"Но тогда в доме мог оказаться я…".

И не было бы ничего, не было бы этих скитаний, боли, встречи с учителем. Ломки судеб и глупых испытаний. Все это было бы уже незачем. Он был бы мертв. А каков результат. Голова Старла упала на грудь.

"Я не могу повелевать судьбой".

Монета всегда имеет две стороны. И эта монета не исключение. Но где обратная сторона и белая полоса? Спасенная девушка? Орк? Заслуженная смерть двух бандитов? Евлампий… Учитель. Старл не знал, что с ним. Он не знал, во что теперь верить. Верить ли легендам орка, непонятным обрывкам фраз Сокрала, своим собственным ощущениям и представлениям. Чему? Кто он вообще… Бог, дух, человек? А кто Сокрал? Еще два года назад Старл ни за что бы ни поверил, что в этом мире есть такие люди. Но они были… Или НЕТ?

Старл почувствовал как боль затуманивает сознание… Все они, он сам. Все то, чем он жил, ради чего не мог позволить себе сдаться. Испытание должно быть пройдено. Старл сжал зубы и зажмурил глаза, пытаясь придти в себя, невзирая на боль…

…Что-то стучало, отражаясь бумерангами глубоко в сознании. Старл слышал глухие гулкие удары, чередующиеся один за другим.

БУМ-БУМ-БУМ-БУМ.

Размеренно. Вдруг удары прекратились, и через мгновение он почувствовал резкую острую боль в районе живота. Укол. Ощущение повторилось у бедра. Затем выше. Потом укол пришелся в грудь, руку и ногу. Боль, нестерпимая и резкая заставила открыть глаза. Тело словно само по себе рефлексивно изогнулось, пытаясь защититься. Уколы прекратились также неожиданно, как и начались. Глаза сквозь пелену тумана различили тоненькие струйки кровь текшие по телу из открывшихся ран. У бревна стоял с шилом в руках Сокрал. Шаман вытащил из-за пояса какую-то погремушку и, сотрясая ею воздух, начал посыпать раны Старла порошком из мешочка, висевшего на груди. Старл расслышал непонятный монотонный звук. Гремела погремушка, а сам Сокрал, наполнив легкие, выдыхал, сложив губы трубочкой монотонно и гулко. Порошок, не впитываясь, оседал на поверхности ран. Кровь, стекая к ступням, начала капать на траву. Наконец шаман замолчал, убрал погремушку и завязал мешок висевший на груди. Он подошел к барабану, у которого лежала куча дров, и принялся перекидывать их под ноги Старла всего в паре футов от его ступней и столба.

"Кровопускание, он сделал мне кровопускание, чтобы привести в чувство" — пришла в голову запоздалая мысль.

Шаман соорудил конструкцию из дров и выложил на траве дорожку более мелких кучек с хворостом, ведущих от бревна к барабану. Старл с ужасом наблюдал за происходящим.

"Он хочет спалить меня?" — мелькнула мысль.

Сокрал поспешил к барабану и вновь принялся стучать.

БУМ-БУМ-БУМ-БУМ.

Где-то вдалеке Старл расслышал крики птиц. Он поднял глаза и посмотрел на небо. Под облаками в лазурной небесной глади летело несколько птиц, широко расправив крылья над небосводом. Птицы с криками плавно снижались как раз к тому месту, где расположилось бревно. Где висел на столбе Старл. Птицы приземлились всего в нескольких десятках ярдов от столба и стали внимательно наблюдать за происходящим. Юноша пригляделся. По коже пробежала мелкая дрожь. Маленькие глазки птиц смотрели на Старла в упор. Это были стервятники. Они, расправив крылья, побежали к столбу, зашипев друг на друга и пытаясь клюнуть друг друга в бок. Пять стервятников. Сокрал тем временем схватил лежавшую на земле охапку высушенной травы и, гремя вновь появившейся погремушкой, принялся бросать траву поверх дров. Закончив, он достал из сумочки на боку несколько кактусов и уложил их поверх всего остального. Послышался стук барабана.

Стервятники приблизились к столбу, расправили крылья, взлетели и кинулись на Старла чувствуя запах легкой добычи и крови. Юноша зажмурился. Две птицы уселись на плечи. Одна на голову. Другие две, поняв тщетность своих попыток закрепиться когтями за веревки, слетели обратно на землю. Старл почувствовал, как когти тварей впились в кожу, разодрав плоть до крови. Старл попытался сбросить с головы стервятника, но не тут то было. Крепкие когти цепко вцепились в скальп. Клюв стервятника вонзился в плоть юноши чуть ниже шеи, на груди, где была рана, проникнув в самую глубь. Старл почувствовал, как задыхается от боли. Стервятник, извернувшись, потянул плоть на себя. Перед глазами Старла встала белая пелена боли. Второй стервятник впился в рану на руке. Тело изогнулось в конвульсии. Птицы огромными холодными клювами впивались в плоть, в свежие раны. НО… Тело, словно резиновое, оставалось невредимым, юноша чувствовал лишь боль. Стервятники не могли оторвать ни кусочка от чего только больше приходили в ярость, в них просыпалась невероятная жажда крови и голод. Старл сквозь наполнившиеся кровью от лопнувших сосудов глаза видел, как начал шипя впитываться в раны порошок. Сокрал наложил заклинание, защитив от стервятников тело, но оставив им на растерзание дух. Подарил боль.

Шаман неутомимо стучал в барабаны. Ветерок донес до ноздрей легкий запах дурмана разгорающихся на костре трав. Слабый треск горевшего дерева в ушах, шуршание перьев стервятников. Он различил, как от размытого силуэта Сокрала, стоящего за барабаном, тонкой полосой приближалось пламя.

"Это конец" — пронеслось в голове.

Пламя разгоралось и приближалось к столбу, к отнявшимся ногам юноши. Стервятники с налитыми кровью глазами клевали плоть. Ноздри начал ласкать дурман трав. Старл чувствовал, как начинает кружиться голова. Кровавая картина в глазах становилась все размытее. Тяжелая голова теперь казалось потеряла свой вес в пространстве. Боль уходила на второй план. Треск костра, шипение порошка, шелест перьев, стук барабана, все сливалось воедино. Поляна перед глазами уже напоминало что-то наподобие облака, рыхлая и размытая с невидимыми очертаниями. Реальность приобретала подобие сна. Старл смотрел перед собой невидящими глазами. Куда-то пропало натяжение веревок. Только дурман… Этот привкус в пересохшем рту. На секунду ему показалось, что он начинает задыхаться. Старл открыл рот и начал хватать губами воздух. Но вместо воздуха он хватал лишь дым. Горький, черный и едкий. Костер разгорелся прямо у его ног, всего в футе от столба.

Язычки резвясь в воздухе грели и без того горячее бревно но не могли достать его, охватить пламенем. Огонь тщетно пытался дотянуться до ступней юноши. Старл почувствовал, что весь взмок. Тело покрылось испариной. Улетели те два стервятника, что клевали раны на его ногах. Птицы, нашедшие свое место на голове и плечах, не отступали, опасливо поглядывая на костер внизу. Послышался противный звук, чем-то напомнивший Старлу звук с которым свежее мясо ложится на противень и снизу от костра пошел пар. Что-то испарилось, какая-то влага. Пар окутал юношу и он, ловя воздух открытым ртом, вдохнул пары вместе с дымом и частичками воздуха в себя.

Сознание перевернулось.

БУМ-БУМ-БУМ-БУМ.

Стучал барабан. Он вдруг почувствовал прилив сил и попытался вырваться из окутавших его пут. Но веревки скользнули по взмокшей обожженной коже, стервятники еще крепче вцепились когтями в плоть и вонзили свои клювы в раны. На поверхность из глубины души вылетел стон. Боль остановила его. Старл повис на веревках. В глазах начали мелькать блики, силуэты чьих-то фигур. Неожиданно в голове послышался стук его собственного сердца. Быстрый, такой, какого Старл никогда не слышал. Он попытался дышать медленно. Дым, пар, все это вперемешку вонзилось острием еще глубже в легкие и ударив в рассудок, разлетелось на мелкие осколки в голове. Те пылинки, частички сознания, что еще держали Старла, его мысли и разум, стирались или уносились куда-то прочь. Взгляд заполонила пелена черно-фиолетовой бесконечности…

— Старл.

Казалось, прошла вечность. Кто-то звал его из темноты. Откуда-то из далека. Возможно оттуда, где он еще никогда не был. Бесконечность, застывшая в сознании, начала плыть. Что-то менялось. Круги, неясные ромбы бытия. Время шло.

— Старл.