Через несколько минут к берегу подплыла лодка.

— Го-о! — крикнули с нее.

— Го-о! — ответил Рендель.

— Кто здесь?

— А вы кто?

— Мичман с корвета «Церера».

— А я англичанин, с поклоном к вашему капитану.

— А еще с чем?

— Известно с чем.

Мичман соскочил на берег.

— А мы уж и не ждали вас, — сказал мичман.

— Опоздали немного.

— Сколько их?

— Тридцать, как обещано.

— Ах, Боже! Как они пьяны!

— Тем лучше! Сваливай их в лодку.

— Вы отправитесь с нами за деньгами, — обратился мичман к Ренделю.

— Конечно. Тем более, что моей жене давно хочется посмотреть корабль вблизи.

— Они-то все пригодятся, а кой черт делать с бабой! — проворчал шкипер.

Мичман мигнул ему и лодка поплыла к кораблю.

Начало светать, когда ссыльных втащили на корвет. Капитан счел рекрутов.

— А это что за люди? — сказал он, указывая на Ферджуса с товарищами.

— Им вы должны заплатить сто фунтов стерлингов, — ответил Рендель.

— Ладно! — Зачем вы привезли сюда эту сволочь? — крикнул он мичману.

Мичман шепнул ему что-то на ухо.

— Ха, ха, ха! Славно!

На палубе было человек сорок матросов.

— Не пора ли? — шепнул Ватерфильд.

Ферджус молчал. Он был очень бледен.

— Пора! — сказал Рендель.

Ферджус молчал.

— О, Брин! Вы боитесь?

— Нет, я стыжусь вероломства.

— Посадите этих людей в трюм, — вдруг приказал капитан, указывая на Ферджуса и его товарищей.

Ферджус покраснел. Теперь он должен был защищаться, а не подло нападать.

— Не подходите! — закричал он.

Но лейтенант подходил к нему.

— За мной, друзья! — крикнул Ферджус, выхватывая пистолет.

Лейтенант повалился, пробитый пулей, но успел ударить Ферджуса кортиком. Шрам от этой раны остался у Ферджуса на лбу на всю жизнь.

Все ссыльные с криком вскочили и бросились на матросов. Завязалась кровавая драка. Скоро офицеры были перебиты, часть, матросов также. Другая часть спаслась в трюме и оттуда вступила в переговоры с победителями. Наконец матросы сдались.

На Индийском море появился отчаянный корсар, ловко ускользавший от крейсеров. На корме его стояло: «Лукавый». Долго этот корабль сбивал с толку всех французов и англичан.

Это был фрегат «Церера», захваченный Ферджусом.

Прошло полтора года. Ферджус вполне овладел умами и душами своих подчиненных. Изучив Азию, Ферджус направился к берегам Америки. На пути он пристал к острову Святой Елены. Там Ферджус выдал себя за капитана англо-азиатской компании и получил позволение высадиться на остров.

Рано утром он отправился в Лонгвуд и возвратился только поздно вечером, с сияющим радостью лицом, и на все запросы отвечал одной фразой:

— Я видел его!..

Четыре часа он наслаждался беседою с гигантом, побежденным судьбою, Четыре часа внимал он его лаконично-красноречивым словам…

В туманное ноябрьское утро красивый морской бриг пристал к берегам Шотландии.

Матросы выстроились на палубе при приближении двух человек. Это были Ферджус и Рендель Грем. Они сошли в лодку, которая через полчаса пристала в полумили от Думорриса.

— До свидания, мы еще увидимся, — сказал Ферджус матросам, выходя из лодки.

Педди О’Крен, бывший в числе гребцов, разинул рот от удивления и мог только пробормотать:

— Да сохранит вас Господь, капитан!

Ферджус кивнул ему головой. Лодка отчалила.

На берегу Ферджус и Грем пошли по тропинке, извивавшейся между кустарником. Взобравшись на холм, они остановились. На горизонте белели паруса брига. Ферджус грустно вздохнул:

— Еще немного и он исчезнет из глаз. Первое действие кончилось, каково-то будет второе? Четыре года я стремлюсь…

— Но теперь вы богаты, как… как не знаю кто. Я бы на вашем месте отправился в Лондон и подавил бы вашего врага богатством и роскошью.

— Я забыл о нем, — спокойно ответил Ферджус.

— Так я и думал! Странный вы человек, О'Брин! Я не знаю ваших тайн, но…

— Мои цели могли измениться, — перебил Ферджус.

— Тем лучше.

— Быть может.

При этом Ферджус повернулся в сторону Англии. Рендель смотрел на него с почтительным любопытством.

— Не будем мешкать, — сказал он, — до Крьюсского монастыря еще миль восемь.

Ферджус молча пошел за ним, а потом спросил:

— Неужели это подземелье действительно никому неизвестно?

— Я могу утверждать только, что в мое время оно не было известно решительно никому, так что я не попал бы на понтоны, если бы предпочел его горам. Подземелье имеет два входа, не видимые никому: первый — из парадной залы Крьюсского замка; второй — в стене дома моего отца, при взгляде на которую все констебли трех соединенных королевств охотно присягнут, что там никогда не было, нет и не может быть никакого прохода. Древность замка восходит ко временам Альфреда Великого.

— И велико это подземелье?

— Отец мой более десяти раз блуждал в нем, когда искал скрытые там сокровища.

— Быть может, он открыл кому-нибудь существование подземелья?

— Я уже сказал, что он искал там клад.

Настала ночь. Путники вышли на широкую дорогу.

— Вот, — сказал Рендель, — за лесом и дом моего отца.

Скоро послышался собачий лай.

— А! Наш старый Биль умер, — проговорил Рендель.

— Это не его лай!

Голос Ренделя задрожал, когда он бросился к двери дома и дернул за скобу.

— Заперта! Мой отец никогда не запирался.

Он постучал.

— Старый Рендель Грем? — спросил он в растворившееся окно.

— Два года как умер.

— Я хотел озолотить старика! — простонал Рендель.

— Но, увы, в нашем доме чужие! Ферджус, я одинок.

Ферджус с чувством пожал ему руку.

— Да, да, мистер О'Брин! Мы все умрем, но все-таки жаль. Наш дом принадлежит Мак-Набу…

— Мак-Набу?

— Это его голос. Говорят, он честный человек, но не предложил пристанища путникам.

— Куда же мы теперь?

— Куда? Останемся здесь, где умер мой отец. Я провожу вас к Мак-Ферлэну, а сам возвращусь сюда.

Немного спустя Рендель привел Ферджуса к ферме. Дверь была отперта и О'Брин вошел.

В общей зале за накрытым столом ужинали две прелестные девочки и молодая женщина. Подле камина стоял бледный пожилой мужчина с измученным лицом и блуждающими глазами.

— Мак-Ферлэн? — спросил О'Брин.

Мужчина посмотрел на него.

— Это мой муж, — ответила молодая женщина, указывая на мужчину.

— В этих местах нет другого Энджуса Мак-Ферлэна?

— Один я, и тот лишний, — мрачно ответил мужчина. — Теперь не узнают Мак-Ферлэна! А он помнит еще своих друзей, хотя и забыл их имена. Ваше имя?

— Энджус Мак-Ферлэн? Возможно ли? Но как он изменился?

— Ваше имя?

Глаза Энджуса заблестели радостью, когда Ферджус назвал себя.

— О'Брин! Как я рад! Жена, обними моего и твоего брата! Дети, радуйтесь!

Мистрисс Мак-Ферлэн подвела обеих девочек к Ферджусу со словами:

— Клара! Анна! — поцелуйте же друга вашего отца.

Клара покраснела и подставила щеку. Анна с улыбкой убежала.

— Будем веселиться! Жена, есть еще французское вино? Пошли за Мак-Набом!

— Хорошо, Энджус, — ответила жена.

Ферджус остановил ее:

— Вы забыли, Энджус, что Мак-Наб не любит меня?

— Да… но за что?

— Он предпочел мне Годфрея Ленчестера.

— Вейт-Манора! — вскрикнул Мак-Ферлэн, падая в кресло. — Зачем вы напоминаете мне о Вейт-Маноре! Уйди, жена! Мы поговорим о Вейт-Маноре.

Мистрисс Мак-Ферлэн принесла вино и вышла с детьми.

Мак-Ферлэн в эти четыре года постарел лет на пятнадцать. Открытое и веселое лицо его стало мрачным, волосы поседели, лоб покрылся морщинами.