— Такие кадры армии очень даже нужны! — говорил я Иванычу, словно агитируя. — Хоть я и гонял его тогда очень сильно, но зато со всеми и с пользой для тела! Хороший офицер из него получится! Сколько раз убеждаюсь, что военная служба из крепких парней делает настоящих мужчин, а из слабаков…

— Она окончательно их добивает! — произнёс со вздохом командир роты. — В армию надо приходить с отличным здоровьем и большими кулаками… А не наоборот! Понаберут рахитов с головой как глобус… А мы потом с ними мучаемся…

— Это точно… — подтвердил я. — Ну и хрен с ними! А в Рязани из Бычкова сделают грамотного и толкового командира…

Несколько минут мы молчали, продолжая при этом заниматься своими делами… Молодых лейтенантов не было — они ушли к своим однокашникам… А Варапаев обосновался в третьей палатке… Лично я сейчас готовился отойти ко сну, так как сильно устал в карауле…

А Пуданов сидел за столом и заполнял какие-то бумаги для завтрашней отправки.

— Жалко, что ОрджВОКУ разогнали! — печально промолвил он, отрываясь от своей писанины. — Такое хорошее училище было…

— Всецело вас поддерживаю! — с лёгкой подковыркой произнёс я. — Но Рязанское воздушно-десантное училище — самое лучшее!.. И не только в стране…

— Заливай и дальше! — проворчал Иваныч. — Сто раз уже слышал! «И во всём остальном мире!»..

— А как же! — парировал я. — РКПУ[17] — это вам не Львовское балалаечное… И не Бакинское шашлычное…

— Неправильно… — пробурчал Иваныч. — Бакинское шашлычно-коньячное… Московское балетно-пистолетное… Ташкентское — горнокопытное…

По поводу узбекской столицы ротный выразился очень даже правильно… Ибо майор Маркусин в своё время закончил именно это «горно-копытное»… Однако…

— Вы, товарищ майор, на Ташкент и Москву стрелки не переводите! А лучше про своё Орджоникидзевское скажите!..

Но майор Пуданов умел стойко хранить военную и государственную тайну… И про своё родное училище не проронил ни единого слова…

Видимо… Именно за эту несгибаемую стойкость его и назначили командиром первой роты… А ведь он мог и ошибаться… Ведь в Ташкенте горы видны лишь на горизонте… Тогда как город Орджоникидзе…

Но… Командир… Всегда… Пр-р-р…

Ночью я проснулся внезапно и долго лежал в постели… Вслушивался в окружающую обстановку и старался понять что же происходит… В вагончике было почти темно и лишь слабое сияние электрической спирали еле-еле озаряло наше помещение… Вокруг стояла мёртвая тишина…

Часы показывали три двадцать… Я продолжал лежать и вслушиваться… Издалека донёсся слабый и неясный шум, который усиливался с каждой секундой… Я насторожился… Было такое ощущение, что к нашей роте в ночи приближается большое количество людей… Когда звуки усилились настолько, что можно было различить топот ног и негромкие возгласы, я встревожился не на шутку…

Быстро натянув штаны и достав из-под подушки ПСС, я всунул наощупь ноги в тапки и стал «крадучись» пробираться к двери… Света я не зажигал, чтобы не демаскировать себя… В полусонной голове роилось великое множество различных догадок, возможных вариантов и нелепых версий… Естественно, что побеждала самая невозможная… Что чеченские боевики каким-то образом незаметно преодолели минное поле и теперь широким потоком хлынули в расположение нашего батальона…

Я осторожно выскользнул за дверь и ещё с порога увидел тёмную людскую массу, уже перевалившую через дорогу… С щелчком передёрнутого затвора мой ступор сменился холодной решимостью, как вдруг…

— Оружие — в ружпарк! — командовал в темноте Пуданов. — Подъём — в семь утра!

После услышанного я был готов провалиться сквозь землю со стыда… Сразу же появилось чёткое объяснение… Тревога действительно имела место и весь личный состав вместе с командирами умчался занимать боевые позиции… А я проспал, как первоклассник!.. Стыд и срам!.. Позор и горе!.. Пепел на мои свежие седины…

— Ты чего тут с пистолетом делаешь? — спросил меня подошедший командир роты.

— А хрен его знает! — честно признался я. — То ли тревогу кричать! Я же вас за боевиков принял… То ли отстреливаться до предпоследнего патрона… Чего вы меня не разбудили?

— Да мы тебя толкнули один раз! — хохотнул ротный. — А ты спишь!.. Думали, что сам встанешь от шума… А когда я с автоматом забежал, то и будить не стал… Даже свет погасил…

Я естесственно по достоинству оценил заботу ротного:

— Спасибо, конечно… Но я тут чуть было инфаркт не заработал!.. Ночь, тишина… И вдруг вы такой оравой ломитесь!.. Хоть бы дневального оставили…

— А он и сидел в ружпарке… Запертый на ключь…

Но от слов Варапаева мне стало лишь чуточку легче…

— А я и не догадался туда заглянуть! — пробурчал я. — Я уже от двери догадался на ваши-то кровати посмотреть! Вроде бы нет никого из вас… Спросонок ни хрена не соображу… А что за тревога?

— Опять где-то рядышком мина долбанула! — ответил Иваныч, снимая обувь. — Или две… Завтра утром выясним…

А после рассвета про эти разрывы мин практически никто и не вспомнил. Был третий день отправки увольняемых домой… Так сказать, самый разгар… Не до вражьих мин было…

— Равняйсь! Смирно! — командовал майор Пуданов. — Пока… Я зачитываю фамилии… Для проверки…

Строй замер и в почтительном молчании внимал каждому слову ротного… Сегодня должны были получить долгожданные документы десять солдат, которые числились в четвёртой и пятой партиях. Среди них когда-то значились и Шумаков с Полуничевым… Однако вместо них в эту третью отправку были включены двое «везунчиков» из шестой партии…

— Так!.. Шумаков и Полуничев! — обратился командир роты к стоящим в строю старослужащим. — Ваши документы находятся у командира первой группы! То есть у старшего лейтенанта Зарипова! И увольнять вас он будет лично сам. Вы ему, кажется, задолжали какое-то физическое упражнение…

После этих слов я хлопнул себя по правому нагрудному карману, как бы проверяя наличие в нём двух военных билетов. Они были на месте. Но я всё-таки вынул их и развернул…

— Та-ак… Полуничев… Есть… Шумаков… Тоже имеется…

Я убрал военные билеты обратно в карман. Их обладатели упорно сверлили меня своими взглядами… Но я был непробиваем…

Показался командир батальона… И всё пошло уже по накатанной колее: поздравление комбата, солдатские крики «Ура-а-а!..», торжественный марш, построение роты на прежнем месте… И вручение документов…

Десять военных билетов вместе с предписаниями и проездными документами перекочевали из пудановских рук в мозолистые ладошки счастливых дембелей… И через минуту все они исчезли в неизвестном нам направлении… Даже те двое «везунчиков», на которых это досрочное увольнение свалилось очень неожиданно… Как снег с подтаявшей крыши…

А дальше первая рота стала работать по плану командира подразделения. И вместе с нею… Рядовые Шумаков и Полуничев… На выражение их лиц в данную минуту лучше было совсем не смотреть… Чтоб не заразиться пессимизмом и унынием на всю оставшуюся жизнь…

Но я и не собирался их разглядывать. Сегодня весь молодой состав группы был в полном сборе и следовало заняться чем-нибудь полезным да приятным. Чтобы не терять столь драгоценного времени. Дембеля конечно дембелями, но и о боевой подготовке забывать не следовало. Оружие было получено быстро и мы в походном порядке отправились в заросли меж холмов с РЛСками… Один час ушёл на военную топографию. Столько же — на минно-подрывную подготовку. И ещё два часа у нас заняло занятие по ТСП.

В 13.45 я вернулся уставший и голодный в родную ротную канцелярию… Где меня ожидала свежая сводка Совинформбюро…