым контроль над мозгом ослаб до приемлемых размеров. У него не было сомнений, что их угроза уничтожить его была на физическом уровне. Они имели в виду, что используют против него энергетические лучи.

Но все же ситуация оставалась такой же опасной, как и раньше. Он должен играть свою роль осторожно и ждать удобного случая. Он ждал, и вскоре пришла мысль:

«Это правда, что ты успешно освободился от нашего ментального контроля и обнаружил, что здесь только один корабль. Тем не менее мы намерены еще раз использовать тебя, и, следовательно, ты должен сотрудничать с нами под угрозой немедленного уничтожения в случае отказа».

«Конечно, — подумал Хедрук, — я сделаю все, что требуется, если только не имеется в виду такой вид сотрудничества, как предоставление своего тела для расчленения».

«Мы намерены, — пришел быстрый ответ, — продолжить изучение близнецов Ниланов. Так как вы были подключены к их родственной связи, когда находились под нашим контролем, мы можем обойтись без близнеца на Земле и работать прямо через вас. Это не причинит вам боли, но вы должны уступить себя для исследования».

Хедрук запротестовал:

«Я слышал, как один из вас сказал, что Гил Нилан умер. Это было, прежде чем меня вернули на Землю. Как я могу работать с мертвым человеком?»

Ответ был жестким:

«Пожалуйста, позвольте нам самим справиться с проблемой восстановления клеток. Вы подчиняетесь нам?»

Хедрук помедлил.

«А вы собираетесь оставить меня живым — потом?»

«Конечно нет».

Он ожидал этого ответа, но тем не менее был потрясен.

«Я не понимаю, с какой стати вы ожидаете от меня сотрудничества на такой основе?»

«Мы сообщим вам о моменте смерти. Это даст эмоциональное возбуждение, которого вы жаждете, и, таким образом, будет соответствовать вашим потребностям».

Хедрук ничего не отвечал некоторое время. Он был разочарован. Эти чудовища думали, что доставят удовольствие человеку, рассказав ему, когда он должен будет умереть. Так вот насколько они продвинулись в исследовании эмоциональной человеческой природы! Казалось невероятным, что кто — нибудь мог так заблуждаться. Интеллектуальное отношение этих существ к жизни и смерти, должно быть, представляло собой крайний стоицизм. Вместо того, чтобы попытаться укусить руку, которая тянулась уничтожить его, каждый паук, вероятно перепробовав все способы побега, принимал смерть без борьбы.