Теперь медлить было нельзя. Точным движением Хедрук согнул палец, обхватил ладонью бластер, материализованный в невидимой плоскости кольцом на пальце.

Это не был обычный невидимый бластер, продающийся в розницу, а специальный, никогда не выставляемый на прилавках, используемый только в экстренных случаях. Он поражал мгновенно вибрационным лучом незаметно для человеческого взгляда. И как только мышца генеральского сердца была парализована, Хедрук разжал руку. Невидимый бластер дематериализовался.

В последовавшем затем вавилонским столпотворении он подошел к тронному креслу во главе королевского стола и склонился перед Императрицей.

Он не смог подавить порыв восхищения, поскольку она сохраняла абсолютное спокойствие. Она была эмоциональной, чувственной женщиной, но в момент истинного волнения, во время принятия жизненно важных решений вся фундаментальная устойчивость, которая досталась ей по наследству от Ишеров, брала верх. Это было то самое здравомыслие, к которому он взывал и которое, подобно драгоценному камню, сияло перед ним в спокойных мерцающих глазах.

Наконец она сказала:

— Я полагаю, вы понимаете, что фактически сознались во всем, убив генерала Гролла.

Хедрук сознавал, что благоразумнее ничего не отрицать перед сверхличностью, какой она стала в этот момент.

Он произнес:

— Мне был вынесен смертный приговор, и кто — то должен был привести его в исполнение.

— То есть вы согласны с ним?

— Я принимаю все, что вы пожелаете, до тех пор, пока вы понимаете, что у меня в сердце лишь ваши важнейшие интересы!

Она посмотрела недоверчиво.

— Человек оружейных магазинов, которые противостоят мне на каждом шагу, говорит о моих интересах?

— Я не являюсь, никогда не был и никогда не буду человеком оружейных магазинов, — подчеркнул Хедрук.

В ее лице появился испуг.

— Я почти верю этому. Что — то есть странное и чуждое в вас, что я пытаюсь понять…

— Когда — нибудь я расскажу вам все… Я обещаю.

— Вы, кажется, очень уверены, что у меня нет больше никого, чтобы повесить вас.

— Как я уже сказал раньше, Ишеры не совершают самоубийств.

— Опять вы на старую тему со своей невозможной амбицией. Но это уже не имеет значения. Я позволю вам жить, но на время вы должны покинуть дворец. Вы не сможете убедить меня, что существует всеобъемлющая следящая система.

— Не смогу?

— У вас, может быть, была такая машина, шпионившая во дворце, когда мне было шестнадцать, но с тех пор весь дворец был оснащен защитными экранами. Они могут быть преодолены только двухсторонним связным устройством. Другими словами, здесь, внутри, должно быть такое же устройство, как и снаружи.

— Вы очень умны.

— Что касается претензии, — продолжала Императрица, — по поводу умения оружейных магазинов предсказывать будущее, позвольте мне информировать вас, что вы знаете не меньше их о путешествиях во времени, а также об ограничениях, связанных с этим. Но опять — таки это неважно. Я хочу, чтобы вас не было два месяца. Я могу позвать вас и раньше, в зависимости от обстоятельств. Между прочим, вы можете сообщить Совету оружейных магазинов: то, что я делаю, ни в малейшей степени не ущемляет их интересов. Я клянусь в этом моей честью.

Несколько мгновений Хедрук пристально смотрел на нее. Наконец он мягко сказал:

— Я собираюсь сделать очень важное заявление. Я не имею ни малейшего понятия, что вы делаете или собираетесь делать, но в вашей взрослой жизни я заметил одну вещь. Во всех ваших важнейших политических и экономических поступках вы руководствуетесь консервативными мотивами. Не делайте этого. Перемены должны наступить. Пусть они наступят. Не боритесь против них, направляйте их. Добавьте новые лавры престижа к прославленному имени Ишеров.

— Благодарю вас за совет, — холодно произнесла она.

Хедрук поклонился и сказал:

— Я буду ждать вести от вас через два месяца. До свидания.

Гул возобновившегося разговора остался позади, когда он прошел через богато инкрустированную дверь в дальнем конце зала. Затем, ускорив шаг, он достиг эскалаторов и торопливо шагнул на один из них, ведущий на крышу. Это было длинное путешествие. В нем росло напряжение — в любую секунду настроение Императрицы могло измениться.

Он вступил на крышу и мгновенно был окружен группой мужчин в обычной одежде, но не вызывало сомнений, что это полиция.

В следующее мгновение один из них сказал:

— Капитан Хедрук, вы арестованы.

Он стоял на крыше дворца, с недоумением взирая на этих людей, и его ум, торжествующий победу, не мог осознать ужасное положение. Здесь находилось достаточно агентов, чтобы пресечь любые попытки освободиться. Но это не могло остановить его. Императрица могла предвидеть, отдавая приказ перехватить его, что он будет биться со всей мощью, которой располагал. Время для изображения оскорбленной невинности и хитрой игры прошло. Его глубокий баритон повелительно разорвал тишину.

— Что здесь происходит?

В истории мира были решающие моменты, когда его властный голос подавлял волю и более достойных людей. Сейчас такого эффекта не получилось.

Мускулы Хедрука, готовые к прорыву, напряглись. Большой карплан, который казался таким близким секундой раньше, дразнил его своей недостижимостью. Один человек с одним бластером против двадцати бластеров! Правда, его бластер подобно всем видам оружия Организации создавал защитное поле, окружающее владельца и достаточное, чтобы отразить огонь восьми обычных бластеров, но он никогда не переоценивал возможностей этого оружия.

Его мрачный анализ шансов выбраться отсюда закончился, когда крепко сбитый молодой человек, объявивший об аресте, шагнул вперед и четко произнес:

— Не делайте ничего поспешного, мистер Джон — оружейник. Лучше идите спокойно.

— Джон! — сказал Хедрук. Это слово вызвало шок, потом смягчило его, почти успокоило. Шок и облегчение. Всего мгновение брешь между его первоначальным предположением и действительностью казалась слишком огромной, чтобы преодолеть ее без какого — либо сверхчеловеческого усилия воли. В следующую секунду он овладел собой и напряжение прошло. Его взгляд скользнул по дворцовой охране, которая находилась за группой этих людей в простой одежде и представляла собой скорее заинтересованных зрителей, чем участников. И он вздохнул незаметно, так как их лица не вызывали никакого подозрения.

Хедрук ответил:

— Я пойду спокойно.

Мужчины окружили его и проводили в карплан. Машина поднялась и почти мгновенно набрала максимальную скорость.

Хедрук сидел рядом с мужчиной, который назвал ему пароль оружейных магазинов на этот день.

— Здорово сработано, — тепло произнес он. — Очень смело и эффектно. Я могу сказать это, хотя вы немного испугали меня.

Он засмеялся при этом воспоминании и хотел было продолжить разговор, когда странное поведение его слушателя, который не улыбнулся ему дружески в ответ, насторожило его. Нервы, все еще неестественно чувствительные, отметили эту маленькую дисгармонию. Он сказал с расстановкой:

— Вы не возражаете, если я спрошу ваше имя?

— Пелди, — вежливо ответил тот.

— Кто догадался послать вас?

— Советник Питер Кадрон.

Хедрук кивнул.

— Я понял. Он подумал, что, если придется пробиваться на крышу, мне понадобится ваша помощь.

— Я не сомневаюсь, — ответил Пелди, — что это одна из причин.

Он был сдержан, этот молодой человек. Его холодность подействовала на Хедрука. Он мрачно уставился вниз сквозь прозрачный пол. Карплан, поднимаясь, направился в центр города. Напряжение великой цели, требовавшей держать в тайне от всех его бессмертие, на мгновение стало труднопереносимым. Наконец, Хедрук собрался с мыслями и спросил:

— Куда мы летим?

— В отель.

Хедрук задумался. Отель «Королева Ганиэль» был городской штаб — квартирой оружейников. То, что его везли именно туда, означало, что произошло что — то серьезное.