— А-а!..
Глава тридцать третья
ТЕМНАЯ КОМНАТА
Старуха или графиня де К***, или герцогиня де Жевре, или Мадлен, как звал ее Педди, быстро взбежала по лестнице к комнатам княжны де Лонгвилль, но, вместо того, чтобы дойти до верху, она свернула на повороте лестницы в потаенный ход, в конце которого была темная каморка с замазанным черной краскою окном, выходившим в спальню княжны де Лонгвилль. В краске было процарапано несколько отверстий. Старуха приложила глаз к одному из них и увидела Бриана Ленчестера и Сюзанну, сидящих на диване.
— Прекрасно! — проворчала она, потирая руки.
— Тише! — произнес чей-то голос в темноте.
— Вы уже здесь, милорд! Ну, что поделывают наши голубочки?
— Молчат, вздыхают и смотрят друг на друга.
— Умное препровождение времени, — возразила старуха, улыбаясь.
Действительно Бриан и Сюзанна уже долго сидели вместе, но едва сказали несколько слов. Бриан был задумчив, как бы боясь начинавшейся любви. Сюзанна — счастлива и доверчива, она позабыла все свои мучения и всем сердцем отдалась блаженной минуте.
— Ведь вы видели мой вчерашний поступок, — выговорил, наконец, Бриан, — вы прочли меня насквозь и все еще любите меня!
— Будь вы монарх или нищий, честный человек или преступник, я не перестану любить вас, — отвечала Сюзанна, — а без вашей любви я умру!
— Я люблю вас! О, я всем сердцем люблю вас! — воскликнул Бриан с пылом, противоречащим его всегдашней холодности. — Я желал бы не любить вас, я ведь беден. Я вступил в борьбу, исход которой ни в каком случае не будет благополучен для меня. Я несчастен!
— Бриан, вы честны, у вас благородная душа!
— Мы будем несчастливы, Сюзанна, и я буду причиной. Эта мысль убивает меня! Послушайте, княжна, вы знаете жизнь мою, видите, с каким оружием нападаю я на злейшего врага, на родного брата. Теперь я открою вам тайну, единственную покуда тайну мою.
Старая француженка и милорд внимательно прислушивались.
— Я обеднел, — продолжал Бриан, — до такой степени, что средства мои равны средствам нищего.
— Но ведь я не бедна, — робко прервала его Сюзанна.
Ленчестер сжал ее руку и продолжал:
— Я беден, но живу, как следует жить молодому человеку, хотя мне давно уже перестали верить в долг. Вам одной открою я тайну моего существования. Каждый месяц неизвестный покровитель присылает мне сто фунтов… Как милостыню! И, странно, я получил в первый раз эти деньги в тот момент, когда прожил последнее и не знал, что мне делать?
Последние слова были произнесены Брианом тихо и с оттенком грусти.
— Бриан, — сказала Сюзанна с умоляющим взором, — не грустите! О Боже! Если бы жизнью моей могла я возвратить вам счастье, страдания не были бы более известны вам! — Она взяла руки Ленчестера и судорожно прижала их к груди. — Увы, — продолжала она, — чем утешу я вас? Я отдам вам всю любовь мою, и лишь одну частицу сердца той щедрой руке, которая…
— Молчите во имя Бога! — прервал ее Ленчестер, нахмурившись. — Я выдал вам тайну… не говорите о ней даже мне! Разве неведомо вам, в каком положении находится дворянин, когда ему подают милостыню?!
— Простите меня, — кротко ответила Сюзанна, опустив глаза. — Я нанесла вам оскорбление, но вы улыбаетесь… О, благодарю! Тысячу раз благодарю!..
— Вы видите, — произнес Бриан. — Мы не будем счастливы!
— Нет! Послушайте! — воскликнула вдруг Сюзанна с радостью. — Вы не будете более терпеть нужду! Я сильна… О Бриан, впервые счастлива я от своего богатства… Вы открылись мне!.. Я хочу сообщить вам также и мою тайну!..
— Тиррель, надо воспрепятствовать ей! — сказала француженка своему другу.
— Бегите скорее, Мадлен, бегите! — задыхающимся шепотом произнес Тиррель. — Она не должна выдавать… — И в тот же момент он выхватывает из-под себя стул и сильно ударяет им об пол.
Сюзанна, спутавшись непонятного шума, поднялась вместе с Брианом.
— Что это значит? — подозрительно спросил Ленчестер.
Герцогиня де Жевре, вошедшая в комнату, помешала ей ответить.
— Дорогая племянница! — сказала она, поклонившись Бриану. — Карета ждет нас у подъезда.
Сюзанна кинула печальный взгляд на Ленчестера, который тут же распрощался и вышел.
— Вам известно, ma chere belle, — сказала старуха по уходе Бриана, — чего от вас требуют? Надо молчать до времени, молчать непременно, в противном случае вы лишитесь ваших покровителей, и сам сэр Бриан Ленчестер…
— Зачем примешиваете вы его? — гордо прервала ее Сюзанна.
— Не сердитесь, пожалуйста, душа моя… Я хочу лишь сказать, что сам сэр Бриан лишится своих ста фунтов.
— Как! — бледнея, воскликнула Сюзанна. Вам известно?
— О, мне все известно! — полушутливо, полусерьезно отвечала старуха и, набросив шаль на плечи Сюзанны, сошла с ней по лестнице.
— На Кэстль-Стрит, — крикнула герцогиня, садясь в карету.
На Кэстль-Стрит жил Франк Персеваль.
Глава тридцать четвертая
ИЗМЕНА
Лорд Тревор получил анонимное письмо, сильно расстроившее его. «Бедная Мери! — говорил он сам себе, гуляя по тенистым аллеям своего маленького садика — от Франка я не мог ожидать ничего такого! Впрочем, разве возможно поверить анонимному письму? Нет, нельзя, положительно нельзя!» Однако он все же перечитал письмо. — «Я видел, — продолжал он говорить про себя, что Франк третьего дня был задумчив, рассеян. Бедная Мери! Э! Чушь! Кто говорит правду, тот не надевает маски, а кто не подписывает письма, тот клеветник!»
Леди Кемпбел подошла к своему брату.
— Джеймс, я хочу сказать вам два слова, — начала она.
— Что вы желаете? — спросил лорд Тревор с нетерпением.
— Бракосочетание Мери…
— Оставьте меня в покое! — вскричал лорд. — И не напоминайте мне об этом негодяе Франке, его поступок непростителен! Неприличен в высшей степени, миледи!
— Почему, милый брат?
— Почему? Прошу вас, не защищайте его! Я не хочу ничего слышать! Я задыхаюсь от оскорбления!
— Но, милорд…
— Не хочу ничего слышать!
— Но поймите, милый брат!
— Я не могу понять, как у вас хватает духу защищать Персеваля.
— Но я не защищаю его, милорд!
— Так это другое дело! Зачем же толкуете вы мне о свободе?
Леди Кемпбел никак не предполагала, что все примет такой удачный оборот.
— Милорд, — отвечала она с таинственностью, — это тайна!
— Не люблю я вообще тайн, миледи.
— Дурное поведение Франка, о котором вы говорите, должно быть наказано.
— Наказано? Полноте! Если пораскинуть умом немного, так бедный Франк не…
— Ах, милорд! Вы в одно и то же время защищаете и обвиняете Франка Персеваля. Я сама люблю и почитаю его…
— Глупости! Он не достоин ни того, ни другого!
— Да, да, — отвечала леди Кемпбел с улыбкой, — но, чтобы не терять драгоценное время, я объясню вам все дело в нескольких словах. Маркиз Рио-Санто просит руки вашей дочери, милорд.
— Слишком много требует! Я отказываю маркизу в руке моей дочери.
— Но вы не рассудили, милый брат…
— Нечего рассуждать!
— Но, по крайней мере…
— Глупости!
— Спросите вашу дочь!
— К чему! — нахмурился старик.
— Приличие требует этого! — отвечала леди Кемпбел. — К тому же, Бог весть…
— Я не могу понять вас, сударыня.
— Что бы вы сказали, если бы дочь ваша любила маркиза?
Лорд Тревор попятился назад. Жилы на лбу его раздулись, кулаки конвульсивно сжались.
— Дочь моя, миледи… — задыхающимся голосом повторил он, — Мери Тревор… Этого быть не может!
— А между тем это факт, милостивый государь!
— Вот что! Знаете ли… я вызову Рио-Санто на поединок. Знаете ли вы это?
Лорд Тревор был один из тех честных, бравых людей, для которых не сдержать данного слова считалось невозможным. Одно лишь в глазах его могло оправдать измену Мери — измена самого Франка. Но он уже не обвинял Франка. Из строгого прокурора он сделался его ревностнейшим защитником. Не желая продолжать разговор, он обругал сестру и расстался с ней.
